Звездные войны - Мэтью Стовер

Королева приняла трудное решение. Для Набу это решение изменит весь уклад жизни. Мы мирный народ, мы никогда не верили, что войной можно что-то добиться. Но иногда выбора не остается. Либо ты меняешь свои принципы, либо ты умираешь. Королева решила. Набу будет сражаться.

— Будет битва? — быстро спросил Анакин. Падме кивнула:

— Боюсь, что да.

— И ты примешь участие?

Она улыбнулась, но улыбка была невеселой.

— Иногда выбора не остается, — повторила она.

Оби-Вана послали сообщить рыцарю, что Джар Джар уже отправился в город гунганов. Учитель коротко сказал: хорошо. И замолчал, глядя на озеро. Или — на туман, клубящийся, над водой.

Туман был красив, утреннее солнце забралось достаточно высоко, чтобы его лучи превратили обычный пар в фантастические фигуры, но еще не нагрелось настолько, чтобы рассеять их.

Учитель с ним не разговаривал. Нет, он не показывал, что рассержен или раздосадован. Скорее, был огорчен. И не разговаривал. Кивал при встрече, но взгляд скользил мимо, словно Оби-Вана там и вовсе не было. Учитель повысил голос всего один раз, во время их последнего спора. И перестал разговаривать. Во время перелета к Оби-Вану подошел Анакин, попросил прощения, что стал причиной их размолвки, говорил, что не хотел этого, но Оби-Ван не стал слушать и ушел, отведя мальчика рукой в сторону. Тот недоуменно и расстроено посмотрел на него и убежал. К Куай-Гону. Они теперь вообще проводили друг с другом много времени. Читали, играли, спорили так увлеченно, что даже не замечали, как Оби-Ван сумрачно мнется в углу и изнывает от тягостного и непонятного чувства. Один раз Оби-Ван наткнулся на Анакина, вооруженного невесть откуда взявшейся палкой. Мальчишка с воплями размахивал ею и гонялся за Куай-Гоном. На него они по-прежнему не обращали внимания. Оба.

Учитель стоял на берегу озера в двух шагах от Оби-Вана — молчаливая, неподвижная тень, затерявшаяся в пестрых сумерках здешнего леса. Можно было протянуть руку и коснуться его плаща. И сказать, как ему жаль, что вел себя, словно невежливый малек. Что он всегда восхищался решительной и беспредельной верой, потому что сам всегда боялся открыть свои чувства перед кем бы то ни было. И боялся показаться глупым и смешным. И что он просто не понял тогда, на Совете, что никто от него не отказывался, что… и что он очень боится, что сейчас его рука вместо ткани старого плаща встретит пустоту.

— Я думаю, — вдруг негромко произнес Куай-Гон.

Оби-Ван даже вздрогнул от неожиданности, его пальцы замерли в воздухе.

— Королева собирается начать войну, — глубокий голос учителя не был окрашен эмоциями, — а мы не имеем права помочь ей. Мы даже не имеем права уговаривать гунганов выступить на ее стороне. У нас нет полномочий, чтобы принять хоть какое-то решение.

— Зато есть полномочия охранять королеву! — запальчиво возразил Оби-Ван.

Куай-Гон повернул голову; их взгляды, наконец, встретились. Он о чем-то сожалеет, вдруг подумал Оби-Ван. И совсем не о нынешнем положении дел с королевой. Он думает, что напрасно был так резок с… ну, не с Советом же, ошарашено понял Оби-Ван.

— Значит, именно этим мы и будем заниматься, — отрешенно сказал мастерджедай.

— Учитель, — Оби-Ван поперхнулся и закашлялся, густо покраснев.

— Не запирай дыхания, — привычно посоветовал Куай-Гон и стал ждать продолжения. — Сколько раз повторять?

— Учитель, — все-таки заговорил Оби-Ван. — Я… извините меня, учитель. Я не должен был спорить с вами из-за мальчика. Я глупо вел себя на Совете. Я был не прав. Я не хотел выказывать вам неуважения. Мне… очень стыдно. Я не хочу быть проблемой.

— И никогда не был, — откликнулся мастер-джедай. — Ты прекрасный ученик, Оби-Ван. Ты был честен со мной, а честность никогда не бывает неправильной.

И я не солгал Совету, сказав, что ты готов стать рыцарем. Ты готов. Я научил тебя всему, чему смог. И ты станешь великим джедаем, мой юный падаван. Я еще буду гордиться тобой.

Ощутив у себя на плече его руку, Оби-Ван осмелился поднять взгляд. Все-таки хорошо чувствовать, что это не ты оказался дураком. То есть не совсем дураком.

Учитель улыбался. Почти незаметно, может, своим мыслям, но все-таки улыбался. Значит, мир вновь пришел в норму, решил Оби-Ван.

Спустя какое-то время из воды вылез Джар Джар. Он отряхнулся, обескураженно пробормотал, что «там никого нету, город гунганов пусто-пусто». Потом он уселся на кочку и грустно поведал, что видел следы сражения, гунганы исчезли, как не бывало, совсем никого не осталось.

— Считаешь, что их забрали в лагеря? — спросил Оби-Ван.

— Скорее, их уничтожили! — гневно перебил его Панака.

Джар Джар замотал головой:

— Моя так не думай. Гунганы хитрая! Когда совсем беда, гунганы уходи в святое место.

— Священное место? — быстро переспросил Куай-Гон.

Джар Джар обреченно вздохнул.

— Моя покажи вам, — горестно согласился он. — Пошли! Моя покажи!

Пришлось обогнуть озеро и углубиться в лес. Они шли вдоль ручья, продираясь сквозь заросли. Где-то вдали гудели десантные платформы. Видимо, дроиды разыскивали (или уже обнаружили) их корабль. Королева шагала вперед за Джар Джаром, упрямо прикусив губу. Падме и Рабе не отставали от нее. Куай-Гон держался поближе к Падме. Оби-Ван пытался охранять сразу всех, а вызвавшийся добровольно Панака замыкал строй.

Наконец Джар Джар остановился, с подозрением понюхал воздух и указал на особо густую чашу:

— Здеся.

Со стороны болот полз туман.

Джар Джар еще раз исследовал запахи и вдруг издал странный звук, жутковатую трель, увязшую в плотных клубах тумана. Кто-то ответил ему из сумрака, потом туман раздвинулся и оттуда вынырнул знакомый гунган верхом на кааду.

— Капитана Тарпальс! — обрадовался Джар Джар.

Вокруг мгновенно образовалось кольцо нацеленных на них копий. И гунганы, которые их держали, вовсе не походили на беззаботного растяпу Джар Джара.

Оби-Ван положил руку на пояс, поближе к рукояти меча, но люди вокруг него стояли слишком близко друг к другу. Он растерянно покосился на учителя.

Куай-Гон едва заметно качнул головой: не стоит. Ладно, воздержимся. Но учитель чего-то ждет. Интересно — чего? И не выпускает из виду ни королеву, ни двух служанок, стоящих по бокам от нее, но явно не собирается ничего предпринимать. По крайней мере, пока.

Их, как стадо, погнали через лес. Гунганы не особенно церемонились, спасибо, что оружие не отобрали, и теперь Оби-Ван никак не мог сообразить: пленники они или нет. Зеленый балдахин над головой становился все гуще, пока вовсе не закрыл от них солнце. Стало заметно прохладнее. И внезапно Оби-Ван с удивлением понял, что лес кончился. Они шли по городу. Точнее, по бывшему городу. Развалины тонули в растительности. Беспорядочные груды пестрых от мха и лишайников камней сложились в колонны и стены. Огромные статуи равнодушно смотрели на процессию пустыми глазницами. Лианы укрывали их густой сетью, сквозь которую блестели любопытные живые глаза обитателей странного города. Даже в Ото Гунга не было столько гунганов, как здесь.

Мужчины, женщины, дети всех возрастов смотрели, как они идут туда, где широкие истертые ступени поднимались к гигантскому строению. У его подножия на каменной голове одной из упавших статуй их ждал Босс Насс.

— Джар Джар Бинкс, — медленно прогудел грузный гунган, и от его интонации Джар Джар решил загрустить; ничего хорошего она ему не сулила, — кто быть с тобой остальные?

Королева шагнула вперед.

— Я — Амидала, королева Набу, — сказала она. — Я пришла к вам с миром.

Босс Насс помрачнел. Он затряс головой, издавая булькающе-бубнящий рев.

Тряслись толстые складчатые щеки, с губ во все стороны летела бледнозеленая слизь.

— А-а, набу важная, — наконец сказал он, неприязненно разглядывая незваных гостей. — Ваша приводи с собой машинков. Ваша один — большой беда.

— Мы разыскали вас, чтобы заключить союз…- продолжила Амидала.

Бесполезно. Большой гунган вновь потряс головой. Нет и нет, никакого союза с набу. Отстранив королеву, вперед вышла Падме:

— Ваша честь!

Оби-Ван опять посмотрел на учителя. Тот улыбался в усы, с неуместным весельем разглядывая служанку.

— Кто это? — рыкнул Босс Насс.

— Я — королева Амидала, — громко и отчетливо произнесла Падме. — А это Сабе, мой двойник, моя защитница, моя верная служанка, — она оглянулась на джедаев. — Прошу прощения за этот обман, но я должна была обезопасить себя.

Оби-Ван сделал все, от него зависящее, чтобы не удивиться слишком уж громко, поэтому все что он сумел произнести, это «ах, чтоб в-в…» громким шепотом. И посмотрел на учителя. Тот по-прежнему улыбался. Оби-Ван немедленно заподозрил, что тому давно все известно, а молчал он по каким-то своим, никому не понятным причинам.