Ночной молочник - Андрей Курков

– Что ты стоишь? – закричала вдруг на мужа вышедшая на порог Валя. – Что ты стоишь?!

Дима оглянулся. Увидел перепуганное лицо Вали. Растерялся, не понимая, чего от него хочет в этой ситуации жена. Возвратил взгляд на Мурика, которого почти не было видно под навалившим на него всем телом бультерьером.

И тут Дима понял, что кот пропал. Что второй раз Мурик не воскреснет. И со всей силы опустил на спину Кинга деревянную швабру. Нижняя перекладина швабры от удара отломалась и отлетела в сторону. И Кинг сразу обмяк, опустил окровавленную пасть на снег. Голова кота, тоже окровавленная, едва выглядывала из-под морды собаки.

Дима тяжело вздохнул, потом взял и сбросил древком швабры тело тяжелой собаки с Мурика. Кинг теперь лежал боком на окровавленном снегу, а Мурик, так же неподвижно, как и собака, висел на ее горле, вцепившись в него намертво своими острыми зубками.

Картина была не для слабонервных. Дима оглянулся на порог своего дома и увидел там неподвижно стоящую побледневшую Валю.

– Водки принеси, – попросил он ее жалобно, словно это не кот, а сам он дрался с бультерьером.

Валя едва заметно кивнула и исчезла за дверью дома. Ждать пришлось Диме недолго, меньше минуты. Он стоял и смотрел на окровавленный снег, на неподвижных кота и собаку. И плевать ему было на поднимавшееся над Борисполем солнце, на, может быть, первую настоящую теплоту его лучей.

– Вот, – прозвучал рядом шепот жены.

Он оглянулся. В одной ее протянутой руке дрожала открытая бутылка водки, в другой – стопочка.

Он взял бутылку и стопку. Наполнил стопку до краев и выпил одним глотком. Выпил и вторую, прежде чем почувствовал, что оцепенение и страх отпускают его.

Потом наклонился над муриком. Увидел, что вся его серая шерсть была в крови. Хотел было снова взяться за брошенное на снег древко швабры, чтобы попробовать оторвать кота от горла собаки. Но что-то остановило его. Помедлив пару минут, и не совсем понимая, что он делает, Дима полил горло собаки водкой над тем местом, в которое вцепился кот. Водка полилась к мордочке кота. После этого Дима попробовал рукой разнять животных. С третьей попытки ему это удалось, но в пасти мурика остался торчать клок шкуры и кусок мяса собаки.

Снова оглянулся Дима, ощущая необходимость в поддержке жены. Но Вали рядом не было. Она возвратилась в дом.

Дима налил себе третью стопку. Выпил. Присмотрелся к коту. Тот лежал неподвижно, и уже отдельно от собаки. Но теперь и вокруг кота увеличивалось розовое пятно снега, напитывающегося кровью.

– Все, – выдохнул Дима. – Сдох!..

И так ему стало жалко этого серого кота, который уже один раз умирал и, можно сказать, по вине своего хозяина. А теперь он погиб не просто по вине хозяина, а защищая его. На глазах Димы выступили слезы. Он выпил и четвертую стопку водки, предварительно тяжело вздохнув всей грудью. Словно за упокой кошачьей души.

И тут мурик-мурло пошевелил лапой. Дима, уже охмелев от выпитой на холоде водки, замер, присматриваясь. Кот еще раз шевельнулся и снова замер.

«А может, живой?» – подумал он.

Вставил бутылку водки в снег. Рядом в тот же снег утопил стопку. Взял на две ладони нетяжелого, липкого от снега и крови Мурика и понес в дом. Стукнул со всей силы ногой в прикрытую дверь. Валя тут же раскрыла ее перед ним.

Занес кота в ванную комнату и опустил в ванну.

– Он, кажется, живой, – сказал Дима зашедшей за ним следом Вале. – Посмотри!

– Ага, – кивнула Валя. И полезла в висевший тут же над умывальником зеркальный шкафчик, в котором хранили они домашнюю аптечку.

Дима чуть отодвинул ее, отмыл свои руки от крови и снега. Вытерся вафельным полотенцем и пошел на кухню. Хотелось чая или кофе, чего-то горячего. Но одновременно какая-то сила тянула его к окну. И он подошел, выглянул через окно во двор. Увидел неподвижно лежавшего на розово-красном снегу Кинга.

«А вдруг и он живой?» – подумал Дима и испугался.

Испугался, потому что такие собаки злопамятны и нападают на врагов молча.

Снова вышел во двор. Присел на корточках у опрокинутой набок морды собаки. Прислушался и присмотрелся. Бультерьер был точно мертв. Дима ощутил облегчение. Тут же залил это облегчение стопкой водки. Бросил взгляд на соседский двор и дом. Там было тихо. Видимо, соседа не было.

«Надо его убрать отсюда», – подумал Дима, глядя на дохлую собаку.

Пошел в сарай и вернулся с лопатой в руке. Постоял некоторое время, воткнул лопату в снег и снова вернулся в дом, на кухню.

Из ванны доносился негромкий шум. Валя была все еще занята котом. А второй, толстый и ленивый кот спокойно лежал на своем месте под теплой батареей, безразлично наблюдая над задумавшимся мужем своей хозяйки.

Выпив чашку крепкого растворимого кофе, Дима составил мысленный план следующих действий: он засунет дохлого Кинга в мешок из-под картошки и оттащит его на заброшенный двор, где бросит в колодец, в который он когда-то сбросил и Мурика. Потом надо будет убрать с места боя снег, чтобы не вызвать никаких подозрений у соседа, который наверняка хватится своей собаки. И конечно, надо будет куда-то спрятать и Мурика, если он еще не сдох там, в ванной.

Кинг, несмотря на свой вроде бы и небольшой размер, оказался довольно тяжелым. Минут пять запихивал его Дима в пахнущий сыростью и картошкой мешок. Потом потащил мешок к калитке. У калитки оглянулся и увидел, что мешок оставил на снегу красную кровавую рытвину.

Недовольно причмокнув губами, Дима взвалил мешок себе на плечи и дотащил до гаража. Оглянулся по сторонам – улица была безлюдна. В гараже Дима спрятал мешок в багажник машины. Ему уже было понятно, что на плечах этот мешок до заброшенного двора не дотащить. Не говоря уже о том, что человек, идущий с тяжелым мешком по улице, всегда вызывает подозрение и интерес. И это даже в том случае, если из мешка не капает кровь.

Вернувшись во двор, Дима уставился на кровавые следы на снегу.

Взял лопату и попробовал присыпать их чистым снегом, но кровь тут же пробивалась наружу. Поразмыслив недолго, Дима решил полностью очистить эту часть двора от снега. Это, конечно, может показаться кому-нибудь странным, но ведь это его двор! А значит, он может тут делать все, что захочет!

Выкатив из сарая тачку, Дима первым делом снял лопатой окровавленный снег. Отвез его к садовому деревянному туалету и сбросил вниз, в выгребную яму. Потом очистил от снега и всю левую часть двора.

Теперь черный квадрат земли размером в две сотки, очищенный от снега, выглядел более чем странно. И Дима снова задумался. Взгляд его сам собой упал на лопату, которую он воткнул в уже не такую уж и мерзлую землю прямо возле той самой злополучной дырки в заборе. Лопата так и просилась снова в Димины руки.

И он взял ее, и за час вскопал этот участок. Защемившие на ладонях лопнувшие волдыри протрезвили его. И он вспомнил о мурике.

Вернулся в дом, заглянул в ванную комнату. Там, на плиточном полу в эмалированном тазике на половой тряпке неподвижно лежал перемотанный бинтами кот. Сквозь белый бинт проступали зеленка и кровь.

Дима нашел Валю.

– Ну как? – спросил он. – Он живой?

Валя поспешно собиралась на работу.

– Кажется, да, – сказала. – Я сегодня вернусь позже. Видишь, уже на два часа опаздываю. Придется Соне подарок сделать или денег дать!

Дима кивнул с пониманием.

Когда Валя ушла, Дима вернулся в гараж. Включил обогреватель. Съездил к заброшенному дому. Посидел в машине, пока не исчезли случайные прохожие. Потом быстренько оттащил мешок с собакой к колодцу. Столкнул его вниз.

Вернувшись, устроил возле обогревателя подстилку из старых свитеров и штанов. Перенес мурика в гараж и бережно положил его на подготовленное место.

– Ты тут лежи, – сказал ему. – Я тебе буду еду приносить.

Потом вспомнил, как кот содержимое ампул любил. Достал одну ампулку. Свернул ей стеклянный кончик и вытрусил на грязную тарелку, с которой раньше сам закусывал. Поставил тарелку на бетонный пол прямо перед мордой мурика. Посмотрел вверх, на горевшую лампочку. Решил не выключать. Пускай мурик при свете поправляется.

55

Киевская область. Макаровский район. Село Липовка

Ночью Яся зашевелилась, стала ручками вокруг себя что-то искать. Разбудила маму. Ирина быстренько ее к себе привлекла. Подсунула в ротик сосок груди, и Яся сразу успокоилась. Присосалась. За несколько минут утолила свою молочную жажду и снова заснула смирненько, как лежащий оловянный солдатик.

Ирина вспомнила о мышином писке своего электронного будильника. Уже несколько дней она его не слышала. А ведь именно сейчас он и должен был бы прозвучать. Еще через минут сорок пойдет на Киев знакомая маршрутка. Потом первый поезд метро до «Арсенальной». Но все это без нее. Теперь без нее. Когда Егор просто говорил ей, что не надо, мол, ехать, он еще оставлял ей свободу действия. Но его записка – как приказ. Он ее уволил оттуда. Сам, лично. Только не вязалось как-то это увольнение с приездами в село темно-синей машины с напуганной нянечкой Верой и двумя мужчинами. Однако и вчера, когда рассказала она ему вкратце о том, что случилось, голос его был холоден и тверд. В разговоре он только один раз интонацию свою смягчил. Когда сказал: «Придется еще разок потерпеть!» И вот через часика три или даже раньше этот разок наступит.