Изумрудное золото. Тень (СИ) - "Стефнклэр Аманди Джоан"

Наблюдая за взрослением Малика, сына Калин Вист и Оло Виста, за привилегиями, которые тому давал статус и за тем, как собственные дети лишены многих достояний, бывшая жрица всё больше закрывалась в себе. Говорят, душа может выдержать всё, но душа, в которую вплетена магия, — она не терпит, она изменяется.

«Ничего удивительного, что обходными путями Гастинг Арже подобрался к маме и высвободил её Тень… А затем к отцу, чьи искажённые годами отрицания чувства под гнётом вины в одночасье вырвались на свободу…» — Розал сильнее сжал руку дяди Рока.

Тень — кошмарная нечисть, захватывающая разум, порождающая одержимость, что сотворена собственными переживаниями. Нет хуже врага, чем ты сам.

— Агьез плачет… Тётя Агьез плачет… — вновь повторил мальчик, сосредоточившись на Прядильщике.

И опять его фраза заставила того вздрогнуть. Фраза, кинутая в разум, воскрешала трагическое событие. Ту грань жизни и ошибочность суждений, приведших к плачевным последствиям.

Мальчик тянул Прядильщика за собой к месту, где поможет ему воскресить позабытое. К тяжёлым воспоминаниям, изменившим не только его жизнь, но мир. Розал вёл Эсмонда Рока, но под влиянием его магии тот не замечал, что в один шаг ими преодолевалось большое расстояние. Опомнился лишь тогда, когда они вошли в затерявшийся среди лесных великанов подземный проход. Пройдя сквозь сырой затхлый тоннель, где некогда добывали магический камень, и, пропетляв некоторое время, они вышли в немыслимых размеров пещеру.

Старинный замок…

Он виднелся вдалеке и выглядел игрушечным. Спуск к нему мог показаться утомительным, если бы мальчик не переместил их прямо к высоким массивным полуоткрытым воротам. Проржавевшие, покрытые мхом, что непонятно как образовался в этом мрачном и словно освещённом призрачным светом пространстве. Двор был выложен камнями. Статуи чудовищ высились по обе стороны от входа.

Прядильщик нахмурился. Они ему показались знакомыми.

«Прели! — вспомнил он. — Защитники Носительницы Силы Камня».

Прели. Давно погибшие. Неизвестно, как и почему. В один момент они исчезли из мира живых.

По наитию потянув побитое временем медное кольцо, Рок открыл тяжёлую дверь. Что было странно, замок не удавалось расчленить на нити и увидеть его в переплетении волокон, как он мог со всем остальным. Здесь перед ним было цельное строение из тяжёлого камня. Стены покрывали вьющиеся растения, чьи листья давно пожухли.

Вопреки ожиданию, внутри замка не было темно. Снова странный призрачный свет, выхватывающий покрытую пылью мебель, резные спинки соф и диванчиков: с выцветшей зелёной и синей обивкой. На второй этаж вела широкая лестница из зазеркального гранита. Из такого в зимние празднества создавали горки для развлечений.

«Наверняка скользкие, — мимолётно подумал Прядильщик. Но шагнув вперёд, увидел покрывающую ступени призрачную дорожку. — Посмертное покрытие…»

— Где мы? — спросил у мальчика, чьё влияние на себя давно перестал сознавать.

— Это замок Эльданиум, — сказал он. — Мой дом, — огляделся с улыбкой и за руку потянул своего спутника влево. В просторную гостиную с картинами. На одной была изображена красивая светловолосая эльфийка. — Это Раяна Ари Мэя Эльданиумм. Моя мама.

Прядильщик нахмурился.

— Разве твоя мама не мисс Сейт? — спросил.

— Кто есть кто в переплетении имён… — пробормотал мальчик. И дальше потянул замешкавшегося Прядильщика.

— Тогда почему ты назвал эту женщину матерью?

Не сбавляя шага и упрямо теня за собой, Розал пожал правым плечом.

— Мама? Она Мать. Носительница Дара Огненной Земли — Мать всему живому, — он озвучил общую мысль, опустив частную.

А именно, что сила бирюзового иномирца, доставшаяся им с Ией от матери, сама суть этого фамильяра, давным-давно принадлежала одному из чудовищных порождений — Слеми, в момент своего рождения вобравшего в себя представителя мира Рэк и кардинально изменившегося. В отличие от Тёмного, он больше не мог поглощать живых и стал развиваться иным способом. До того момента, когда был «уничтожен» и вобран Фэром Арже.

В следующем зале было много пыли и меньше света. Мебель более старинная, потёртая, совсем обветшавшая. Когда мальчик проходи мимо и задел один из стульев, тот осыпался в прах.

Розал бросил взгляд на тёмную горку.

— Всё имеет конец, — произнёс. — Что рождается, однажды умирает. Остаётся лишь память, со временем обретающая новую жизнь. Неизменный цикл. Однако потерю «здесь и сейчас» невозможно изменить или исправить. Дядя Рок, ты должен понять невозможность удержать то, что потеряно. Ушедшее необходимо отпустить. Иначе новые возможности не откроются и ничего лучшего не придёт в вашу жизнь.

Рок нахмурился. Он хмурился больше, чем когда-либо с того момента, как появился этот пацан. В его разуме образы перемешались. Счастливая супруга, ждущая ребёнка… Его вторящее воодушевление, то, как с радостью плетёт кофточку из нитей своей жизни… Теперь всё это соседствовало с криками и обвинениями Агьез, её горькими рыданиями, разрывающими ему сердце.

«В чём она меня обвиняла? В смер…»

Прядильщик тряхнул головой. Он не хотел об этом думать. Не хотел понимать, видеть нечто, сейчас сокрытое безликой размытостью.

— Куда мы идём? — спросил у мальчика, когда тот свернул в узкий коридорчик, что закончился лестницей, ведущей в призрачную серость.

«Подземелье… Иронично, если подумать. Под землёй мы идём в подземелье. Абсурдно, абстрактно. Реально…»

— Правда реально? — спросил Розал, словно прочитал его мысли.

Прядильщик посмотрел на него, мотнул головой и ничего не ответил.

Они спускались долго. Так долго, что, казалось, ещё немного и выйдут к сердцу самой планеты. Обжигающему жару внутреннего солнца, что пылало в глубинах земли. Но в итоге ступили в ритуальную залу. Вытесанную в скале и поделённую на секции. Зала поменьше перетекала в залу побольше, за нею шла ещё одна и ещё, расширяясь к темнеющему каменному горизонту.

Все помещения заполняли магические коконы. Одни пустые, в других были видны неясные фигуры. Из общего числа выделялись впаянные в стены люди, скованные кровавыми цепями и запечатанные внутри полусфер. Другие пленники виднелись внутри продолговатых «яиц», похожих на личинки, что шеренгами парили над полом почти по всей площади залов.

Розал потянул Прядильщика к тем пленникам, что были прикованы пульсирующими алыми цепями.

— Смотри, — сказал тихо.

Рок оглядел незнакомые лица людей. Он не знал, кто они, кем являлись, пока не наткнулся на мерцающего в алом освещении Гастинга Арже. Скованного, в беспамятстве, лишённого воли, как и все тут. Еле заметно дышащего. Но вот его нити… Прядильщик их не увидел.

— Что здесь происходит? — напряжённо огляделся.

На мгновение осознав, что спросил об этом у ребёнка, снова забылся. Он не мог отслеживать течение собственных размышлений и выводов. Приходящая мысль тут же ускользала. Рок терялся между двояким восприятием и впервые чувствовал слабость, которую не мог объяснить. Слабость сердца, слабость разума. Он не сомневался в своём проводнике, не сомневался в его словах. Ждал ответа, как спасения и… как приговора. Нечто внутри шептало: «Беги! Прячься!» — но другой голос заставлял стоять, смотреть, проникая глубже в происходящее, даже если в будущем это обернётся немыслимой болью.

Розал печально сказал:

— Тени… Отделившись от основы, они не смогли уничтожить свой свет и заперли хозяев. Ведь тень может уничтожить только её создавший.

— Тени… — пробормотал Рок.

— Каждый создаёт свою Тень, — продолжил мальчик. — Непринятием, отрицанием, той или иной одержимостью, зависимостью от кого-либо или чего-либо, слепой убеждённостью и слепой верою, враждебностью к окружающей действительности. Противостоянием потерям и естественному ходу жизни, отрицанием правды или излишней одержимостью ею. Тени многолики…

— Насколько?

— У каждого свои, поэтому сложно распознать конкретную. Только хозяин увидит, перестав прятаться за иллюзией. — Розал помолчал. Его радовало, что, даже задавая вопросы под влиянием его силы, дядя Рок слышал и воспринимал открывшееся. Поэтому продолжил вливать в его разум образы для размышлений. — Мир создан в балансе. Его нарушение в сторону света или тьмы порождает тень. Она может творить ужасные вещи и видится чудовищем. Способна нести свет, сопереживание и видится благостью. Но внешнее — не значит истинное. Святое — не значит благое. Любая одержимость питается. Ищет жертв или приносит жертвы. Во славу света или во славу тьмы не имеет значения. Тень всегда требует подношения. Они её пища, её возвеличивание. Так забота о близких в ущерб себе — не есть лучшее. Подумайте об этом, дядя Рок, — закончил мальчик.