Английский язык с Шерлоком Холмсом. Второй сборник рассказов - Arthur Conan Doyle

“Yes, I will while away the morning at Godolphin Street with our friends of the regular establishment. With Eduardo Lucas lies the solution of our problem, though I must admit that I have not an inkling as to what form it may take. It is a capital mistake to theorize in advance of the facts. Do you stay on guard, my good Watson, and receive any fresh visitors. I’ll join you at lunch if I am able.”

All that day and the next and the next Holmes was in a mood (весь этот день и два следующих Холмс был в /таком/ расположении духа) which his friends would call taciturn (которое его друзья назвали бы молчаливым), and others morose (а все остальные — мрачным; morose — сердитый, мрачный, угрюмый). He ran out and ran in (он то приходил, то уходил: «выбегал и забегал»), smoked incessantly (беспрерывно курил), played snatches on his violin (играл на скрипке обрывки /каких-то мелодий/; snatch — хватание; обрывок; отрывок), sank into reveries (впадал в задумчивость), devoured sandwiches at irregular hours (поглощал бутерброды в неурочное время; to devour — жадно есть; поглощать; irregular — неправильный, не отвечающий нормам; нерегулярный, неравномерный), and hardly answered the casual questions which I put to him (и почти не отвечал на вопросы, которые я ему задавал время от времени; casual — случайный, нерегулярный). It was evident to me that things were not going well with him or his quest (мне было ясно, что дело с поисками обстояло неважно: «дела не шли удачно, что касается его или его поисков»). He would say nothing of the case (он ничего не говорил о деле), and it was from the papers that I learned the particulars of the inquest (и лишь из газет я узнал подробности следствия = о ходе следствия), and the arrest with the subsequent release of John Mitton (и об аресте с последующим освобождением Джона Миттона), the valet of the deceased (лакея покойного).

The coroner’s jury brought in the obvious Wilful Murder (коллегия присяжных при коронере вынесла вердикт: «явное предумышленное убийство»; coroner — коронер /следователь, специальной функцией которого является расследование случаев насильственной или внезапной смерти/; obvious — очевидный, безусловный), but the parties remained as unknown as ever (но участники так и остались неизвестными). No motive was suggested (мотив не удалось объяснить; to suggest — предполагать, наводить на мысль; выдвигать в качестве предположения или мотива). The room was full of articles of value (комната была заполнена ценными вещами), but none had been taken (но ни одна из них не была похищена: «взята»). The dead man’s papers had not been tampered with (бумаги мертвого остались нетронутыми; to tamper with — вмешиваться /во что-либо/; трогать, портить; искажать /что-либо/). They were carefully examined (их тщательно изучили), and showed that he was a keen student of international politics (и установили, что покойный был ревностным любителем международной политики = внимательно изучал…; student — студент, учащийся; student of — изучающий /что-либо/; ученый), an indefatigable gossip (неутомимым сплетником; indefatigable — неутомимый, беспрестанный; fatigue — усталость, утомление; gossip — сплетник; сплетня), a remarkable linguist (выдающимся лингвистом), and an untiring letter writer (и неутомимым корреспондентом = вел большую переписку; untiring — неутомимый; to tire — утомляться, терять интерес к /чему-либо/; letter writer — автор писем; тот, кто ведет /большую/ переписку).

taciturn [ˈtæsɪtǝ:n], reverie [ˈrev(ǝ)rɪ], indefatigable [ˌɪndɪˈfætɪɡǝbl], untiring [ʌnˈtaɪǝrɪŋ]

All that day and the next and the next Holmes was in a mood which his friends would call taciturn, and others morose. He ran out and ran in, smoked incessantly, played snatches on his violin, sank into reveries, devoured sandwiches at irregular hours, and hardly answered the casual questions which I put to him. It was evident to me that things were not going well with him or his quest. He would say nothing of the case, and it was from the papers that I learned the particulars of the inquest, and the arrest with the subsequent release of John Mitton, the valet of the deceased.

The coroner’s jury brought in the obvious Wilful Murder, but the parties remained as unknown as ever. No motive was suggested. The room was full of articles of value, but none had been taken. The dead man’s papers had not been tampered with. They were carefully examined, and showed that he was a keen student of international politics, an indefatigable gossip, a remarkable linguist, and an untiring letter writer.

He had been on intimate terms with the leading politicians of several countries (он был близко знаком с ведущими политическими деятелями нескольких стран; to be on intimate terms with smb. — быть в близких отношениях с; быть на короткой ноге с /кем-либо/; terms — личные отношения; leading — ведущий, главный; руководящий; выдающийся, передовой). But nothing sensational was discovered among the documents (но ничего сенсационного не было обнаружено среди документов) which filled his drawers (заполнявших ящики его /стола/). As to his relations with women (что касается его отношений с женщинами), they appeared to have been promiscuous but superficial (/то/ они, видимо, были многочисленными, но поверхностными; promiscuous — беспорядочный, неразборчивый /в знакомствах, связях и т. п./; superficial — внешний, неглубокий, поверхностный). He had many acquaintances among them, but few friends (у него было много знакомых среди них, но мало друзей), and no one whom he loved (и никого, кого бы он любил). His habits were regular (его привычки были размеренными; regular — правильный, нормальный, регулярный, систематический; постоянный), his conduct inoffensive (а поведение — безобидным; offence — проступок; обида, оскорбление). His death was an absolute mystery and likely to remain so (его смерть явилась полной загадкой, и, вероятно, таковой и остается).

As to the arrest of John Mitton, the valet (что касается ареста Джона Миттона, лакея), it was a council of despair as an alternative to absolute inaction (то он стал результатом отчаяния, способом /прикрыть/ полную несостоятельность /полиции/: «альтернативой к совершенному бездействию»; council — совет, совещание; alternative — альтернатива, выбор; другой вариант, возможность; inaction — бездействие; пассивность, бездеятельность; упущение). But no case could be sustained against him (но против него не могли выдвинуть никакого обвинения; to sustain — поддерживать, защищать; выдерживать, выносить; to sustain a case — поддерживать версию; поддерживать иск /в суде/). He had visited friends in Hammersmith that night (он навещал приятелей в Хаммерсмите в тот вечер). The alibi was complete (/у него/ было бесспорное алиби; complete — полный; абсолютный, совершенный).

intimate [ˈɪntɪmǝt], promiscuous [prǝˈmɪskjuǝs], superficial [ˌs(j)u:pǝˈfɪʃ(ǝ)l]

He had been on intimate terms with the leading politicians of several countries. But nothing sensational was discovered among the documents which filled his drawers. As to his relations with women, they appeared to have been promiscuous but superficial. He had many acquaintances among them, but few friends, and no one whom he loved. His habits were regular, his conduct inoffensive. His death was an absolute mystery and likely to remain so.

As to the arrest of John Mitton, the valet, it was a council of despair as an alternative to absolute inaction. But no case could be sustained against him. He had visited friends in Hammersmith that night. The alibi was complete.

It is true that he started home at an hour (правда, он отправился домой в час) which should have brought him to Westminster before the time (который мог его привести в Вестминстер до того времени) when the crime was discovered (как было обнаружено преступление), but his own explanation that he had walked part of the way (но его объяснение, что он часть пути прошел пешком) seemed probable enough in view of the fineness of the night (казалось весьма вероятным, учитывая, что вечер был чудесный; in view of — ввиду; принимая во внимание; fineness — изящество, красота, привлекательность). He had actually arrived at twelve o’clock (/лакей/ пришел в двенадцать часов), and appeared to be overwhelmed by the unexpected tragedy (и, по-видимому, был потрясен неожиданной трагедией). He had always been on good terms with his master (он всегда был в хороших отношениях с хозяином). Several of the dead man’s possessions (несколько вещей покойного; possessions — собственность; имущество; пожитки) — notably a small case of razors (в частности, футляр: «маленький ящик» с бритвами; notably — особенно; а именно; то есть) — had been found in the valet’s boxes (были найдены в чемоданах лакея; box — ящик, коробка, сундук), but he explained that they had been presents from the deceased (однако тот объяснил, что это подарки покойного), and the housekeeper was able to corroborate the story (и экономка смогла подтвердить это).

Mitton had been in Lucas’s employment for three years (Миттон находился в услужении у Лукаса три года). It was noticeable that Lucas did not take Mitton on the Continent with him (примечательно, что Лукас не брал с собой Миттона на континент; noticeable — достойный внимания; заметный, приметный). Sometimes he visited Paris for three months on end (иногда он жил в Париже по три месяца подряд; on end — непрерывно, подряд), but Mitton was left in charge of the Godolphin Street house (но Миттона оставлял присматривать за домом на Годолфин-стрит; to be in charge of something — ведать, заведовать, руководить чем-либо; возглавлять что-либо; присматривать за чем-либо; charge — нагрузка; поручение). As to the housekeeper, she had heard nothing on the night of the crime (что касается экономки, она ничего не слышала в вечер преступления). If her master had a visitor he had himself admitted him (если у ее хозяина и был посетитель, то хозяин сам его впустил; to admit — допускать, соглашаться; впускать).

overwhelmed [ˌǝuvǝˈwelmd], tragedy [ˈtræʤɪdɪ], master [ˈmɑ:stǝ], charge [ʧɑ:ʤ]

It is true that he started home at an hour which should have brought him to Westminster before the time when the crime was discovered, but his own explanation that he had walked part of the way seemed probable enough in view of the fineness of the night. He had actually arrived at twelve o’clock, and appeared to be overwhelmed by the unexpected tragedy. He had always been on good terms with his master. Several of the dead man’s possessions — notably a small case of razors — had been found in the valet’s boxes, but he explained that they had been presents from the deceased, and the housekeeper was able to corroborate the story.