Зеленые глаза викинга - Галина Романова

Выворачивало его сейчас всего наизнанку от одной фразы, сказанной сухим казенным языком Топорковым Алексеем Сергеевичем.

– Вы обвиняетесь в подготовке и организации убийства своего брата и его семьи с целью завладения их имуществом.

Так? Так, кажется, он сказал, да?! Но как такое возможно?! Как...

Как он мог узнать??? Этого никто не знал, никто!!! Он сам сделал это, один!!! Он никого не просил о помощи, никого!!! Он сам сделал это, своими руками!!! Сначала накормил их сытным ужином в своем доме, потом погрузил сонных в машину, вывез за город, сбросил в заранее заготовленную яму и зарыл. И забыл...

Вернее, старательно пытался забыть, умело изображая скорбь. Да и изображать не пришлось, если честно. Он в самом деле скорбел по похороненным заживо. Жалел их, плакал над их загубленными жизнями искренними жалостливыми слезами. Но изменить ничего уже не мог. И знал, как никто, что повторил бы это снова, случись им воскреснуть. И его никто не смог бы остановить, никто! Ни страх возмездия, подступивший теперь к его воротам так близко. Ни глупая жена...

Так! Вот кто, оказывается, мог его сдать! Эта жирная глупая корова, свихнувшаяся на ревности к его молодой любовнице. Ох, тупица! Ох, дура!!! Она что думает, что станет продолжать жить во всей этой роскоши, когда его посадят? Что это все достанется ей? Все же конфискуют! За исключением, может быть, того имущества, которое он оформил на подставных лиц. Как фирму «Витязь», например.

Так, а ведь у него немало таких фирмочек. Он еще повоюет и пожирует, когда вернется.

– Сколько предполагаете мне запросить, если удастся доказать? – поинтересовался Сулейманов с кривой ухмылкой, когда забрался в машину.

Вопрос он адресовал Топоркову. Но тот кивнул в сторону прокурорского.

– У него спросите. Мое дело собрать доказательства вашей вины. И я уже их собрал, будьте уверены.

– Так сколько?

Прокурорский покосился в его сторону, наморщил лоб.

– На два пожизненных точно потянет, – вернул он Сулейманову его кривую ухмылку. – Если все преступления, совершенные вами, будут доказаны, выйти не надейтесь. Так что советую сотрудничать со следствием по-любому.

– А зачем? – он вдруг вобрал голову в плечи и впервые за долгие годы почувствовал себя маленьким и ничтожным человечком, таким, каким привык видеть других людей. – Что это изменит? Чем поможет мне?

– Ну... Облегчите душу, гражданин Сулейманов, – покивал Топорков и добавил со злостью: – Если, конечно же, она у вас имеется...

Вот и его толстая некрасивая жена, на которой его вынудили жениться на малой родине, тоже всегда восклицала, что у него нет души. Восклицала и плакала. Называла братоубийцей. Кликала, что на их детей его страшный грех перейдет. И зачем он только в тот вечер попросил ее о помощи?! Мог бы и сам в ужин добавить снотворного. И всех в машину перетаскать без ее помощи мог бы. Нет, попросил. И... напросился, получается. Она теперь даст признательные показания против него и улики может даже предоставить.

Какие улики?

Да попутал шайтан Сулейманова, снял он украшения с жены брата, больно дорогими были. В сейфе до сих пор валяются и против него теперь свидетельствовать могут.

Он ведь сам подписывал протокол, где с его слов записали верно: на жене брата было колье, подаренное ее матерью, пара дорогих сережек с бриллиантами – она их редко снимала, – и три кольца. На трупах украшений не обнаружили. Значит, их снял убийца.

Их и искали в доме Баскакова и в домах его людей. Не нашли. Что ж, теперь найдут в его сейфе. И показаний жены не надо, чтобы все понять.

– Жена... – Топорков устало потер обросший за день подбородок. – Ваша жена сотрудничает со следствием. Весьма активно, между прочим. Но она была вынуждена это сделать, гражданин Сулейманов.

– Не понял?

– Под грузом неопровержимых доказательств, собранных Полукаровым.

– То есть?! Он что же, фотографировал, как я их закапывал?! – выпалил он неожиданно и тут же прикусил язык, поняв, что нечаянно проговорился. – Что же тогда не остановил меня? Если он такой замечательный?

– Нет, он не видел этого. Он однажды стал невольным свидетелем вашей ссоры с женой. Началось все с мелочей, потом перекинулось на ваши постоянные измены ей, а закончилось уже страшными обвинениями в ваш адрес. Полукаров стоял на улице в то время и нечаянно подслушал. Ну а вы сами взрастили агента, знаете, он не мог такой материал упустить, не зафиксировать. Он и...

– Записал, мразь??? – скрипнул зубами Сулейманов, теперь-то отпираться было нечего, теперь стало ясно, что он влип.

– Он все снял на камеру. Где-то картинка присутствует, где-то просто слышна ваша ругань. Но, просмотрев и прослушав материал, ваша супруга все рассказала. Более того, вздохнула наконец с облегчением. Говорит, такой грех в душе носила. Как же вы так, гражданин Сулейманов, как же вы могли так страшно поступить?! Зарыть живыми...

– Они спали! – взвизгнул он и снова почувствовал, как рот наполнился горькой слюной. – Они ничего не чувствовали! А что, мне надо было горло им перерезать всем?! Это куда... Куда страшнее!!!

– Он был вашим братом!

– Он был глупцом! Он пришел к мировому соглашению с Баскаковым!!! Он собрался мириться с ним, идиот!!! Мне ничего не захотел подарить! Я должен был работать, работать, работать!!! Ты, говорит, только тогда ощутишь вкус денег, когда сам их заработаешь! Я мог пахать на него всю оставшуюся жизнь за грошовую зарплату, я мог...

– А вместо этого вы решили убрать брата с пути, а заодно и его наследников, чтобы целиком и полностью завладеть их имуществом. А попутно решили подставить честного человека под страшный удар.

– Баскаков честный?! Такие богатые люди, как он, не могут быть честными!!! – захлебываясь слюной, пафосно провозгласил Сулейманов. – Все состояния нажиты на крови.

– Все, да не все, – недовольно поморщился Топорков.

Насчет крови он, конечно, мог бы поспорить, а то, что закон такие люди любят обходить стороной, он не сомневался.

– Полукарова вы сразу заподозрили в двойной игре, стоило ему отослать фотографии своей жены и Баскакова. Вы ведь фото не видели и об их существовании не знали, не так ли?

– Не видел, не знал.

– Вызвав его на разговор, вы начали прощупывать и, когда тот принялся вилять, вдруг осознали, что у этого парня может быть очень много фотографий, целая коллекция, содержание которых могло компрометировать не только ваших конкурентов, но и вас! И тогда вы послали к нему братьев Синюковых, славящихся своей кровожадностью и беспринципностью. Они должны были изъять у него все, что тот прятал, и...

– Никаких и! – взвизгнул Сулейманов. – Я не давал этим придуркам таких указаний! Я не виноват, что они его замучили до смерти!!! И к его жене я их не посылал. Витька орал перед смертью, все время жену звал по имени. Они и ломанулись к ней. Сила есть, ума не надо, честное слово! Но я не давал им таких указаний, не давал! И к их исчезновению я не причастен. Сам бы хотел увидеть этих идиотов! Но думаю, господин Баскаков о них позаботился?

И Сулейманов со странной надеждой глянул на Топоркова.

Что он хотел? Чтобы Баскаков тоже сел, хоть за что-то? Чтобы враг, с мести которому началось его грехопадение, тоже был повергнут? Чтобы не остался жить в роскоши, которую так любил сам Сулейманов?

– Баскаков о них в самом деле позаботился. Он доставил их в отделение в целости и сохранности, как только возникла в этом необходимость, – разочаровал его Топорков с величайшим удовольствием. – И смею вас заверить, что ни один волос не упал с их тупых голов. Но вот ваши заверения они оба в один голос опровергают.

– Какие?!

– Они утверждают, что вы приказали им все подчистить после того, как получат от Полукарова фотографии, негативы, диски. Короче говоря, весь собранный им материал. И когда они там ничего не нашли, вы приказали им ехать к дому жены Полукарова, дождаться темноты, не рисоваться и осторожно проникнуть к ней в квартиру. На вопрос, а что с хозяйкой делать, вы с раздражением ответили, что учить их не собирается. Они должны действовать по ситуации. Они и действовали! Сначала сидели на скамейке возле ее подъезда. Ждали темноты, а дождались ее. И не нашли ничего лучшего, как последовать за ней. Хвала небесам, у Дарьи Дмитриевны хватило сообразительности позвонить Баскакову. Хотя... Надо бы все же в милицию ей было звонить. Взяли бы сразу голубчиков, они бы и разговорились под протокол.

Как же, разговорились бы они! Сулейманов ухмыльнулся запоздалой, никчемной теперь мстительной ухмылкой.

Это они такие мягкие и покладистые сделались после того, как у Баскакова в подвале посидели. Или где там он их держал. А возьми их менты возле супермаркета, что братья стали бы говорить? Да ничего! Мычали бы нечленораздельно и утверждали, что просто гуляли. А на девушку смотрели, потому что понравилась.

Она и правда была прехорошенькой – эта Дарья Дмитриевна. Высокая, стройная, симпатичная, а взгляд какой, а улыбка! Выглядит супер, и это при том, что ей почти сорок. Чего же его-то жена расползлась, как на дрожжах, да еще и подлой болтуньей оказалась.