Сокровище Эдема - С. Линни

– Сафия, а что для тебя самое большое сокровище? – спросила Джейме. – Что, по-твоему, самое главное из всех даров шкатулки?

– Она дала нам свободу, – просто ответила девочка.

– Да, действительно, это самое настоящее сокровище, – согласилась Джейме. – Шкатулка красивая? Именно поэтому Хаджи любит ее показывать?

Сафия встревоженно отвела взгляд и ответила:

– Очень красивая. Не знаю, что станется с нами, когда ее продадут. Быть может, наше везение перейдет к другому племени. Но нет, я не думаю, что Хаджи сегодня покажет шкатулку.

– Почему?

– По-моему, он не сможет этого сделать, – последовал краткий ответ.

Девочка отличалась небывалой для ее возраста остротой ума, от нее ничего не могло укрыться. Джейме радовалась, что не ошиблась, когда вчера ночью попросила Сафию о помощи.

Сафия помогла ей найти Яни, прощальными словами которого было: «Он тебя достоин».

Это было сказано о Марке.

Яни небрежно передал ее другому мужчине.

Джейме чувствовала, что эти слова будут давить на нее до самой смерти.

При этом они означали, что Яни достаточно высокого мнения о ней. Он оценивает, кто будет ее достоин, и решил своим прощанием соблюсти хотя бы внешние приличия.

Как бы хорошо ни относилась Джейме к Марку, но любила она Яни. Судя по всему, за последний год, в течение которого Ричардс вынуждена была свыкнуться с мыслью, что сердце ее навсегда принадлежит ему, сам он охладел к ней. Стал равнодушен. Джейме казалось, что она научилась читать его душу, и сейчас женщина не увидела в ней никаких чувств по отношению к себе. Ни тоски. Ни сожаления об упущенных возможностях. Ни раскаяния.

Для Яни она теперь представляла в лучшем случае любопытный объект для психологических исследований, в худшем – выводящего из себя своей бестолковостью Оперативника, с которым ему приходится работать в чрезвычайной ситуации.

Вся эмоциональная жизнь Джейме оказалась растоптана и сожжена, а у нее еще не было времени свыкнуться с этим.

За стенкой шатра послышался какой-то шум. Все женщины побросали свои занятия и вскочили на ноги.

– Это невеста! – воскликнула Сафия. – Она здесь!

Джейме знала, что в старину невеста приезжала из своего лагеря верхом на верблюде, в сопровождении танцующих родственников.

Но сегодня она прибыла на заднем сиденье пикапа, первого из вереницы, под оглушительные звуки клаксонов приблизившейся к лагерю.

Следом за Сафией Джейме вышла из шатра, чтобы посмотреть на подъехавшие машины.

Из кузовов пикапов стали спрыгивать мужчины. Только тогда музыка зазвучала снова. Из машин вышли женщины, помогая выбраться невесте.

О ней самой трудно было что-либо сказать. Богато украшенный наряд, лицо укрыто платком.

Женщины клана Хаджи аль-Асима оставались на месте, перед своим шатром. Мужчины, прибывшие с невестой, сначала отправились в большой шатер, присоединяясь к мужчинам клана Хаджи.

Только после этого три женщины, приехавшие вместе с невестой, также с закрытыми лицами, взяли девушку под руки и повели ее в шатер.

– Сейчас она станет женой, – прошептала Сафия.

27 января 2007 года, 10.27

(0 часов 3 минуты до окончания аукциона)

Иудейская пустыня, к западу от Мертвого моря

Израиль

Три минуты до окончания аукциона.

Взглянув на часы, Хаджи закрыл глаза и пробормотал молитву. Вчера ночью у себя в покоях он услышал в голосе аль-Мусака неприкрытую угрозу и понял, что все это очень серьезно.

Но что сможет сделать этот человек здесь, на глазах у всего клана?

В мести бедуины не знают пощады.

Неужели аль-Мусак настолько глуп?

Две минуты.

Быть может, это произойдет не сегодня. Или, возможно, когда Хаджи будет меньше всего этого ожидать, ему перережут горло. Никто не узнает, кто и почему это сделал.

Одна минута.

Настало время войти в шатер. Что принесет этот день? Как он только мог надеяться на то, что улетит в Сан-Франциско?

Суждено ли ему жениться или умереть?

Произойдет и то и другое?

Если верить часам, оставалось десять секунд.

Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять.

Что он наделал?

Четыре. Три. Две. Одна…

Свершилось.

Шкатулка принадлежит другому.

Развернувшись, Хаджи вошел в шатер.

27 января 2007 года, 10.33

(3 минуты после окончания аукциона)

Иудейская пустыня, к западу от Мертвого моря

Израиль

Ясмин чувствовала себя не невестой, а овцой, которую ведут на бойню.

Она понимала, что должна волноваться, изображать испуг, растерянность, однако в действительности ничего не чувствовала.

События этого дня были ей неподвластны.

От нее не зависело, останется она жить или умрет.

Женщины провели Ясмин в шатер, усадили на подстилку, потом заставили лечь. Девушка лишь смутно замечала собравшихся вокруг мужчин. О том, что приблизился муж, Хаджи Омар, она почувствовала только по тому, что женщины крепче стиснули ее плечи.

Хаджи склонился над ней. Ясмин понимала, что он держит белую простыню, но не могла заставить себя посмотреть на него. Его рука нырнула под складки ее одежды, и девушка почувствовала, как Хаджи прикоснулся к ее бедру. Однако он не стал проникать в сокровенное чрево. Хаджи вздохнул, словно высвобождая сдержанное напряжение, и Ясмин приняла это как знак испустить слабый крик и вздрогнуть.

Затем рука Хаджи появилась из-под одежды, и стоявшие вокруг мужчины восторженно заохали. Одна из женщин забрала простыню. Подняв взгляд, Ясмин успела увидеть на белой ткани ярко-алое пятно.

Женщины вынесли простыню на улицу, а мужчины отвернулись от невесты, готовые праздновать.

Ясмин представила себе, как обрадуются женщины, ждущие у шатра, увидев простыню чести, которую ее будущий муж, несомненно, приготовил заранее.

Тут произошло нечто совершенно неожиданное.

Снаружи донеслись звуки стрельбы.

Сначала Ясмин подумала, что это мужчины из племени Хаджи палят в воздух от радости.

Однако по лицам людей, присутствующих в шатре, стало ясно, что этого не должно было случиться. Стрелял кто-то посторонний.

Один из гостей с криком выскочил из шатра. Остальные бросились за ним. Наступило всеобщее смятение.

Послышались новые выстрелы и крики.

Одна из женщин, схватив Ясмин за плечо, помогла ей подняться на ноги и увлекла ее в дальнюю часть шатра, через женские покои, где никого не было, и дальше на улицу. Обхватив Ясмин за плечо, женщина с лицом, скрытым платком, решительно вела ее в безопасное место.

Только на улице девушка наконец посмотрела на свою спасительницу. Это была не ее мать, не тетка – вообще совершенно незнакомая женщина.

– Куда мы идем? – спросила испуганная Ясмин.

– Молчи, – последовал суровый ответ. – Это твоя единственная надежда остаться в живых.

27 января 2007 года, 10.48

(18 минут после окончания аукциона)

Иудейская пустыня, к западу от Мертвого моря

Израиль

Все мужчины бросились на улицу, но в этот момент взревел оживший двигатель, и от противоположной стороны большого шатра рванул зеленый грузовик. Чуть проехав, он остановился на мгновение, чтобы подобрать двоих мужчин, стрелявших из автоматических винтовок, после чего помчался по грунтовой дороге в сторону шоссе.

– Кто это был? – кричали люди Хаджи.

– Что им было нужно?

– Почему они нанесли нам такое оскорбление?

Словно в ответ им из большого шатра раздался пронзительный женский крик. Развернувшись, Хаджи бросился назад. Посреди шатра на полу в одиночестве сидела мать невесты. Лицо ее было полностью скрыто платком, но Хаджи все равно сразу же понял, что она плачет.

– Женщина, говори! – потребовал он.

– Ее похитили. Невесту!..

К Хаджи подбежал его старший сын Фарук.

Прежде чем отец успел вымолвить хоть слово, тот выскочил из шатра с криком:

– Невесту похитили! По машинам!

Мужчины, словно обезумевшие, бросились к своим шатрам за оружием, после чего стали садиться в машины.

– Я сделаю все, чтобы вернуть Ясмин с незапятнанной честью, – заверил Хаджи мать невесты.

Он заглянул в свои личные покои. У него не было осознанной мысли что-либо там найти, но на подушке лежала записка, выведенная затейливым почерком на большом листе бумаги. Хаджи ее схватил.

Записка была краткой: «Шкатулка за невесту».

Взревев, Хаджи выскочил из шатра. Он сознательно направился в противоположную сторону от собирающейся погони, чтобы постоять в одиночестве, взывая к небесам. Его проникнутое болью завывание прозвучало без слов. Это была мольба, признание, крик гнева.

Обернувшись, Хаджи наткнулся на Фарука.

Он не заметил девочку с наполненными страхом голубыми глазами, наблюдавшую за ним из пустой женской половины шатра. Выронив записку, Хаджи поспешил за своим старшим сыном, а девочка выскочила из шатра и подобрала с земли лист бумаги.