Книга с местом для свиданий - Горан Петрович

Сезар Увиль по-прежнему с точностью до одного промилле соблюдал интересы акционеров «Концессии Святого Георгия», руководя эксплуатацией и изыскательскими работами на рудниках меди в Боре и не теряя надежды удачно выдать замуж свою дочь. Во время коротких посещений Белграда в доме, который он снимал на Сеняке, все явственнее чувствовался исходивший от него запах карбида, использовавшегося для освещения в шахтах, и местного вина, к которому его приохотили в шахтерском поселке.

— Немного не хватает гармонии, но в крепости ему не откажешь... — убеждал он своих более сдержанных земляков выпить хоть один бокал.

Златана продолжала смотреть за домом, и ей приходилось изо дня в день выдумывать способы, как ухитряться вести хозяйство, замазывать трещины в стенах, покупать продукты и делать пирожные из молотых стручков рогача, которые не уступали бы по вкусу ореховым, потому что Анастас обращал все меньше внимания на повседневную жизнь, распродавая последние из унаследованных от отчима акций, закладывая ценные вещи и раздавая все больше пустых обещаний. Готовая в свое время негодовать на него за рассеянность, теперь она притворялась, что ничего не видит, а точнее, притворялась, что видит его даже и тогда, когда казалось, что он не существует.

— Господин хозяин не может вас принять, он занят! — защищалась она от кредиторов, которые сужали круги вокруг дома на Звездаре.

Наталия Димитриевич продолжала помогать своему отцу в книжном магазине, она вела книги приходов и расходов, распределяла по полкам новые тома, обслуживала покупателей, но на самом деле постоянно ждала, когда же появится Браница и принесет ей для первого прочтения письмо, адресованное другой. Она продолжала помогать ему в поисках нужных сведений, давала советы, даже указывала на встречавшиеся в тексте описки, но прежде всего и больше всего продолжала его безответно любить.

— Я бы здесь начала новую часть, вам некуда деваться, предыдущую вы закончили... — останавливалась она на каком-нибудь месте и поднимала на него свои крупные спокойно-зеленые глаза.

48

В начале октября 1934 года, после того как военный корабль «Дубровник» отшвартовался у причала марсельского порта и король Александр Карагеоргиевич, сойдя на берег, в открытом автомобиле и почти без охраны двинулся по бульвару Ла Канебьер, на него было совершено покушение, и это убийство стало началом еще одной главы в истории Югославии. Кто стоял за преступлением и каковы были его последствия, постепенно прояснится в последующие годы, сейчас же печальный, погруженный в свою любовь Анастас Браница едва ли что-то и заметил. В ту осень роковыми для него стали совсем другие события. Вице-президент Марсель Шампен прибыл с очередным визитом, захватив с собой обычные комплименты и в придачу к ним еще две-три фразы, в которых он просил руки Натали Увиль.

— Dieu merci! — сказала мадам Дидье и тут же принялась паковать вещи.

— Вот вам мое согласие! — сказал инженер Сезар Увиль, прежде чем отказаться от предложенного будущим зятем продвижения по службе и перевода из Бора в Париж. — Знаете, я как-то здесь привык...

Как бы то ни было, Натали вместе со своим женихом навсегда покидала Белград, оставив под кроватью в своей комнате в доме на Сеняке несколько папок, распухших от рисунков и сотен писем неизвестного отправителя. Фрау Хензел, домоправительница новых жильцов, семьи из шести человек представителя германского металлургического концерна «A.G. Krupp, Essen», не знала, что делать со всеми этими бумагами, и распорядилась, чтобы нанятая для уборки прислуга отправила их на чердак, где они превратились в пищу для мышей и ночей двадцатого века Натали из Белграда увезла с собой только глупый шар из фольги, свадебный подарок госпожи Дидье. Носильщикам с большим трудом удалось разместить этот мяч, диаметром в один метр и четырнадцать сантиметров, в багажной сетке над головами пассажиров. Когда поезд тронулся, она, опустив окно спального вагона, замахала отцу, вглядываясь в лица многочисленных провожающих, толпившихся на перроне Главного железнодорожного вокзала, и, встревоженная чувством, что забыла попрощаться с кем-то еще. Паровоз набирал ход, городской пейзаж отступал назад, вся эта загадочная страна, а может быть, и целый полуостров, оставалась в прошлом, гарь и искры залетали в купе, жених встал, поднял окно и движением, не допускавшим возражений, задернул занавески.

Произошло это как раз в день совместного чтения, Анастас Браница ждал в заглавии письма, один из экземпляров которого он отнес во Французско-сербскую библиотеку, и все явственнее ощущал запах гари. Он ждал, не смыкая глаз, всю ночь, лицо его становилось все чернее, его донимали рои искр, залетавших в глаза, куда бы он ни повернул голову. Ждал он и весь следующий день, соринки в глазах вызывали слезы, а потом отложил письмо и направился в книжный магазин «Пеликан». К счастью, Гаврилы Димитриевича на месте не оказалось, поэтому Наталия смогла пригласить Анастаса зайти за прилавок и, раздвинув его веки, кончиком своего носового платка устранить крошечные частички угля.

— Сделаю из писем роман... — сообщил он ей, моргая покрасневшими глазами. — Сокращу кое-что, заменю надпись на фронтоне и опубликую роман, где нет героев и где единственными событиями будут восходы и заходы солнца, рост растений, полет птиц... Как вы думаете, это кто-то захочет читать?

— Я бы захотела... — проговорила Наталия Димитриевич, не решаясь продолжить.

Просмотрев все адресованные любимой письма, несколько тысяч страниц, Анастас Браница принялся компоновать окончательный вариант рукописи, полностью ослепнув для всего другого. Давно уже оставшись без наличных денег, он продал дом на Звездаре, не особенно выгодно из-за трещин на стенах, переселившись на Дорчол, во влажную каморку с входом со двора, где его посещала только служанка Златана, приносившая немного горячей еды. Он больше не бывал ни в кофейне «Русский царь», ни в парикмахерской «Три локона», махнув рукой на все, кроме поставленной перед собой новой цели. Всякий раз, закончив очередную главу, он относил ее для прочтения Наталии Димитриевич. В середине 1936 года, завершив роман многоточием в конце последней фразы, он принялся искать издателя. Но никто не хотел публиковать нечто столь странное. Продав последние остатки имущества, включая и книги, которые он собирал всю жизнь, с пачкой страниц под мышкой направился он в типографию «Глобус» на Космайской улице, дом 28, где за собственный счет заказал напечатать роман «Мое наследие» тиражом всего в сто экземпляров вместо первоначально предполагавшейся тысячи. В знак уважения к прошлому, когда Браница был постоянным и щедрым покупателем книжного магазина, Таврило Димитриевич взялся продать весь тираж. Автор оставил себе только один экземпляр, еще один подарил Златане, а третий Наталии. Денег у него теперь не было даже на то, чтобы платить за жалкую комнатенку, поэтому он скитался по Белграду, зарабатывая на корку хлеба прополкой травы между булыжниками городских мостовых, получая иногда бесплатно щепотку табака в затерянной мелочной лавке «Удачная покупка» и время от времени ночуя у собственной бывшей служанки.

Когда в «Сербском литературном вестнике» появилась в высшей степени негативная рецензия на «Наследие», он спустился на берег Дуная и принялся еще раз перечитывать свой роман. Еще раз обошел французский парк, павильон, пруд с рыбами, все комнаты виллы, открыл окна в музыкальном салоне, прослушал рокотание арфы, а потом направился в сторону восточной части именья, по тропинке сошел к берегу протекавшей там реки.

Тут не было ничего особенного, несколько верб, несколько ив, описание воды, которая течет неведомо откуда и неведомо куда, да еще ни разу не использовавшаяся лодка в прибрежных кустах... Он вступил в реку, зашагал, вода поднималась от щиколоток до колен, от колен до пояса, от пояса до груди... Рыбаки нашли его десяток дней спустя после этого чтения — в Дунае. Некоторые столичные газеты опубликовали краткие сообщения об этом неприятном случае, должно быть, ввиду отсутствия в тот день более важной информации.

Кухарка Златана продолжала верой и правдой служить в состоятельных белградских семьях вплоть до 1941 года, когда она во время немецких бомбардировок оглохла и на второе ухо. Несмотря на то что ей не было равных в приготовлении редчайших блюд и лакомств, глухой она оказалась никому не нужна. Златана исчезла в 1942 году, после того как ее в первый и последний раз видели сидящей у окна ее домика за чтением какой-то книги, которая не была поваренной книгой Паты.

В соответствии с обещанием, высказанным в девичью подушку, Наталия Димитриевич продолжала жить воспоминаниями о своей неразделенной любви к Анастасу Бранице.

ШЕСТОЕ ЧТЕНИЕ