Цой Forever. Документальная повесть - Александр Житинский

«Перед тем как уйти в армию, Олег — наш Гиперболоид — работал в одной командочке параллельно с нами, играл с ней на разных свадьбах, вечеринках — подхалтуривал, одним словом. Командочка, впрочем, была некоммерческой направленности: вокалист обожал Джона Леннона, гитарист торчал от Creedence — со вкусом у ребят было все в порядке. Я тогда познакомился с этой группой и теперь решил попытать счастья и созвонился с басистом — Максом. Выслушав мои предложения и условия, Макс согласился поиграть с «Кино» в качестве сессионного музыканта. Я начал ездить к нему, он тоже жил в Купчино, недалеко, и репетировать с ним Витькин материал.

Сам Витька теперь сидел дома с Марьяшей — они снимали квартиру где-то на Гражданке — и особенно не утруждал себя поездками к новому басисту и репетициями с ним. Он сказал, чтобы я подготовил его, а потом чтобы мы вместе приехали и Витька «примет работу». И я готовил Макса к этому экзамену и успел подружиться с ним. Мы встречались с его приятелем — гитаристом Юркой Каспаряном, играли рок-н-роллы и Витькины песни, беседовали о роке, пили чай, слушали музыку — рок-н-роллы Creedence и Beatles, которые обожал Юрка.

Однажды я ехал к Витьке на Гражданку — вышел из метро «Площадь Ленина» и ждал троллейбуса, на котором нужно было проехать еще с полчаса, чтобы добраться до Витькиного нового дома.

— Привет, — услышал я знакомый голос, повернул голову и увидел Макса с бас-гитарой в чехле, а рядом с ним — Юрку. Юрка тоже был с гитарой в руках — они, как выяснилось, ехали домой с какой-то очередной то ли халтуры, то ли репетиции, то ли еще чего-то.

— Вы сейчас свободны? — спросил я Макса и Юрку.

— Свободны.

— Поехали к Витьке. Я как раз сейчас к нему на репетицию. Макс, ты уже можешь показать, что ты там напридумывал, может быть. Юра, и ты что-нибудь поиграешь — хотите? Можно попробовать.

— С удовольствием, — ответили продрогшие уже музыканты.

Когда мы приехали к Витьке, и я представил ему кандидатов в концертный состав «Кино» Витька увел меня на кухню и неожиданно устроил мне небольшой нагоняй — впервые за все время нашей дружбы и совместной работы. Он был страшно недоволен тем, что я привел к нему в дом незнакомого ему человека — Каспаряна.

— Что ты водишь сюда, кого тебе в голову взбредет? — говорил он, хотя я впервые привел к нему незнакомого ему человека, да и то по делу.

— Послушай его, — говорил я, — он неплохой, вроде, гитарист, может быть, пригодится на концерте…

— Ничего я не хочу слушать. С Максом сейчас будем репетировать. И без меня не решай вопрос — кто у нас будет играть!

— Я ничего и не решаю. Я тебе привел человека, чтобы ты сам посмотрел и решил. И вообще, я со своими обязанностями справляюсь, по-моему, и еще ни разу ничего не обломил — что ты ругаешься-то?

Мой друг быстро остыл — роль суперзвезды ему удавалась только в присутствии Марьяши, которая поддерживала и культивировала движение в этом направлении, сейчас же он пришел в себя и успокоился.

Мы поиграли втроем — Юрка наблюдал и не принимал участия в репетиции, под конец Витька все-таки решил попробовать его и предложил поиграть соло в нескольких песнях. Юрка начал играть в своей рок-н-ролльной манере и вызвал сразу же бурю протеста — этот стиль нас не устраивал. Тогда юный поклонник Creedence взял себя в руки и стал обходиться с гитарой более сдержанно.

— Ну, вот так еще ничего. В принципе, на концерте можно попробовать поиграть вчетвером, — сказал Витька.

Юрка и Макс уехали, а я задержался — нужно было решить еще ряд вопросов относительно концерта. Тут Витька снова вызвал меня на кухню и вдруг извинился передо мной за резкость — чем безмерно удивил меня: я воспринял его недовольство появлением Юрки как должное. Витьке же явно было не по себе — таких разборок у нас раньше никогда не возникало, и он сказал, что надеется на то, что не возникнет и впредь.

— Поработай с Юркой, — сказал он примирительно, — порепетируйте с ним — вы же рядом живете. Я думаю, что все будет нормально».

Вот так неожиданно холодно был впервые принят Каспарян — впоследствии самый близкий, пожалуй, к Цою участник группы «Кино». Думаю, что источником этого инцидента была Марьяна, она стала тихо, но настойчиво «прибирать к рукам» Витю, еще не понимая, с каким трудным материалом в этом смысле ей пришлось столкнуться.

Вишневая ветвь начала гнуться под тяжестью снега, но лишь для того, чтобы внезапно распрямиться, сбросив тяжесть.

Тут я должен сделать еще одно лирическое отступление, но уже в прямом смысле — как отступление автора от повествования, чтобы сказать что-то личное.

Я глубоко уважаю и Марьяну, и Витю (мир их праху!). Я хоронил обоих, я глубоко скорблю, что этих молодых еще людей нет с нами. С Марьяшей мы сдружились, когда вместе готовили первую книгу о Вите, до сих пор носящую неофициальное название «Библия киномана». Марьяна приносила мне листочки с повестью «Точка отсчета», написанные от руки, а я переносил их на компьютер, заодно редактируя. Она дала мне полное право на стилистическую редактуру, сознавая, что ее текст слабоват в литературном отношении.

Впоследствии я был поражен мужеством, с каким она встретила страшную болезнь, стойкостью и героизмом ее борьбы.

Об этом я еще расскажу.

Но я пишу так, как вижу и думаю о них обоих и обо всех других персонажах. Все они живые люди, и могут совершать разные поступки. У каждого есть или были свои желания, намерения, страсти. И если мне кажется, что основной причиной разрыва Рыбы и Цоя была Марьяна — я так и пишу, сознавая, что могу ошибаться. Просто я так думаю на основании своего жизненного опыта, фактов и наблюдений.

Это не мешает мне уважительно относиться ко всем участникам конфликта.

А конфликт назревал. Об этом пишет и Марьяна, но сдержанно.

«Ко всему этому у Вити ничего не получалось с составом группы. Отношения с Рыбой стали натянутыми, а встречи не приносили удовольствия. Правда, уже приходил, но еще не стал родным Каспарян, рассказывал об учебе в техникуме, и они с Витей подолгу разговаривали о хорошей гитаре, которой не было ни у того, ни у другого».

Получается, что Каспарян в это время репетировал с Рыбой отдельно, а также приходил к Цою с Марьяной.

В результате сорвалась попытка самостоятельной записи в студии Малого драматического театра, которую неожиданно «нарыл» Рыбин с барабанщиком Валерием Кирилловым, позже вписавшимся в «Зоопарк».

19 февраля 1983 года состоялся последний выход Леши Рыбина в составе «Кино» на рок-клубовскую сцену.