Дикарка у варваров. Песнь Сумерек - Ирина Тигиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Теперь — бег! — "наставник" шлёпнул моего коня по крупу, и тот понёсся рысью.
— Круглый! — крикнул халху, показывая рукой круговые движения.
Я слегка натянула поводья, чтобы Хуяг рысачил по кругу. В восторге, что уже могу держаться в седле, ласково похлопала коня по шее:
— А ты хороший, умный мальчик… — и не заметила опасности.
Они налетели сзади — с двух сторон, я даже не успела ничего понять. Свист сабли — с одной, удар плети по крупу моего коня — с другой, и Хуяг взвился на дыбы, а потом понёсся вперёд. Я слетела с его спины вместе с седлом и, слабо пискнув, приземлилась прямиком в кучку свежего конского навоза. Ошарашенная, оглушённая падением, кое-как приподнялась… и меня буквально затрясло от злости. Каганёнок и пугалище-Очир хохотали так, что чуть не вываливались из сёдел. А моё валялось рядом — с перерезанной подпругой. Это было объявлением войны, и я поклялась себе: оба дикаря ещё пожалеют, что мне её объявили. Поднявшись на ноги и не сводя с них немигающего взгляда, я провела испачканными пальцами полосы на лбу и щеках. А потом, стукнув кулаком в грудь, резко выбросила руку вперёд, указывая на них указательным и средним пальцами. Ханята загоготали ещё громче, но я уже отвернулась и, подобрав седло, похромала к коню, остановившемуся поодаль. Только взяла его под узцы, ко мне подлетел "наставник", ткнул пальцем в седло и покачал головой:
— Без.
— Знаю, что без подпруги не будет держаться, — раздражённо отозвалась я.
— Он хочет, чтобы ты ездил теперь без седла, — пояснил подоспевший Шона.
— Я и с седлом еле держусь в седле, — возразила я, не сразу поняв, что изрекла. — То есть… без седла шарахнусь коню под ноги и без помощи твоих любезных братьев.
— Сам виноват, — "посочувствовал" мне Шона. — Не нужно было задирать их. Хочешь моё?
Он мгновенно соскочил со своего скакуна, но я только зло отмахнулась.
— Оставь себе вместе со своими советами!
— Я не одобряю то, как они поступили с тобой, — Шона как будто растерялся.
— А мне всё равно, как ты к этому относишься, — отрезала я. — "Не нужно было задирать их"? Так вот, не нужно было им задирать меня! И ты держись от меня подальше, если не хочешь, чтобы и тебе досталось!
В бешенстве отшвырнув бесполезное седло, я оттолкнулась от земли и таки залетела на спину Хуяга. Легко ткнула его пятками в бока и потрусила в первом попавшемся направлении, стиснув поводья так, что побелели пальцы. Держаться без седла очень трудно: стоит коню вздохнуть чуть глубже — и я снова ухну вниз.
— Куда? — меня догнал наставник-халху, и, снова сделав круговое движение рукой, повторил:
— Круглый!
Мысленно пожелав ему пойти "по-круглому" куда подальше, я шумно выдохнула и тряхнула поводьями…
Когда жуткий урок, наконец, закончился, и мы вернулись в конюшню, я была готова рухнуть на колени и возблагодарить Судьбу, что снова стою на твёрдой земле. Без седла с Хуяга я хуягнулась ещё раз пять… или шесть — точно не считала. Каждый раз слышала язвительный смех каганёнка и его свиты, но даже не поворачивалась в их сторону. Шона больше ко мне не подходил, хотя раз или два я ловила на себе его взгляды. И уже жалела о своей вспышке — не стоило так срываться на единственного относительно вменяемого "приятеля", но не подавала вида. Девчонки тренировались вместе с нами, и моя юная почитательница явно собиралась приблизиться, но каганёнок преградил ей путь и что-то рявкнул по-монгольски, после чего она, как и Шона, ограничилась взглядами.
Потом был перерыв на омовение, потом — трапеза, за которой я опять подверглась моббингу. У каждого был свой низенький столик, и каганёнок опрокинул мой — я едва успела подхватить миску с супом, остальное выплеснулось мне на колени. А потом во всеуслышанье заявил, что в комнате несёт конским навозом. Но, уже решив для себя, что нахальный отпрыск хана ханов горько обо всём пожалеет, я не проронила ни слова и просто внимательно наблюдала за ним — где он сидит, с кем общается, что ест.
После трапезы, была стрельба из лука. Ещё ни разу не держала его в руках, и мои стрелы сыпались на землю, не достигая цели. А стрелы принца и Очира свистели в опасной близости от меня. Особенно старался Очир — одна из его стрел чуть не продырявила мне ухо. Но Шона, какое-то время молча наблюдавший за всем, шарахнул пугалище в челюсть. Тот попытался ответить тем же, и снова получил по и без того неприглядной физиономии. Не каясь, опять набросился на защитника моей чести с кулаками, но учителю по стрельбе, это наконец надоело, и он удалил с "полигона" обоих.
Принц проводил ехидным взглядом их, одарил очередным "дружеским" меня, и вроде бы тут же забыл о моём существовании — ровно до следующего "урока". В просторном зале, где он проходил, были расставлены деревянные в человеческий рост "идолы". Что это — воображаемые противники, я поняла, когда всем выдали палки, и мои новые "приятели" начали лупить ими по идолам под гортанные команды учителя. Я растерянно взирала на это действо. В монастыре мы тоже тренировались с палками, заменяющими мечи, но выглядело это совсем иначе. Каждый удар отрабатывался сначала до совершенства, а потом до автоматизма. Я за всё время выучила не так много приёмов, но зато могла бы повторить их и во сне. А здесь…
— Ты! — надзиравший за всем халху ткнул в меня пальцем. — Начинай тренироваться!
— Может… покажешь как? — неуверенно спросила я.
— Я покажу ему, Арвай.
Обернувшись на снисходительный голос, я поймала на себе торжествующий взгляд принца. Остальные, мгновенно забыв о своих "манекенах", с любопытством вытянули шеи, но халху-учитель, согласно кивнув каганёнку, что-то рявкнул по-монгольски, и все головы поспешно повернулись к идолам. А принц, довольно ухмыляясь, направился ко мне. Я уже собралась стать в стойку, но передумала. Ханский отпрыск
