Сказание о новых кисэн - Ли Су

На боках вязаного корейского носка босона, простеганного через каждый сантиметр, были изящно вышиты три розы. Внутренние части их лепестков, плотно вышитые желтыми нитками, тоже смотрелись аккуратно и красиво. Если притронуться пальцами рук к пестикам, вышитым круглыми узелками, то возникало чувство свежести, словно к ним прилипла роса. На озорном носике босона висела красная остроконечная конусообразная шляпа-капюшон. Когда кисэн, надев босон на ногу, подталкивая подол юбки носком, входила в комнату, сначала показывалось не лицо, не руки, а эта шляпа. Каждый раз, когда кисэны отрывали ноги от пола, шляпы, висящие на кончиках носков, приподнимались, словно приветствовали гостей; и по их губам растекалась улыбка.

Несколько раз мисс Мин видела, как благодаря этим маленьким остроконечным шляпам разряжалась напряженная атмосфера. Ценность этой пары вязаных носков босон была так велика, что их старались не носить часто, хотя порой это было неудобно. Если не было большого мероприятия, то ни у кого из кисэн не возникала даже мысль надеть их. То, что она нашла их, спрятанных глубоко внутри инкрустированного шкафа, и надела, произошло потому, что из-под низа ее живота поднималась вверх «порочная» энергия. Даже когда из главного дома, запыхавшись, прибежала певица-кисэн и сказала ей, что с мадам О случилась неприятность и надо срочно ее заменить, она нехотя, медленно поднялась лишь потому, что поверила ее словам. Кисэны, знавшие, кто такая мадам О, готовы были поверить во что угодно, если это касалось ее.

Мисс Мин надела накрахмаленные и отглаженные штаны пхунчха-бачжи[62], а поверх них праздничную нижнюю юбку. Она имела три подпушки изо льна, окрашенные в малиновые цвета. Стоя перед зеркалом, оглядывая себя со всех сторон, она тесно обвязала грудь тесьмой, висевшей на конце юбки, прижимая ее рукой. Несмотря на то, что стоявшая за дверью кисэн все время напоминала, что надо торопиться, она не спешила. Взяв кончиками пальцев ханбок, висевший на вешалке, она остановилась перед парадным платьем кисэн, который называли «даный» и надевали лишь в торжественных случаях. Она надела широкие, спадающие вниз штаны пхунчха-бачжи, из-за которых юбка будет вздуваться, и подумала, что куртка, подчеркивающая плечи парадного платья, с вышитым фениксом на груди, будет подходить к ней. Она сняла с вешалки платье «даный» бордового цвета, на котором золотыми нитками был вышит иероглиф «бок Ж», означавший «счастье». Когда выберешь куртку, то выбрать юбку уже не представляет особого труда. Она подошла к платяному шкафу, где висели юбки, и без колебания вытащила длинную темно-синюю юбку, полностью закрывавшую стопы ног. На краю юбки, играя светом, сверкал дракон, вышитый золотыми нитками. Это был только что взлетевший из моря дракон, который, тяжело дыша, парил над облаками. Кисэн, стоявшая за дверью, видимо, ушла в главный дом, потому что за дверью было тихо.

Неизвестно, может быть, сегодня ей придется драться словно этот изрыгающий пламя дракон, вышитый по краю длинной юбки. Время невидимо для глаза, но есть минуты, когда осознаешь его тяжелую и жесткую силу, и сейчас, кажется, был именно такой момент. Говорят, что время может передвигать горы, сбрасывать в море города, но эти факты — всего лишь археологические знания, почувствовать их невозможно. Но через эту длинную юбку мисс Мин ощутила его бесконечную силу. Если бы это было в древности, разве посмела бы такая ничтожная кисэн, как она, даже просто погладить такую юбку с вышитым на ней золотыми нитками драконом, носить которую имели право лишь царствующие особы. Как никто не мог знать, что маленькая девочка, любившая танцевать на рельсах, в будущем станет кисэн, так невозможно было предсказать и сам факт существования кибанов, переживших целую эпоху, начиная со второй половины 70-х годов, о которых все говорили, что они исчезнут — такова сила времени, которое одновременно медленно течет и летит, как стрела.

Она надела длинную юбку с вышитым золотыми нитками драконом, подобную которой надевала сама королева страны много столетий назад, поэтому найти подходящие ей украшения было естественным желанием. Она открыла крышку шкатулки с драгоценностями и стала внимательно рассматривать украшения. Ее глаза не были похожи на глаза праздной женщины, выбиравшей драгоценности. У нее был цепкий взгляд, словно у дикого животного, выбиравшего себе еду. Наконец она вытащила из шкатулки красиво уложенный шиньон с воткнутой нефритовой шпилькой и серебряную шпильку в виде бабочки. Ведь волосы должны уйти в шиньон, чтобы он поддерживал прическу на голове. Когда она распустила их, то одна прядь, волнисто колыхаясь, упала на плече и рассыпалась по нему.

— Что ты сидишь до сих пор? — рывком открывая дверь, прерывисто дыша, спросила ее запыхавшаяся от бега мисс Чжу. — Правду говорят, что можно прихорашиваться и не заметить, что прошел день. Хорошо же ты живешь! Сукин сын! Да кто он такой, чтобы бить человека!

Лицо ее было красным от возмущения.

— Когда мадам О, выпив сочжу, начала выступать, я уже знала, что так будет, — продолжала быстро говорить она. — Мне надо было остановить ее. Я знала, что как только ее шаги станут неуверенными, с ней случится неприятность. Тебе надо быстро пойти и спасти положение.

Мисс Мин, не обращая внимания на нее, на ее сбивчивую речь, собрав волосы концом расчески и разделив их на три пряди, стала не спеша их заплетать. Она знала, что тут надо быть осторожной. Ведь если плотно заплетешь, то исчезнет пышность. Каждый раз, когда сплетаешь, надо аккуратно притягивать назад передние волосы. После того, как переплетешь волосы с краев, объединяя передние пряди с задними, надо крепко обмотать их вокруг головы, снова сплетая в одну прядь. Только если высыпавшиеся в это время волосы положить вовнутрь шиньона и переплести, будешь выглядеть опрятно.

— Ты что, не поняла? Не поняла? Ты хочешь сказать, что некуда спешить? Ты по-прежнему такая гордая?! — раздраженно сказала мисс Чжу и, уходя, так хлопнула дверью, что она, казалось, отвалится.

Мисс Мин встала со своего места только после того, как аккуратно уложила шиньон вокруг головы и воткнула шпильку, чтобы волосы держались. Выражение лица у нее было решительное, словно у генерала, уходящего на войну.

Когда мисс Мин увидела в отблеске тусклого света распластанную во дворе мадам О, вымазанную в грязи, с выпавшей прядью волос, болтавшихся на заднем воротнике, потому что шпилька выпала и исчезла неизвестно куда, она охнула и согнулась в поясе. В тот момент, когда она увидела эту картину, у нее было такое ощущение, будто прилетевший неизвестно откуда серп воткнулся ей в верхнюю часть спины. Она пожалела, что задержалась, потому что беда оказалась больше, чем она ожидала. Мадам О, поддерживаемая под руку кисэнами, входившая в отдельный домик, увидела ее и, опустив голову, виновато сказала:

— Я… оставляю тебя вместо себя. Взамен… ты можешь этой ночью… не принимать его.

На ее лицо, мокрое от слез и мелкого моросящего дождя, было тяжело смотреть. Испачканное пятнами макияжа лицо и длинные следы от черной туши, размазанные слезами, делали ее похожей на клоуна Пьеро.

— Нет, почему же, я приму его, — твердо сказала мисс Мин, глядя на нее с жалостью. — Я приму его как полагается. Ни о чем не беспокойтесь.

Прикусив нижнюю губу, она отвернулась, чтобы не заплакать. Она знала, что кисэн, изгнанной из отдельного домика в задний домик, а затем и из него, больше некуда идти. Конечно, с ней есть Табакне, которая поддерживала ее, дрожа от ярости, но здесь жестокий кибан. «Что же ей теперь делать, — пронеслось в голове, — чтобы снова подняться? Однажды она сказала мне, чтобы я не спрашивала ее о том, была ли она счастлива, но только о том, что касается работы кисэн».

Память вернула ее в прошлое…

Новенькие, поступив на работу в Буёнгак и проработав некоторое время, задавали ей один и тот же вопрос:

— Почему вы здесь живете?

Им была интересна ее история. Это был вопрос не о том, как она пришла в кибан, а о том, почему человек, имевший такой великолепный голос, живет здесь. Конечно, о том, как каждая из них, родившись в каком-то доме, пришла сюда, можно рассказывать разные истории, но так как это каждый выстрадал и решил сам, то в этом не было ничего интересного. В кибане живо интересовались историей ее жизни, потому что даже если слышать ее пение ушами, на которые «медведь наступил», было искренне жаль, что пропадал такой голос. Всем было интересно, почему человек, который мог быть членом комиссии на национальных конкурсах по пхансори и должен растить учеников, находится здесь? Когда слышишь, что в молодости у нее был ангельский голос, то сгораешь от любопытства, и невозможно стерпеть, чтобы не задать этот вопрос. Вот и мисс Мин, не удержавшись, обхватив ее колени, спросила: