Жена Майкла - Марлиз Миллхайзер

Лорел, вынув ноги из стремян смотрового кресла, села. Она покривилась — ребенок толкнул ее в пузырь.

— Беременность протекает нормально, не толстели. Думаю, сюрпризов никаких не предвидется. — Доктор тщательно вытер руки бумажным полотенцем, всматриваясь ей в лицо. — С чего вдруг такая пасмурность?

— Я боюсь.

— Не позволяйте себя запугивать бабушкиными сказками. В общем, это не так уж и больно. Если соседки по палате начнут рассказывать вам, как рожали, в подробностях, меняйте тему.

— Не в этом дело. Я за ребенка боюсь… Я… не имею права приводить ребенка в мир… каков он сейчас.

— Хм. Об этом тревожиться, пожалуй что, поздновато.

Лорел провела руками по ногам. На одной коленке ссадина, но и все. От солнца мельтешили перед глазами разноцветные пятна. Она прикрыла лицо ладонями. Относительная темнота успокаивала. Нужно сохранять контроль, не окунаться во всплывающие воспоминания. Может, каждая минута, которую она теряет на экскурсы в прошлое, приближает смерть Джимми. Боится ли он? Зовет ее?

Джимми лежит плашмя, руки и ноги раскинуты, глазки в потемках полуоткрыты. Он не двигается, только ветер играет прядкой волос — на лоб, со лба. В лунном свете — чистый рисунок подбородка, изгиб детского носика, тусклый блеск светлых волос. Пес лежит рядом, медвежонок посажен в ногах, наблюдает за обоими.

Вокруг них двигаются тени, чудовища, темные, мохнатые; прыгают к Джимми, от него, снова к нему, с каждым разом надвигаясь все ближе. Еще одна тень — птица с распростертыми крыльями скользнула по его лицу.

Крик застрял в горле Лорел… Оторвав руки от глаз — яркое солнце растопило темные видения — Лорел осторожно встала, пробуя ступить на разбитое колено. Ничего, терпимо, но машина и шоссе исчезли.

— Сан-ни… 

— В какую теперь сторону?

Идти она будет хоть до самой смерти, пока остается хоть малейший хрупкий шанс, что она спасет жизнь сына. Но разве есть надежда убедить?..

— Сан-ни… Сан-ни…

Лорел зашагала. Сначала медленно, потом быстрее, боль в коленке не очень мешала. Вслушиваясь в призывной шепот, изо всех сил стараясь не формулировать нараставшее в нейчувство. Но словно в мозгу слепилось само, несмотря на сопротивление.

Ужас! Панический!

Суть она уловила еще до того, как открыла глаза. Ужас наваливается на тебя, и ты удираешь в панике, а уж потом анализируешь причину. Комната пуста. Удачно. Может — слабая надежда — ей удастся сбежать, пока они считают, что она еще спит.

Когда Лорел села и спустила с кровати ноги, то ощутила боль. Они причинили ей боль и явятся терзать снова. Одежда, ей нужна одежда! Металлический шкаф, такой же мертвенно белый, как и стены. Два платья, одно слишком широкое, а другое, пожалуй, подойдет. В ящике под зеркалом нижнее белье, туфли — на полке. Скорее, скорее! Времени в обрез. Вот-вот вернутся. Не думать о том, что они творили. Боль стояла в груди и, невыносимая, между ног. Не думать! Скорее!!

Лорел лихорадочно оделась, туфли взяла в руки, приоткрыла на щелочку дверь, выглянула. Комната в самом конце коридора.

С дыханием у нее вырывались вскрики, и она зажала рот дрожащей рукой. Шуметь нельзя! Скорее!

Когда Лорел добралась до середины коридора, отворилась еще дверь, и появилась блондинка в белом халате, в белых туфлях. Она изумилась, увидев Лорел, открыла рот сказать что-то…

Лорел нырнула в ближайшую дверь, сама не поверив удаче. Лестница!

Острая боль мешала спускаться быстро. Но — скорее! У нее есть шанс, если дверь на выходе не охраняется. Головокружение, слабость… Держись крепче за перила!

Не надо думать о том, что с ней случилось. Все равно не может вспомнить. Вот и хорошо. Потом. Времени будет полно. Кровь горячая, липкая сочилась в подкладку между ног…

Лорел стояла на дне маленького ручья, прохладный ветерок раздувал волосы у лица. Слабость, усталость… Слишком много воспоминаний в неподходящий момент. Сложно отделять реальность от воспоминаний. Но надо распутать клубок. Воспоминания больше не имеют значения. Солнце отодвинулось по небу дальше. Уже поздно. Должна добраться до Джимми. Устала, нет сил.

Тявкнула собака. И залилась лаем. Клайд! Где? Лай раздается словно бы со всех сторон. Она вправду слышит лай или ей мерещится?

— Сан-ни…

Крепчавший ветер уносил звуки. Лорел напряженно вслушивалась… Она зашагала снова, глядя, как с равнодушным интересом, наблюдает за ней пустыня по берегам ручья. Удастся ли сохранить над собой контроль? Успеет ли она спасти своего ребенка? Не имеет значения. Она же всего-навсего еще одно существо с материнским инстинктом — защищать своего детеныша от хищника. Такие баталии тут разворачиваются каждодневно.

— Джимми! — на бегу завизжала Лорел и с разгону — как вкопанная — остановилась.

Справа на прогалине между кактусами, неподалеку от нее медленно поворачивался, озираясь, Джимми, волоча за ногу медвежонка. Голубой вельветовый комбинезончик весь выпачкан: мальчик зашагал, и она увидела на грязном личике чистые, промытые слезами, дорожки.

Джимми не видел ее, хотя и шел к ней, а она не могла выговорить ни слова, не могла сдвинуться с места — если в действительности его нет… Если она потянется взять его на руки, а его нет…

Время точно застыло, притаило дыхание. Теперь и мальчик увидел ее, но по-прежнему шел нерешительно, как будто тоже сомневаясь — реальная она или нет.

— Джимми! — совсем шепотом выдохнула Лорел, но Джимми тут же припустился бегом, и она на коленях поймала сына в объятия. Мальчик не растворился в воздухе. Тепленький, грязный, он сжимал ее, обняв за шею — обычная его, знала она, реакция на страх.

Присев на пятки, Лорел откинулась и стала раскачиваться, зарывшись головой в шелковое тепло его шеи, плача от ужаса и облегчения…

— Здорово!

За плечом Джимми Лорел увидела ковбойские сапожки, синие смятые джинсы… тусклое сине-черное поблескивание пистолета, который он небрежно держал сбоку.

— Эх, и тяжеленько от тебя избавиться, знаешь об этом?

Лорел оторвала взгляд от пистолета, посмотрела наверх — в ласковые карие глаза Эвана Ваучера.

— Эван?!

Да. Подстригите длинную лохматую гриву, подровняйте усы, сбрейте лохматую бороду и перед вами не Ларри Баумен, а Эван Ваучер. Всерьез она даже не удивилась… не хватило просто времени догадаться самой… да и какое сейчас это имеет значение?…

— Узнала меня наконец, Санни? — он присел перед ней, пистолет улегся на колени. — Сам себе не поверил, когда в Таксоне ты меня не признала.

— Значит, тень во дворе… ты?

— Не сомневался, когда-то да ты вспомнишь! Рассчитывал, схитрю, спихну убийство на другого. Увидел, как относится к тебе муж, старый профессор рассказывал мне, как тот разгромил детскую. О его вспыльчивом нраве… и даже топор мне показал… вот и решил, вдруг выгорит. Подстерегу тебя во дворе… Но — лопнуло. Не больно-то я хитрый. — Он сокрушенно покачал головой, провел пальцем по рукоятке пистолета. — Даже пробовал утечку газа тебе подстроить. Забежал как-то, тебя нет дома, соблазнился… — Эван ухмыльнулся и поднял пистолет. — Но опять-таки — осечка. Так что сама видишь — не больно я прыткий.

— Эван, не трогай Джимми! Пожалуйста, пощади мальчика! Он тебе ничем не опасен!

— И не собирался никого трогать, — Эван снова опустил пистолет.

Чего он пустился в разглагольствования?

— И того парня весной вовсе не хотел убивать. Продал его девочке травки, подумаешь, делов-то, а тот взбеленился. Прискакал проучить меня. Они даже не жили у нас. Санни, он сам на меня набросился… обзывался по-всякому… потом ударил. А я ударил его… и скоро… он был мертв.

Что с ним происходит? Что-то не так…

— Ты можешь пойти в полицию и заявить, что убил при самозащите.

— А-а, толку! Мне уже и наркотики шьют. Отпустили под залог, потому что ищут кого-то, чтоб разговорился. Вот чего им нужно. Нет, Санни, девочка, с хитростями я покончил. Не хитрец!

Напряжен, дрожит, захлебывается словами. Может «колес» наглотался? Но Ларри никогда не притрагивался к своему товару. На Лорел навалилась усталость, безнадежность… Голова тяжелая. Нет, все-таки, похоже, наглотался для храбрости. Убивать он не хочет, но придется, и он понимает это. И она — тоже.

В поле зрения возник Клайд, заливающийся лаем. Эван выругался и, нацелив на щенка прыгающий ствол, выстрелил дважды, но пыль взметнулась в стороне от щенка. Клайд припустился, воя от страха, и скрылся вдали. Но они еще слышали его.

Джимми задрожал в ее объятиях.

— Чертов пес! Зря захватил его… но он выскочил из дома, не успел я открыть дверь, пришлось кинуть в машину, чтоб угомонился. — Две морщинки прорезали ему лоб. — Тоже не больно умно. — Эван вскинул пистолет. — Но оружию ума не надо. Тут уж наверняка, без осечек и провалов. Чисто и быстро…