СВЯТИТЕЛЬ ГРИГОРИЙ ПАЛАМА. БЕСЕДЫ (ОМИЛИИ). - Святитель Григорий Палама

И время и усталость побуждали к седению Того, Кто носил тело, такое же как и наше; чтобы удостоверить это и предвидя будущую пользу, он так сидел, как говорит Евангелие, у источника, т. е. просто на земле, как бы одинокий странник, потому что Ученики Его пошли в город, чтобы купить еды. И когда таким образом Он одиноко сидел при источнике, приходит женщина из Самарии почерпсти воду. Господь же и терпя жажду, как Человек, и видя ее, приходящей, по человечеству, для утоления жажды, а как Бог, видя и сердце ее, жаждущее спасительной воды, но не знающей Могущего дать ей сию, спешит открыть Себя жаждущей душе. Потому что и Сам Он жаждет жаждущих Его, как написано. Начиная же Свою речь таким образом, чтобы легко быть понятным, Он говорит ей: «Даждь Ми воду пити». Она же, будучи рассудительной, и видя по самой одежде и облику и явному внешнему убранству, что Он — Иудей и Хранитель закона, — удивляюсь, — говорит, — как Ты просишь пить от самарянки, когда Иудеи с Самарянами, как бы с язычниками, не имеют общения? — Господь же, пользуясь подходящим случаем, начинает открывать Себя, говоря ей: «Аще бы ведала еси дар Божий, и Кто есть глаголяй ти: даждь Ми пити: ты бы просила у Него, и дал бы ти воду живу».

Видите, что ей засвидетельствовано: что если бы она знала, то она тотчас же попросила бы, и стала бы причастницей воистину живой воды, как, действительно, узнавши, она и сделала и получила потом. В то время как синедрион иудейский, вопросив и полностью получив ответ, Господа Славы распял затем. Но что — такое «дар Божий»? — «Аще бы ведала еси», говорит, «дар Божий»; оставляя в стороне иное, приведем тот факт, что воплотившийся Бог не возгнушался теми, которых Иудеи до такой степени считали мерзкими, что даже и пить от них не желали бы принять; какой уже это — великий дар и какова великая благодать. А тот дар, что настолько их сделать любимыми, что не только приять даемое ими, но и Самому сделать их участниками Своих Божественных дарований?! Что говорю: дарований? — Когда и Самого Себя дает и делает верных сосудами, могущими вместить Его Божество, поскольку невозможно им иметь иной источник, скачущий в жизнь вечную, помимо того, который Он ранее обетовал! Какой ум это осилит? Какое слово выразит превосходство сего дара? Но Самаритянка еще не осознавая величие живой воды, сначала недоумевает: каким образом Говорящий ей обрел бы воду, которую обещает, когда ни сосуда Он не имеет колодец — глубок; затем и сравнить Его пытается с Иаковом, которого и «Отцем» называет, почитая род на основании места, и восхваляет воду сего колодца, как которой нет лучше; но когда услышала, что Господь сказал, что «вода, юже Аз дам, будет (для приявшего ее) источником воды текущей в живот вечный», — испустила глас жаждущей и приводимой к вере души, хотя еще и не достаточно сильно, чтобы воззреть на свет. «Господи», говорит, «даждь ми сию воду, да ни жажду, ни прихожду семо почерпати». Господь же, желая открыть себя еще немного больше, повелевает ей и мужа пригласить. Она же, скрывая свое положение, и в то же время тщася получить дар, сказала: «Не имам мужа»; на это она слышит в ответ скольких мужей она имела от своей юности и что тот, кого она теперь имеет, не есть ее муж; и не сетуя на упрек, сразу же сознавая, что с ней говорит Пророк, она приступает к большим вопросам.

Видите ли каковы вместе смирение и любовь к Истине у этой женщины? — Ибо она говорит: «Отцы наши в горе сей поклонишася: и вы глаголете, яко во Иерусалиме есть место, идеже кланятися подобает». Видите ли, что составляло заботу ее мыслей и каковое она имела познание Писания? — Много ли теперь по рождению верных и Церковью воскормленных, которые знают так Писание, как знала Самарянка, а именно: что Отцы наши, т. е. Иаков и от него происходящие Патриархи на горе сей покланялись Богу?

Таковое знание и тщание в изучении Богодохновенного Писания, принимая которое как благоухание аромата, Христос с удовольствием продолжает беседовать с Самарянкой; потому что как если на угли положишь что–нибудь ароматное, ты привлечешь и удержишь приходящих, а если — нечто зловонное и неприглядное, то оттолкнешь их и отвратишь, так и относительно помыслов: если возымеешь священную заботу и тщание о них, сделаешь себя достойным Божественного посещения (Эпископис Фиас): потому что это–то и есть благоухание аромата, которое Господь обоняет; если же будешь питать дурные и грязные и земные помыслы, то будешь далек от Божественной неги, сделав себя, увы, достойным того, чтобы Бог отвратился от тебя! «Яко не пребудут беззаконницы пред очима Твоими» (Пс. 5:6), говорит Богу Псалмопевец. Потому что когда Закон предписывает: помнить во всем Господа Бога, сидя и ходя, и лежа и вставая (парафр. Втор. 6:7), и Евангелие говорит: испытайте Писания, и в них обрящете живот вечный (парафр. Ин. 5:39), и Апостол увещевает, говоря: «Непрестанно молитеся» (1 Фес. 5:17), — то и задерживающий свой ум в земных помыслах, конечно, является преступником, а не тем ли более тот, кто погрязает в дурных и грязных? Но когда Отцы наши покланялись Богу на сей горе? — Тогда, когда Патриарх Иаков, убегая от ненавидящего его по зависти родного брата Исава, и послушествуя советам Отца своего, ушел в Месопотамию, и когда возвратился сюда с женами и детьми; потому что при возвращении он раскинул шатры около того места, где Господь говорил с Самарянкой; после же происшествия с Диной и истребления Сихемлян, Бог, как написано в книге Бытия, сказал Иакову: «Востав взыди в Вефиль, и сотвори тамо жертвенник Богу, явльшемуся тебе, егда бежал еси от лица Исава брата твоего» (Быт. 35:1). И после этого слова, переселившись, Иаков взошел на лежащую подле гору и устроил, говорится, там жертвенник, и назвал это место «Вефиль», потому что тут явился ему Бог; посему–то Самарянка и говорит, что «Отцы наши на горе сей покланялись», опираясь на древних оных людей, потому что относительно Иерусалимского Храма законы были вынесены позднее. И поскольку это место Иаковом было названо «Домом Божиим», потому что именно «Вефиль» и обозначает в переводе, то она спрашивает, горячо желая узнать: почему более не здесь, но в Иерусалиме, говорят, находится «Дом Божий», и в нем установлено приносить жертвы и покланяться Богу. Господь же, уже осуществляя и цель Своих слов, и предсказывая о самой женщине, что она будет из таковых, которых Бог ищет и приемлет, и отвечая на ее слова, говорит: — «Веру Ми ими, жено. Яко грядет час, егда ни в горе сей, ни во Иерусалимех поклонитеся Отцу»; и затем, немного далее: «Ибо Отец таковых ищет покланяющихся Ему».

Видите ли, что и на нее простирается, что она будет из числа таковых, которых Бог ищет, и что она поклонится Высочайшему Отцу не в связи с понятием места (топикос [74], но по–Евангельски? Потому что это к ней относятся слова, что «ни в горе сей, ни во Иерусалиме поклонитеся Отцу», а вместе Он ясно предвозвещает и перемену закона: потому что когда вносится изменение в поклонении, необходимо следует и перемена закона. (Но пока это еще не наступило), в промежутке положено: «Вы кланяетеся егоже не весте: мы кланяемся Егоже вемы: яко спасение от Иудей есть»; это — и ответ на ее слова и вместе продолжение Его собственных мыслей; Он говорит: «Мы — Иудеи», по той причине, что Он Себя причислял к ним, как сущий от них по плоти. Итак, — Мы — говорит — не захватывающие не наше, но сознающие то, что это наше, в этом расходимся с вами, Самарянами, по вопросу места поклонения, потому что ведаем, что по той причине узаконенное поклонение должно совершаться во Иерусалиме, что от Иудеев — Спасение всего мира, то есть Христос придет. Но поскольку уже не как грядущий — потому что это был Он Сам, — он не сказал: «Спасение от Иудеев будет», но (сказал) — «есть» — потому что видел, что она не далека от веры и от того, чтобы покланяться в духе и истине. Итак, Он говорит: «Грядет час, и ныне есть, егда истиннии поклонницы поклонятся Отцу духом и истиною».

Потому что Высочайший и Поклоняемый Отец, Отец Самой Истины, то есть — Единородного Сына, и Духа Истины имеет — Духа Святаго, и поклоняющиеся Ему в Нем это именно те, которые таким образом веруют и Ими бывают движимы (энергумени — действуемы). Ибо — «Дух есть, — говорит Апостол, — чрез Кого мы кланяемся и чрез Кого молимся»; и «Никтоже приидет к Отцу, токмо Мною», — говорит Единородный Сын Божий.

Итак, те суть истинные поклонники, кто кланяется Высочайшему Отцу в духе. Поскольку же Он отстранил и Иерусалим и Самарию, то, чтобы кто–нибудь не посчитал, что надлежит быть устроену иному месту [75], Он последующими словами опять отводит речь от всякого вещественного разумения места и поклонения, говоря: «Дух есть Бог, и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися», то есть для разумевающих, конечно, Бестелесного как Сущего, сверх материи; ибо таким образом они и истинно узрят Его всюду в духе и истине Его; ибо Дух, как Бог, бестелесен; а бестелесные не заключаются местом и не ограничиваются местными границами; так что говорящий, что только в пределах Иерусалима или на Самарийской Горе, или в каком–либо ином месте на земле или на небе должно покланяться Богу, не верно говорит и не истинно покланяется. Но как бестелесный, Бог — нигде, но потому что Он есть Бог, Он — везде; ибо, если была бы гора, или место, или тварь, где не было бы Бога, тогда надо было бы искать такое место, где Он определенно находился бы; но Бог — везде и во всем. Каким же образом Он — везде и во всем, и не одной какой–либо частью, но всецело пребывает в том или ином? — Да потому, что так обстояло бы дело с телесными. Итак, как все и соединяющий, и охватывающий, Он Сам есть в Самом Себе, везде и над всем, поклоняемый со стороны истинных поклонников в духе и истине Его.