Новая жизнь 7 - Виталий Хонихоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И да, Ядвига, смешная девчонка из Академии — наконец перестала меня чураться и прятаться по углам. Она увлекается классической литературой, историей и психологией, любит читать и тихие тенистые места под деревьями, любит холодный зеленый чай в банках и терпеть не может шум и суматоху. Совершенно не приспособленный к жизни или конфликту человек. Ее пальцем ткнешь — заплачет. Ну… работаем. Как там говаривал один пескарь — жизнь прожить — не мутовку облизать. Если не хочешь всю жизнь под камушком прожить — надо научится терпеть боль. И причинять боль, конечно же. Цитируя Николая Цезаревича Карабета, полевого хирурга в момент, когда он вытаскивал осколки у меня из спины — «это не больно, я знаю когда больно, умею делать больно, а это — не больно, прекрати вертеться!».
Я вдыхаю белоснежную прану и задерживаю дыхание. Все хорошо. Мир на своем месте, Бог в его небесах, я — жив и у меня есть семья и друзья, будущее и настоящее. Все прекрасно.
Звенит зуммер и я открываю глаза. Кто-то нетерпеливый нажимает кнопку, установленную у ворот, там, где висит надпись про беззубую злую собаку, которая засасывает насмерть. Вздыхаю и встаю, прерывая медитацию. Все равно не получилось сосредоточиться на единении Вселенной и Кенты… день такой.
Одеваю обувь, проходя мимо собакена — треплю его по мощному затылку и тот молча — поднимает голову.
— Все нормально, спи дальше, страж ворот — говорю ему я и он снова опускает голову на кресло. Повадился на Бьянкином месте лежать пока ее нет, все в шерсти скоро будет, а у меня духа не хватает его оттуда выгнать. Пусть лежит, пусть сама собачку сгоняет, мне жалко. Хотя чего их жалеть, два дармоеда, завела она их ради антуража, а жрут они от души, ведрами просто.
Выхожу наружу и вижу через металлическую сетку троих. И автомобиль рядом. Парковка у бывшего завода заброшена и единственный автомобиль сразу же бросается в глаза — обычная белая «тойота», новенькая, неплохая модель, но ничего выдающегося. Троица у ворот сразу же начинает активно не нравится мне. Потому что выглядят они как классическая тройка «босс-два подпевалы». Тот что «Босс» — немного впереди, худощав и с острым (можно порезаться!) носом. В руках у него — папка, такую с собой либо полицейские следователи таскают, либо банковские юристы. Все остальные давно уже на планшеты или ноутбуки перешли, а у этих бумажки.
За ним двое, типичные «двое-из-ларца-одинаковы-с-лица». Незапоминающиеся черты лица и борцовские шеи, то есть их отсутствие. Головы торчат прямо из плеч, словно взяли вот так и воткнули, да сверху лопатой дали разок. Плечи, кстати — мое почтение. Косая сажень. Ручищи такие, у какого-нибудь Выдерни-Горы или там Сверни-Шею.
Любуюсь троицей. Искренне надеюсь, что они чего-то перепутали и им в соседний заброшенный завод и вообще «это не те дроиды, что вы ищете», но интуиция подсказывает что нет. Что эти вот — по наши души и что неприятности только начинаются. Что же… вообще разумным шагом было бы не открывать дверь и разговаривать через сетку забора, но я открываю. Чтобы сразу показать, что никто их тут не боится. Шаг навстречу эскалации. Здравствуйте неприятности, как к вам не ходить, если вы ждете…
— Добрый день! — улыбаюсь я, открыв дверь: — чем могу служить?
— Наконец-то! — пыхтит тот, который с острым носом и папкой, про себя я называю его Дживсом, что-то есть в нем от Стивена Фрая. Он пытается сделать шаг внутрь, но я встаю на его пути и вопросительно смотрю на него.
— Ты кто такой? — спрашивает он меня: — пусти.
— Извините, но я не могу пустить вас внутрь — говорю я, краем глаза следя за Двумя из Ларца. Они начали волноваться и чуть подвинулись ближе.
— Почему это? — Дживс делает еще шаг, вернее пытается сделать еще шаг. За моей спиной раздается тихое ворчание. Такое, знаете, на уровне инфазвука, низкое, но пробирающее до костей. Дживс замирает. Я улыбаюсь. Не зря оказывается, страж ворот свою пайку жрет, умеет, когда надо зарычать. Поворачиваюсь. Да, точно, двое ротвейлеров стоят тут же, за мной и на этот раз в их глазах нет ни усталости от этой жизни, ни философского спокойствия, на этот раз это чистая, стопроцентная, прошедшая возгонку и дистилляцию, настоянная в дубовых бочках и разлитая в сосуды в форме двух крупных псов — агрессия. Древняя как кости мамонтов в вечной мерзлоте.
— Как вы видите, я забочусь о вас же — поворачиваюсь обратно к Дживсу и его Двоим-из-Ларца: — мне бы не хотелось потом объяснять кто тут кого сожрал и почему. Грязи опять-таки разведете… было бы проще, если бы вы сказали какого черта вам тут нужно и потом — убрались отсюда прочь. — говорю я, понемногу начиная закипать. Уже было понятно, что троица тут не подобру-поздорову, а с какими-то не очень приятными намерениями. А с такими у нас разговор короткий.
— Значит так — повышает голос «Дживс»: — убери этих собак в вольеры… конуры, или что там у вас есть. Я — полномочный представитель господина Вана и как таковой имею право…
— Пойти к черту — ласково объясняю я: — здесь частные владения. И собственник запретил мне лично водить сюда девушек пока ее нет. А раз уж я не могу водить сюда девушек, то таких как вы — тем более.
— О, поверьте мне, я знаю кто собственник этой недвижимости. Некая… — он открывает папку: — Кисимото Минами. В миру известная как Бьянка. Господин Ван — является женихом этой особы и сейчас, в связи с разводом — имеет право забрать эту и иную недвижимость в собственность, так как указанная особа отказалась вернуть беспроцентный займ, который она у него взяла. Так что я тут всего лишь для того, чтобы составить опись имущества Кисимото Минами … для дальнейшего изъятия его в рамках разрыва брачного соглашения.
— Без понятия, о чем вы говорите — тут же отвечаю я: — Собственник или собственница указанной недвижимости оставили меня тут как сторожа, и я отвечаю за сохранность имущества. Снять с меня эти обязанности может только один человек и это не вы и
