Случайный попутчик - Иван Шишкин

– И это у меня получилось случайно…

– И замечательно! Чем больше непонятных поступков, тем больше растерянности в стане врагов. Сегодня вечером в кабаке «Плюшка» – Монах подскажет тебе дорогу – наймешь трех людей, они подадут тебе знаки. Один, по прозвищу Душитель, – убийца, официальный наемный убийца, выродок, ни один местный вор или бандит не подойдет к тебе, пока он будет рядом. Да и позже, видимо. Но у нас с ним договор на короткий срок, поэтому появись с ним в как можно большем числе людных мест. Двое других – опытные соглядатаи, особенно женщина. Используй их. Это все, мастер Каддет.

– Магазин семьи Ферри? – сдерживая раздражение, переспросил Кадет. – Завтра я зайду в этот магазин.

– Уничтожь его репутацию самого лучшего ювелирного магазина в порту Дикка. Это очень важно для нас, мастер Каддет. Вот этот посох – наш подарок для твоего друга, для Монаха,- Резидент передал Кадету потертый и побитый посох.- Он с секретом: поверни это кольцо и… – Резидент потянул за верхний, тупой конец посоха, и деревянная ручка продолжилась голубой сталью узкого обоюдоострого лезвия. – Это Каттан – меч Мастеров. Скоро, мастер Каддет, вокруг тебя и твоего друга начнутся затягиваться петли…будь осторожен.

Принцесса догадывалась, что она где-то рядом с портом Дикка – тихими вечерами ветер доносил даже сюда, на вершину гористого склона, за высокие сплошные стены большого и богатого поместья незнакомый запах, мокрый и соленый. В поместье втекал горный ручей – по глиняному желобу, начинающемуся где-то за стеной. Вдоль дорожек были посажены невысокие деревья с незнакомыми маленькими желтыми кислыми плодами, и красивые цветы – в узких, прорубленных прямо в камне канавках, заполненных землей. Было очень скучно и жарко, потому что от тепла Светила камни нагревались очень сильно. Не хватало движений и просто движения, событий, и даже если два раза в день делать боевые упражнения и купаться в маленьком бассейне с проточной водой ручья, согретой Светилом на камнях, заниматься было нечем. У принцессы совершенно не болела голова, ничего не болело, и откуда-то все время брались силы и желание двигаться и что-то делать, но делать было совершенно нечего. И еще – она чувствовала, что меняется. Самым заметным признаком этого было то, что для сна требовалось все меньше и меньше времени.

С первых же дней в этом поместье с ней обращались вежливо, хорошо и вкусно кормили, у нее была большая отдельная комната на первом этаже, сменная одежда, простая и удобная. Все так, как обещал суровый гиль, лорд Барк. В обмен на это он потребовал послушания и слово не бежать и не убивать себя. Он сказал: ваш род, Гигар, может выкупить вас, поэтому вы поедете в порт Дикка. Откуда-то он знал что она – принцесса Гигар. У гилей везде шпионы, говорит дядя, Император. Но выданная одежда не была летней женской одеждой чуга. Ей дали женскую одежду гилей – простое узкое длинное платье, короткую, под платье, нижнюю юбку, тяжелые кожаные ботинки. Ей не разрешили стричься! Словно она была рабыней!. Правда, у гилей женщины не стригут волосы… Это была мысль-враг! Убьем ее! – принцесса разгневалась: она не станет оправдывать гилей ни в чем!…

Три веселые девушки-охранницы в первые дни еще пытались разговорить ее, а потом оставили свои попытки и все время громко трещали друг с другом, не переставая присматривать за ней, даже когда принцесса уходила в потайную женскую комнату. Они почти все говорили громкими голосами, и уже через день принцесса знала имена парней двух охранниц, и что один из этих парней очень дерзкий и находчивый и всегда при встречах делает попытки овладеть своей подружкой. Охранница рассказывала со смехом, как она водит за нос этого парня, и что с ним происходит при этом, и часто было смешно, и тогда принцессе хотелось засмеяться вместе с девушками, но она уже давно не нарушала обета молчания, который сама наложила на себя и с каждым днем гордилась этим все больше. Когда ее выкупят, она расскажет дяде, что помногу дней молчала, не роняя свое достоинство. Она с достоинством примет и понесет наказание за свои проступки – за то, что попала в плен. И что не убила себя, потерпев поражение в бою. Пусть это будет даже самое суровое наказание, принцесса крови Империи чугов не уронит своего достоинства. Во славу чугов. Для унижения гилей.

Достоинство, говорила мать, только достоинство отличает настоящую девушку-чуг от любой другой девушки с любой Земли. Высокое достоинство позволит девушке со временем выбрать для себя в мужья достойного мужчину и не получить отказ. А достоинство принцесс-чугов еще и в том, чтобы заставить других служить тебе, а не наоборот. Принцессам должны служить все, кто ниже их по положению. Уронить свое достоинство – это сделать то, что могут за тебя сделать другие. Например, принцесса с удовольствием здесь стала бы сама готовить себе пищу, она умела и иногда любила это делать дома – чтобы угостить мать или брата, но не хотела уронить свое достоинство в глазах этих презренных и подлых королевских подданных, гилей. Принцесса была уверенна, что вокруг стен и на всех тропинках, ведущих в это поместье, посажены в засаду воины гилей, значит, бежать еще рано. Надо выждать, приучить их к тому, что она покорна и тиха. И надо ждать случая. Женщины-чуги – умеют ждать. Годами. И это – тоже их достоинство. А слово, данное гилям и не сдержанное, – это прием в бою. Например, как убийственный нижний удар гибкой полупики, удар гигар. В их роду придумали этот удар – и удар получил имя их рода. Это большая честь, возвышение достоинства рода.

Отец учил ее и старшего брата-погодка этому удару, когда они вошли в нужный возраст, и еще он учил, что доблесть – в победе, а не в шуме и запугивании врага. Отец учил их читать и писать. Позволял листать книги из своего шкафа, рассказывал о гилях, в чем их сила и слабость. Отец любил ее, принцессу… Он дал ей тайное домашнее прозвище – Стрела. За порывистость, за устремленность к цели. Отец очень любил ее… Даже когда она уже почти выросла, по вечерам он иногда брал ее на руки в объятия и согревал своим теплом. И рассказами. А брат в это время сидел у ног отца, прислонившись головой к его коленям. А мать обнимала отца, сидя рядом с ним. Чаще всего такое случалось в зимние вечера, когда в их большом доме в столице Империи становилось холодно, а камин не затапливали. «Чтобы победить, надо научиться терпеть боль, голод, холод и страх»,- говорил отец, и взглядом спрашивал – ты сможешь, Стрела? Отец… Он очень любил ее… И брата… Нет, сильнее, чем брата… За рождение брата мать заплатила тяжелой болезнью и не способностью больше рожать детей. Брат отнял у отца возможность еще иметь детей от матери. Это была несправедливость Судьбы, но отец принял ее с достоинством воина-чуга. Потом отца убили. Мать, двоюродная сестра Императора, пешком пришла к нему во дворец, встала перед Императором и потребовала разыскать убийц, но Император только молча кивал. Это был знак немилости. Все знали, что Император и отец никогда не были друзьями, и не стали ими, породнившись. Хотя отец помог Императору овладеть Золотым престолом. Тогда у дяди было много врагов, но совсем немного друзей и бесстрашных и беспощадных воинов. А отец помогал Императору думать, был советником. Он много думал и писал в книгу свои мысли. Мать так и сказала им с братом: отца убили его мысли. Эти слова матери были непонятны – ведь мысли не могут убить, у мыслей нет оружия: значит, мать знает что-то такое, что не говорит своим детям. Совсем недавно принцесса начала подозревать, что скрывает мать: принцесса на себе узнала, что когда о чем-нибудь начинаешь специально думать, то даже у собственных мыслей появляются мысли-враги. Это неприятное новое в себе самой принцесса открыла внезапно, в конце караванного пути. День за днем медленно катилась повозка, ею всегда правил лорд Барк, а мастер Каддет шагал где-то рядом. После того, как мастер вылечил ее, принцессе часто хотелось выйти из душной надоевшей повозки и тоже шагать по дороге, рассматривая дорогу, людей, даже волов, поговорить с людьми, даже гилями, а не смотреть длинными днями на потолок и стены навеса. Но чтобы выйти, требовалось спросить разрешение у лорда Барка, а это было плохо для достоинства. В такие часы гнев накатывал на голову и сердце принцессы обжигающей волной, застилая глаза и стирая мысли. Так уже было, когда ее личный боевой отряд, патрулирующий ближние границы Империи, встретил умирающую от жажды и голода кучку израненных надсмотрщиков каравана рабов, выживших в сражении с налетчиками-гилями. Их рассказ о коварстве и жестокости убийц-гилей пронзил сердце принцессы. А сильнее всего ей запомнились запавшие глаза истощенной маленькой беременной женщины – в них была такая надежда на спасение и радостное облегчение!…

Ярость и жажда мести выплеснулись из сердца в жилы, волной поднялись к горлу, и она крикнула: «Месть!», и погнала Баку к Пограничным Воротам Стерры. А подлые гили устроили там засаду… И все ее люди погибли. Конечно, это ее право: посылать их в бой и даже на смерть, но их смерти еще не отомщены… Начиная с первого дня плена, каждый раз, когда ее терзала боль в голове, принцесса придумывала, как она казнит гилей лорда Барк и его слугу мастера Кадета, когда Империя захватит Стерру. Пленник имеет право выбрать казнь для своих побежденных пленителей. И воображаемые картины казни гасили пожар в сердце и голове, но в мыслях с каждым разом все крепче и больше и сильнее зрело решение самой медленно убить их на глазах друг друга мелкими и очень болезненными ударами гибкой пики. Она хотела услышать их крики боли и страха. А затем, когда она выздоровела, все начало меняться и появились мысли-враги: сначала она каким-то образом стала постигать тревоги лорда Барка, словно увидела его новыми глазами – и приходилось гнать появляющееся сочувствие ему, врагу. Это была мысль-враг! А мастера Кадета она видела сразу и волосатым гигантом с коричневым уродливым лицом, и взрослым мужчиной, сильным, добрым и заботливым. И еще – принцессу начал волновать чудесный запах, который, оказывается, окружал мастера, добрый, нежный и могучий, похожий на тот, который она в детстве часто улавливала в объятиях отца. Но правильно думать – это побеждать такие мысли-враги и чувства-враги, так всегда думала принцесса. И гордилась тем, что ей это удалось в караванном пути, она не уронила свое достоинство.