Наливайко - Иван Леонтьевич Ле

— Для нас еще хватит…

— Папа может потратиться только на совершенно верное для блага веры и церкви дело. О деньгах позаботимся, а благословение сейчас дадим, — приподнятым тоном выговорил нунций одним духом, чтобы дерзкие казаки опять не прервали его.

— Невелика беда, если бы немного и опоздали с благословением, отче.

В толпе захохотали в ответ на эту насмешку Наливайко. Нунций обиделся, но из круга не ушел, как это сделали некоторые из его свиты.

«Малодушные дипломаты», — подумал нунций оглядываясь.

— У доброго брата нет оснований оказывать непочтение папской булле.

Сбоку выскочил Хлопицкий:

— К тому же, это мнение только старшого, а не всего войска…

Но Наливайко, считая законченными переговоры с папскими послами, обратился к кругу и коротко рассказал о нанимателях из Рима, от самого папы. Комулей стоял один, даже без казачка-переводчика. Хлопицкий потихоньку отступал под неприязненными взглядами Наливайко и старшин.

— Друзья и братья! — говорил Наливайко. — Взвесьте все. Вооружение нам нужно, никто нам его за спасибо не даст, его нужно взять силой. Нанявшись к папе, мы должны будем пускать кровь туркам, как это делают запорожцы под начальством Лободы или Язловецкого. Идти к папе в наемники, согласиться на предложения Рудольфа или, может быть, сговориться с Синан-пашой и помочь ему побить этих «святых» союзников? Если с этого начнем… боюсь, что и дальше станем позорить себя. Сегодня против турка на деньги Рима или за знамена и булавы Рудольфа, а завтра за привилегии польской короны — против всех. Король Сигизмунд Ваза уже объявил, что «Москва — главный враг шляхты Речи Посполитой»… Слыхали? Подумайте. Мое мнение таково: этот святой муж своими хитроумными предложениями так и просится казаку на грешный кулак. Однако кто же из них лучше, — таких послов нам придется выслушать еще несколько. Лучше всего было бы выбрать кусок голой земли где-нибудь под Тегиною или Очаковом, — есть там хорошие земли, — расселиться и заняться каждому тем, к чему он способен: кому земледелием, кому плотничать, кому ковать или шкуры мять, а может быть, найдутся и такие, что и детей письму научить сумели бы… Но разве дадут нам покой паны? Пока они существуют, мы вынуждены будем воевать. Вот и выбирайте, с кем и против кого в первую очередь выступим. Я поклялся вам и согласен буду на все, лишь бы потом мы могли вернуться на Украину более сильными и делать то, что должен делать наш брат, порабощенный панами…

К месту, где держал речь Наливайко, сходились казаки. Взлезали на воз, говорили. Говорили старшины и казаки, говорили на разных языках, кто на каком умел. Чахлый казачок переводил эти речи, Хлопицкий и еще один из свиты Комулея бросали нунцию отдельные фразы, а тот поневоле все более отступал от круга, оттесняемый казаками. Хлопицкий оставил Комулея и исчез в толпе.

Вечером круг угомонился. Комулей давно выехал во Львов, проклиная жару и казаков. Хлопицкого при Комулее не стало, да и среди казаков его уже не было. Таинственно исчез Остап Хлопицкий.

Вдруг стало известно, что не всех послов выпроводили, явились еще одни наниматели. Соседи семиградцы тоже прислали попа с делегацией просить украинское казачество к себе на службу.

— Не за монахов ли они нас принимают? Если не ксендз, то поп, а то и вовсе прелат папского престола… Молись — не хочу.

— Бездельники они, эти церковные праведники, вот их и посылают.

— За дураков, что ли, нас принимают, крестом хотят заманить. А- куда-то все же надо идти нам, не стоять же в этом Каменце.

Послов пропустили к возу. Казаки снова стали напирать.

Деловитый семиградский поп начал с молитвы, но когда заметил, что даже шапку мало кто снял с головы, торопливо прогнусавил конец молитвы и приступил к делу. Они, говорил он, христиане, как и казаки, и нуждаются в военной помощи. А у кого им просить эту помощь против турецкого паши, как не у своих же христианских народов, родственно связанных с Семиградьем?

— Ведь Семиградье — это та страна, что дала вам покойного короля Польши Стефана Батория.

— Сердечно тронуты и благодарны за такое одолжение, но короля вы дали все же польской шляхте, а не нам, — любезно ответил Северин Наливайко, поневоле склоняясь к мысли, что воевать им против Синан-паши неминуемо придется, — так складываются дела.

Поп поспешил согласиться со словами старшого.

— Однако за короля Стефана сам украинский воевода князь Острожский голос подавал, а с ним и черкасский староста Вишневецкий и прочие старосты из украинского круга.

— Про нас там забыли! — крикнул Панчоха.

Наливайко, чтоб ускорить неизбежное и прекратить надоевшие за день переговоры с попами, сказал прямо:

— Наши полки, уважаемые господа, бедны оружием. Дадите его нам? Ежели против турчина воевать, так нужны, кроме сабель, и самопалы, и лошади хорошие, и пушки, да и порохом следует запастись.

— Стоит ли об этом говорить славным воинам? — необдуманно перебил его семиградский посол. — Ведь до Семиградья вам нужно пройти по нескольким странам, через города и замки… Такой ли уж это большой труд, или впервые добрым рыцарям добывать оружие, а полкам обогащаться?

— Так вы нас на грабеж подбиваете?

— Законы сильнейшего никогда еще судебного наказания не признавали. Военная сила и победа — это не грабеж, а святой закон земли. Спокон веков таковы рыцарские обычаи.

В круге замолчали. Даже рядовые казаки были удивлены таким откровенным советом семиградцев. Наливайко, усмехнувшись, благоразумно согласился:

— Разве что обычаи… А если таковы обычаи, то… мы им перечить не станем. Почему бы нам и в самом деле, дорогие братья, не согласиться на этих освященных веками условиях?

— Оружие каждому нужно, чего там…

— Да и голы мы, приодеться бы следовало.

Наливайко припомнил Шауле его уговор с князем

Острожским, и оба многозначительно улыбнулись. Для мировой с Янушем безотлагательно нужны были двадцать четыре пушки. Почему бы их не достать у таких щедрых родственников, как эти послы?

На следующее утро казаки дали согласие семиградцам двинуться им на помощь. С тем и отправили послов. А вечером из-под Каменца выступили полки Шаулы, конница Сасько и Мазура и другие отряды. С малочисленной артиллерией двинулся ночью на Семиградье и старшой украинского повстанческого войска Северин Наливайко.

9

Встревоженный вернулся Станислав Жолкевский к своим войскам на границе. Куда склониться, кого поддержать? Допустим, пока жив Замойский, за ним не пропадешь. А если случится, что Ян не устоит против короля, что Микола Жебржидовский потерпит поражение, —