Наши любимые дни (ЛП) - Кэмерон Челси М.

— С Рождеством, Мисси, — сказал я.

— С Рождеством. Последнее Рождество без криков детей. Наверное, нам стоит наслаждаться этим, но все, чего я хочу — это надеть пижаму и отключиться, пока ты поешь мне. — Я поставил ее на ноги в нашей спальне и пошел к комоду.

— Ну, я абсолютно не против этого. — Я подошел к комоду, вытащив два упакованных пакета.

— Что это? — спросила она, когда я протянул ей один из подарков. А сам разорвал другой. Я уже знал, что в нем, но в любом случае это было весело. Мне нравилось наблюдать за выражением ее лица, когда она распаковывала пижаму, которую я купил для нее. Ткань была с рисунком павлиньих перьев, а на ткани моей пижамы были нарисованы семерки. Конечно же.

Тейлор хихикнула и разделась, натягивая пижаму. Я помог ей застегнуть ее, а потом надел свою.

— Думаю, мы должны сделать это традицией. Каждый получает пижаму на Рождество, а потом мы все надеваем их и садимся в круг и поем. — Я взял за правило петь детям каждую ночь. Мы с Тейлор играли и пели вместе, и назвали это «музыкальным сексом», но это было совершенно иначе. Я думал об этом больше как о семейном музыкальном вечере.

— Мне это нравится. И еще я подумала, что мы должны давать каждому читать книгу. В Исландии существует традиция дарить друг другу книги в канун Рождества и проводить ночи за чтением. Я хочу, чтобы наши дети любили книги. — Я поправил гитарный ремень и сел рядом с ней, перебирая струны.

— Наши дети полюбят книги. Не думаю, что у них будет выбор, — сказал я. — Но мы определенно можем это добавить. Я не хочу, чтобы наши дети были тупыми. — Тейлор ударила меня по руке.

— Наши дети не будут тупыми. И даже если так, мы скажем им, что они умные. Потому что каждый по-своему умен. — У нее была очень хорошая точка зрения.

— Это правда. По крайней мере, можно быть уверенными, что они смогут петь. — У Тейлор был прекрасный голос.

— Да. Если получится, мы сможем стать новой семьей Фон Трапп. — Это заставило меня дико расхохотаться.

— Ты думаешь это смешно, но это может стать нашим билетом в будущее. Ну, вот какой смысл иметь детей, если мы не можем использовать их для заработка денег. — Она подмигнула.

— Точно. Заставь их работать, как только сможешь.

— А я о чем.

Мы спели несколько колядок, и я сделал горячий шоколад и горячие сморы19, которые Тейлор почти все съела. И я позволил ей, потому что она вынашивала наших детей.

— Надеюсь, мы не будем отстойными родителями, — сказала она, слизывая нутеллу с пальцев.

— Мы не станем отстойными родителями. А даже если и так, рядом с нами так много людей, которые смогут сказать нам, что мы отстой и выскажут свое мнение о том, как нам перестать себя так вести. — Со всеми людьми в нашем доме и нашими семьями, мы уже утопали в нежелательных советах. Я просто подумал, что мы разберемся во всем, когда дети появятся на свет. Кроме того, никто из советчиков не растил близнецов, так что, по крайней мере, у нас была причина игнорировать их.

— И, если мы все испортим, у нас будет достаточно денег, чтобы позволить себе отправить их на терапию. Мы ни в чем не проигрываем. — Она погладила себя по животу.

— Ну, ребята готовьтесь, — сказала она им.

* * *

Мне нравилось думать, что я мастер дарить Тейлор подарки. Это всегда были материальные вещи, и я всегда старался сделать так, чтобы это был сюрприз.

В этом году моя девушка перещеголяла меня.

— Тебе нравится? — спросила она, скручивая пальцы, когда мы сидели на полу гостиной рядом с искусственной елью.

Я открывал рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, но ничего не выходило. Я просто сидел на месте, глядя на красивые серебряные часы. На оборотной стороне было выгравировано «Хантеру от Тейлор и детенышей. Мы любим тебя больше всех на свете».

На лицевой стороне в одной части расположен циферблат, а с другой стороны изображение УЗИ с двумя обведенными в кружок младенцами.

— О, Тейлор, — сказал я, мой голос сорвался. Одной рукой я вытирал глаза, а в другой держал часы.

— Я где-то прочитала, что часы — это традиционный подарок, так что я подумала, что это будет мило. И кто, черт возьми, носит обычные часы в наше время? Эти показались мне намного круче. Но, если тебе не нравится, я могу поменять их или еще что-то. — Она несла какой-то вздор, пока я пытался собраться с мыслями. Наконец я посмотрел на нее, игнорируя слезы. Они продолжали литься, и я не мог остановить их.

— Они прекрасны. Мне очень нравится, — сказал я, наклоняясь к ней для поцелуя. Я сжал ее в крепких объятиях.

— Ты лучшее, что когда-либо случалось со мной, Тейлор Элизабет Колдвелл. Ни на секунду не сомневайся в этом. — Она с облегчением вздохнула.

— О, хорошо. Я немного сомневалась. Я думала может это немного глупо... — Я заставил ее замолчать поцелуем.

— Это идеально, — сказал я, прислоняясь лбом к ее лбу. — Идеально. И ты идеальна. — Она фыркнула.

— Я знаю, это не так, но кто я такая, чтобы спорить с тобой?

Потом она открыла мой подарок, который тоже заставил ее расплакаться.

— Оно прекрасно. — Она осторожно вытащила ожерелье из красной бархатной коробочки.

— Этот кельтский узел символизирует материнство, — сказал я, пока она рассматривала его. Серебро переплеталось, превращаясь в несколько сердец с бриллиантом в середине. После рождения близнецов я планировал добавить к камню Тейлор еще несколько. Одно можно сказать точно, рождение детей будет отличным поводом покупать Тейлор подарки.

— Оно бесподобно, Хантер. — Она повернулась и подняла волосы, чтобы я мог застегнуть его на ее шее. Оно легло чуть ниже ключицы. Идеально. Она погладила пальцами серебро.

— Мне очень нравится, спасибо тебе. — Она поцеловала меня, а потом мы пошли одеваться, чтобы отправиться в Вотервилль.

Тейлор

Рождество с родителями и Тони началось тихо и спокойно. У нас был традиционный рождественский обед, состоящий из запеканки, бекона, круассанов и фруктов. Только я пропустила бекон. А остальные еще выпили по чашечке кофе. Я была готова заколоть любого ножом, ради глоточка кофе. Все это время, у мамы играло радио, круглосуточно крутившее рождественские песни. Это было гораздо менее грандиозно, чем у Хоуп и Джона, но более комфортно, потому что каждый год ничего не менялось. Даже папа казался более расслабленным, несмотря на то что Тони время от времени бросала на него подозрительные взгляды.

Мама поставила искусственную ель, украсив ее уродливыми украшениями, которые мы с Тони смастерили еще в начальной школе, а она отказывалась их выбрасывать.

— Мам с этого уже буквально осыпаются макароны, — сказала я, указывая на то, что походило на изображение животного? Вроде бы? В общем что-то вроде того.

— Ни за что, детка. Ты сделала его для меня с любовью и я всю жизнь буду его хранить, — сказала она, встав между мной и украшением. Мне хотелось поспорить.

После ужина мы обменялись подарками, включая те, что Хантер приготовил для моих мамы и папы. Я говорила ему, что не стоит этого делать, что я уже купила браслет для мамы и набор книг для папы, но он отнекивался.

— Спасибо, Хантер, это так мило, — сказала мама о вазе, которую она развернула, а затем и папа оказался в восторге от бритвенного набора.

— Подлиза, — пробормотала я под нос, а Хантер просто самодовольно усмехнулся. Он пытался понравиться моим родителям больше, чем мне, и это сработало.

— Ну, я знаю, что еще рано, но я не смог устоять, — сказал папа, передавая мне пакет. — Это для них. — Мне не нужно было спрашивать, кто эти «они».

Я открыла коробку, в которой было два комбинезона с надписью спереди «Мой дедуля любит меня».

— О, папа. Ты такой чудик. — Я встала и обняла его.

— Ничего не могу с собой поделать.

Но потом Тони подарила мне подарок, который она назвала «после детского набора», который включал бутылку текилы, кофе, членство в компании, которая каждый месяц отправляла вам разные виды сыра и коробку тампонов. Мама разозлилась на нее из-за подарка, но я была в восторге. Даже если искушение выпить текилу было чем-то, с чем мне приходилось активно бороться.