Донор - Сергей Чилая

-- Только у нас появляются хирурги от Бога, -- Учитель сидел набычившись, неподвижно глядя в стол, -- как тут же находятся толпы доброхотов и почитателей, которые видят свое предназначение в том, чтобы дрызгать с ними водку или дарить спиртное, как высшую меру нашей отечественной благодарности. И удержаться от подобного натиска у нас пока не удавалось никому... Рыжий вот удержался и то только потому, что ушел в эксперимент...

Повисла пауза. Учитель зарядил новый стакан виски, рукой насыпал лед и, вдруг встав легко, произнес, ни к кому не обращаясь:

-- Michael is coming, gentlemen!

Все повернулись за Учителем. Двери растворились, пропустив в гостиную высокого худого старика со смуглым лицом, большим лбом, в твидовым пиджаке и с галстуком-бабочкой. Произнеся традиционное "Hi, everybody!", он двинулся к Учителю и трижды расцеловался с ним по-русски. Визит доктора Де Борна был недолгим, но поговорить он успел почти с каждым...

-- Hello, Boris! -- сказал он мне -- Pleased to see you. I hope your beauty young wife is still OK... I want you to say thanks a lot once more for the excellent Tbillisi Symposium. My colleagues and me have enjoyed the meeting, the Georgian meal and wine, the songs, your Lab, your staff and Institute ...

Он пожал мне руку и двинулся к следующей группе...

-- Thanks a lot, Michael! I hope your splendid wife is also OK! --успел проговорить я вдогонку.

Доктор Де Борн, несмотря на возраст, оставался хирургом номер один в мире. Сказать, что он был знаменит, богат, хорошо воспитан, умен, прекрасно оперировал, был добр и отзывчив, значит ничего не сказать. Он стоял у истоков сосудистой хирургии, микрохирургии, кардиохирургии, искусственных органов... Кто-то рассказывал, что он сам или его родители были выходцами из Арабских эмиратов. Сегодня его национальность не имела значения: он был американцем и не был им, поскольку принадлежал миру.

Я познакомился с доктором Де Борном в Тбилиси, куда тот приехал на Первый советско-американский Симпозиум по Искусственному сердцу. Он был с молодой женой. They are just married. С ним все носились, как с писаной торбой. Его водили к знаменитым тбилисским художникам, которые дарили картины, к поэтам... На вечеринки приглашали известных певцов, музыкантов... Раскрутка шла по первому разряду и у него, тем более у меня, тащившего на себе воз под названием Симпозиум, не оставалось времени, чтобы поговорить. Он тогда сказал мне:

-- We'll have a chat in Houston.

Я был у него потом в гостях вместе с Кузей, которого Майкл нежно любил. Он жил в большом доме скромно и одиноко. На завтрак -- маленькая чашка морковного кофе, несколько листиков салата с сыром. В 6 часов утра он уже в клинике, оперирует целый день все подряд: от аппендицита до сердца.

Вечеринка близилась к завершению. Публика сильно поддала. Мы с Великим принялись, наконец, за еду, когда вдруг в гостиную шумно ввалились Учителевы пиздюки с сумками, непривычно трезвые. Мы успели выпить по рюмке и договорились собраться в моем номере, чтобы заняться делом по настоящему.

-- Попроси оффициантов, Рыжий, чтобы остатки выпивки и еду перевезли в твой номер, -- распорядился Учитель, ревниво наблюдавший, как старательно надрывались, танцуя вокруг меня, официанты. -- Собираемся через 40 минут у Рыжего, -- закончил он инструктаж.

Я взял за блестящую желтую пуговицу официанта, который едва стоял на ногах и глядел на меня белыми белками без зрачков. Я долго втолковывал ему, сунув в руки визитку, чтобы он справился у Reception Clerk в какой номер доставить груженую выпивкой и едой тележку.

Marriott был прекрасной четырехзвездочной гостиницей, предназначенной для богатых пациентов и их родственников, прибывающих в клинику доктора Де Борна на операции. Получив магнитную карточку-ключ от номера, я вежливо поинтересовался у клерка судьбой своей сумке и с ужасом вспомнил, что сразу из машины направился с Учителем в лифт и не подходил к стойке. Клерк, видя отчаяние на моем лице, начал живо интересоваться содержимым багажа, и мне пришлось объяснять, что у меня начинает болеть сердце, потому что без сумки я не выживу больше суток.

Все свободные и занятые служащие в течение часа перерыли гостиницу в поисках сумки. Старший менеджер догадался позвонить шоферу длинной тачки, привезшей меня сюда. Все было напрасно.

-- There а luggage is not stolen, sir! -- успокаивал меня менеджер. --This isn't New-York City. You are in Houston!

"Я не ранен. Я убит!" -- подумал я и понуро поднялся к себе в номер, сунул карточку в замок и открыл дверь: посреди комнаты молодой белобрысый парень занимался любовью с негритянкой. Он был очень высок: расположив партнершу на столе на четвереньках, сам пристроился сзади.

-- Господи, как он умудряется доставать? -- думал я, извиняясь и пятясь к двери. Я был бы меньше удивлен, увидев на столе потерянную сумку.

Между тем парень встал, взмахнул крупным членом и, обмотав бедра толстым ярко-синим полотенцем, пошатываясь, двинулся на меня, целясь кулаком в лицо.

Выскочив за дверь, я разыскал ничего не подозревавшую горничную и послал ее в злополучный номер. За происходящим я наблюдал из кресла неподалеку. Горничная не стала стучать и открыла дверь своей карточкой. Через минуту она вылетела, громко выкрикивая извинения и укоризненно глядя на меня.

-- You need to come downstairs to speak to the Reception Clark once more, sir, -- сказала она.

Через пару минут я получил карточку-ключ от нового номера и извинения смущенного Reception Clerk:

-- To compensate your nervous cells, sir, I will send to your room some American whisky on behalf of the Hotel Management.

Но мне был нужен реванш у того белобрысого придурка, бесцеремонно выставившего меня. Прямо из холла, не поднимаясь к себе, я позвонил Учителю и пиздюкам и, указав номер белобрысого, устроился в том же кресле неподалеку, поджидая гостей.

Первым заявился Кузьма, сильнее всех страдавший без выпивки. Он вызывающе громко постучал в дверь и затих, почесывая выпирающий живот. Через минуту он ударил в дверь ногой. Моя душа возликовала: я постепенно приходил в себя, забывая о сумке. Дверь резко отворилась и перед удивленным и трезвым Кузей предстал совершенно голый разъяренный парень, который несколько сбавил тон, увидев могучего мужика, и стыдливо прикрыл сморщившийся пенис ладонью. Когда дверь, наконец, закрылась, я тихо подозвал приятеля и, усадив в кресло возле себя, объяснил происходящее.

Но Кузевану было наплевать на мою вендетту. Его душа требовала спиртного:

-- Нехуятут валяться, Рыжий. Пошли! -- и двинулся к лифту. Мне с трудом удалось уговорить его подождать еще.

Следующим прибыл профессор Фима. За него я был спокоен.

На этот раз из номера вышел почти джентльмен, в больших трусах в цветочек, и мучительно долго орал на Фиму, который удивленно пятился от него, бормоча по-русски:

-- Простите, но ... это номер БД...

Мы с Кузеваном перебрались из кресел на пол и катались, зажав руками рты.

Фима сразу согласился поглядеть, что будет дальше, когда мы позвали его и объяснили, в чем дело.

-- Твой сибиряк, Рыжий! Гляди! -- первым интеллигентного профессора из Омска или Томска увидел Кузьма.

Тщедушный Семен деликатно постучал.

-- М-мальчики! Если вдруг тот п-придурок начнет атаковать Семку, все как один на его защиту, -- успел прошептать я.

На робкий стук сибиряка дверь резко отворилась: оттуда вылетела полуодетая девка. За ней вышел парень. В костюме и галстуке он выглядел довольно прилично и подпирал головой потолок. Он схватил Семена плечи и поднял в воздух.

-- Hey, lad! -- заорал я, и мы гурьбой окружили его.

Он сразу узнал меня, и я приготовился к худшему, но парень улыбнулся, видимо, догадавшись обо всем, или ему успел позвонить Reception Clerk, и, извинившись, направился к лестнице, не дожидаясь лифта.

-- А девка?! -- мстительно спросил я.

-- Пошли, пошли, мужики! Не хера ошиваться здесь! -- московский говорок подошедшего Учителя был очень кстати.

-- Господи! Пожалуйста, сделай так, чтобы официант из VIP-гостиной докатил тележку в целости до моего номера, -- попросил я, и Господь услышал...

Утром я спустился в гостиничный холл, предварительно простояв почти час под душем. Учитель и пиздюки спали, не обремененные заботами о собственном багаже. Reception Clerk виновато глядел на меня. Я не стал справляться о судьбе чертовой сумки и вышел из отеля взглянуть на город. Мне сразу показалось, что я спятил и галлюцинирую: прямо напротив гостиничных дверей, вальяжно разбросав длинный плечевой ремень и короткие держалки для рук, стояла любимая темно-зеленая сумка "Schneider", со множеством карманов и замков на молниях, лейблами и прочими аксессуарами. Прибывающие автомобили уже привычно объезжали ее, и казалось, что она стояла тут всегда.

Я, видимо, сильно заорал, потому что швейцар в генеральской форме, знавший про мой цурес, сразу подбежал и потянул за рукав, приглашая вместе с сумкой зайти в бар.

-- Listen, рaul! -- кричал я, бегая вокруг сумки и боясь прикоснуться к ней. -- It's mine! You see! I cannot believe in this magic! Have you been seeing something before? This goddamned bag has been staying in there for 24 hours almost!

Негр осторожно приподнял сумку двумя пальцами, как будто там была бомба, и, не удержав, уронил на мостовую перед дверью. Я напрягся в ожидании звона разбиваемых бутылок. Негр замер, поджидая взрыв. Но было тихо, солнечно и тепло, несмотря на конец декабря. Подождав немного, негр подмигнул и улегся прямо в генеральской одежде на отполированные камни с надписью готическими буквами Marriott, в ожидании моих команд...