История из Касабланки - Фиона Валпи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В машине на обратном пути в город я сижу тихо, почти не разговаривая.
– Итак, мадам Харрис, – говорит месье Хабиб, – что вы думаете о нашем центре?
Мадам Хабиб поворачивается на пассажирском сиденье и замечает:
– Моего мужа, возможно, не пускают внутрь, но он и многие другие владельцы магазинов помогают собирать деньги, чтобы центр мог существовать. Мужчины поддерживают нас таким образом.
– Я думаю, что это ужасное и в то же время замечательное место, – отвечаю я. – Ужасно, что это необходимо, и ужасно видеть, насколько эти женщины и дети травмированы. Но замечательно знать, что есть такие добрые люди, как вы, которые обеспечивают им безопасность и пытаются помочь.
Месье Хабиб кивает.
– Вы правы. Мы не должны жить в мире, где необходимо такое место, как этот центр. Это ужасное обвинение человеческой расе, не так ли? Но для полного решения данной проблемы понадобится нечто невообразимое: потребуется совместная работа правительств, прекращение войн и голода, политическая стабильность во всем регионе. Не в нашей власти сделать так, чтобы это произошло, не в нашей жизни. И посему, хотя это и не решение основной проблемы, мы должны сделать все, что в наших силах. Невозможно стоять в стороне и позволять этим страданиям продолжаться в нашей стране. В конце концов, мы не были бы людьми, если бы не пытались делать то, что можем, не правда ли? – страстно высказывает он. Его английский звучит более уверенно, чем обычно.
Мадам Хабиб улыбается мне.
– Мадам Харрис, не могли бы вы прийти в другой раз и почитать детям снова? Сегодня это стало большим подспорьем для других волонтеров, позволило нам провести больше времени с женщинами.
– Конечно, – отвечаю я. Это кажется ничтожно малой помощью, но это все, что я могу предложить на данный момент. И как сказал месье Хабиб, мы не были бы людьми, если бы не попытались сделать то, что в наших силах. Каким бы незначительным ни казалось содеянное, оно очень важно, учитывая проблемы, с которыми сталкиваются эти женщины и дети. Я намерена вернуться в книжный магазин в торговом центре и попытаться найти еще какие-нибудь книжки, которые могут понравиться детям. На французском и попроще, чтобы мне было легко читать.
Вернувшись домой, я направляюсь прямо наверх, чтобы тщательно вымыть руки, прежде чем войти в комнату Грейс. Я сижу среди ее книг и игрушек и смотрю, как послеполуденный свет играет на выцветшем берберском ковре, оживляя его краски и освещая серебряную луну и звезды, висящие над кроватью. Я вдыхаю знакомый запах Грейс – смесь свежевыстиранных простыней и детского лосьона. Затем я завожу музыкальную шкатулку и поднимаю крышку.
Ноты давней колыбельной наполняют воздух, когда я прижимаю к сердцу свою маленькую дочь и начинаю плакать; горячие слезы отчаяния и сострадания текут по моему лицу, я плачу от всего сердца. За всех детей, которые заблудились на этом пути.
Дневник Жози – пятница, 30 мая 1941 года
Я не очень хорошо сплю с тех пор, как подслушала тот разговор между папой и мамой. Теперь ей известно, что он помогает мистеру Риду, но она не предполагает, что я тоже об этом знаю. Такое чувство, что мы все храним секреты друг от друга. Единственный человек, который остается в блаженном неведении относительно того, что происходит прямо у нее под изящным носом, – это Аннет. Все потому, что она слишком много времени проводит в кино, в парикмахерской и на танцах с Оливье.
Я знаю, что папа и мама хотят, чтобы мы обе чувствовали себя комфортно, даже несмотря на то, что мы беженцы. Я полагаю, они думают, что я просто продолжаю заниматься с мисс Эллис и развлекаюсь с Ниной и Феликсом, как любая другая почти 13-летняя девочка. Но у меня ощущение, словно я ношу с собой тяжелый груз. Притворяться беззаботной – довольно тяжелая работа.
Может быть, если я запишу кошмар, который мне все время снится, это поможет выбросить его из головы, и я смогу лучше спать…
В моем сне все начинается хорошо. Мы с папой в пещерах рядом с Тазой, исследуем туннели, идущие из главной пещеры. Мы поднимаем наши фонари, и они освещают мрак вокруг, отбрасывая звезды на окружающие нас скалы. Звезды похожи на ту, что на моей золотой цепочке, спрятанной в шкатулке, и их тысячи, совсем как в ночном небе. В этой части сна я чувствую себя счастливой. Но потом начинает происходить нечто странное. Звезды постепенно исчезают: одна, вторая, затем все больше и больше тускнеет и умирает. Это очень странно, потому что фонари вроде бы дают достаточно света, чтобы я видела окружающее, но что-то гасит звезды. В этот момент я ощущаю тревогу, и земля под моими ногами, кажется, сдвигается и дрожит. Туннель сужается, словно смыкаясь вокруг нас, а потолок давит сверху. Камни начинают издавать звенящий звук, сначала тихий, но он становится все громче и громче. Я замечаю, что папе приходится поворачиваться боком, потому что расстояние между стенами туннеля становится таким же узким, как в переулках медины в Фесе. Я вижу, что он продолжает сужаться и папа вот-вот будет раздавлен. Меня охватывает паника. Он оглядывается на меня с любовью в глазах, улыбается
