Клятве вопреки - Карен Хокинс

Так как возражения не приносили никакой пользы, а лишь задерживали их, Маркейл в конце концов сдалась. Поднимая брызги, они медленно ползли по покрытой густой грязью и ставшей труднопроходимой дороге. Несколько раз Маркейл ощущала, что зад экипажа скользит и только в самый последний момент успевает выровняться.

Они останавливались только один раз, когда заднее колесо основательно увязло в глубокой грязи. Пока слуга освобождал колесо, Маркейл достала корзину и удостоверилась, что для каждого есть еда и эль на дневной перекус.

Вскоре они двинулись дальше, и Маркейл осталась в пустом экипаже одна со своими мыслями. Это был долгий и мучительный день, когда ей оставалось лишь думать о том, что говорил Уильям и какой смысл вкладывал в сказанное.

Его мнение о Колчестере возмутило Маркейл, но теперь она задумалась о человеке, которого долго считала своим лучшим другом. Когда возникали неприятности, ей не приходило в голову обращаться к нему. С течением времени она все реже и реже виделась с ним, так что у них не было даже непринужденного легкого общения, которое можно назвать чисто дружеским.

Неужели она возвела Колчестера на своего рода пьедестал и в то же время не позволила Уильяму занять законное место в ее жизни? Неужели она допустила такую несправедливость в своих суждениях?

Маркейл не могла бы ответить. Она только знала, что после разговора с Уильямом начала сомневаться во многих решениях, на которых строила свою прежнюю жизнь. И очень жалела, что не может поговорить с бабушкой об этих своих открытиях.

Вообще-то Маркейл следовало из «Пеликана» послать бабушке письмо, чтобы старушка не беспокоилась.

Дождь, слава Богу, ослабел и теперь лишь равномерно моросил, а серое, небо с приближением вечера еще сильнее потемнело. Они выехали на Северную дорогу, когда уже стало слишком опасно для путешествия, и после утомительно медленной поездки по ужасно скользкому участку дороги добрались наконец до «Пеликана». Вместе с ними к «Пеликану» подъезжало и несколько других экипажей, и вокруг царила суматоха, разительно отличавшая это место от их предыдущих остановок.

Роббинс ожидал очереди, чтобы подъехать к остановке возле гостиницы, и вскоре открыл дверцу и опустил ступеньки.

Маркейл набросила поверх шляпы капюшон накидки и, опершись на руку Роббинса, спустилась на мощеную дорожку, которая выступала из грязи.

— Роббинс, вы видели Постона или капитана?

— Нет, мисс. Если они не внутри, то, вероятно, укрылись где-то от непогоды.

— Если вы что-нибудь услышите, пожалуйста, дайте мне знать, — попросила она, когда он передавал ее заботам лакея.

— Да, мисс, — кивнул кучер. — Сразу же, как только что-нибудь прояснится.

— Благодарю вас.

Маркейл понимала, что ей не стоит беспокоиться. Уильям и Постон, объединившись, представляли силу, с которой следует считаться.

Дойдя до портика гостиницы, Маркейл отпустила руку лакея.

— Прошу вас, принесите мою дорожную сумку и сундук ко мне в комнату. Я сейчас же закажу себе номер.

— Да, мисс. Сейчас доставлю ваш багаж.

Он поклонился и ушел.

Откинув капюшон, Маркейл оглянулась вокруг и осталась довольна. «Пеликан» был большим, причудливым двухэтажным зданием; его окна с веселыми красными шторами светились теплым светом ламп; голоса разговаривающих и смех звучали приятно после двух дней пребывания в очень ограниченной компании.

А от аппетитного запаха выпечки и жарящегося мяса у Маркейл едва не подогнулись колени. Только сейчас она в полной мере почувствовала, как проголодалась.

Внутри она увидела владельца гостиницы и его высокую жену, снующих между общим залом и задним коридором и отдающих распоряжения нескольким слугам принести то или это. Судя по смеху, докатывавшемуся из общего зала, было ясно, что в «Пеликане» останавливается богатая публика.

Маркейл подошла к широкому дверному проему, ведущему в общий зал, и, заглянув внутрь, окинула взглядом море мужских лиц. Не увидев среди присутствующих Уильяма, Маркейл на мгновение почувствовала разочарование.

Где же он?

Заметив, что Маркейл стоит на пороге общего зала, хозяин гостиницы поспешил к ней, чтобы представиться. Не успел он закончить формальности, как возглас из общего зала заставил его уйти, и Маркейл осталась в несомненно искусных руках его супруги миссис Маккланнахан.

Женщина окинула Маркейл взглядом с головы до ног и оценивающе посмотрела на ее шляпу с Бонд-стрит.

— Миссис Маккланнахан, — Маркейл слегка наклонила голову, — я хотела бы получить комнату и горячую ванну.

— Вам повезло, потому что у нас осталась всего одна такая комната. Я приготовлю ее и пошлю наверх ванну.

Она взяла у Маркейл накидку и быстро взглянула на мантилью и платье, прежде скрывавшиеся под ней.

У Маркейл возникла твердая уверенность, что если бы кто-то невзначай поинтересовался, то миссис Маккланнахан могла бы без ошибки назвать точную цену ее платья, мантильи и шляпы — это весьма смущало.

— Вот так, мисс. Вам не стоит заходить в общий зал. Там полно мужчин, которые, несомненно, ничего не могут поделать с погодой, поэтому мы почти до отказа заполнены на ночь.

— Да, я понимаю. — Бедняжке Уильяму, видимо, придется спать в конюшне. — Миссис Маккланнахан, в прошедший час вы, случайно, не видели высокую рыжеволосую женщину?

— Нет, только нескольких фермеров, сквайра с сыном, француза, от которого несет одеколоном, но который умеет рассказывать ужасно интересные истории, двух джентльменов, едущих в Лондон посмотреть боксерский матч, и двух леди, которые сидят в малой гостиной.

— Если увидите такую женщину — очень высокую, очень красивую, с рыжими волосами, — пожалуйста, дайте мне знать, — скрыв разочарование, попросила Маркейл. — Она моя кузина. Мы путешествовали вместе, но разъехались.

— Конечно, мисс. Буду во все глаза искать вашу кузину.

— Благодарю вас. Есть здесь место, где я могла бы подождать, пока готовят мою комнату?

— Да, конечно, у нас есть гостиная. Для достойных леди, как вы. Можете присоединиться там к другим дамам.

— С удовольствием.

— Превосходно, мисс. Это обойдется вам всего в два пенса.

Маркейл внесла небольшую плату и последовала за миссис Маккланнахан через большую дверь напротив шумного общего зала.

В креслах перед потрескивающим камином расположились две пожилые элегантно одетые леди. Они пили чай и устремили на Маркейл взгляды поразительно одинаковых ярко-голубых глаз.

Более полная и низкорослая из двух, в очках, делавших ее голубые глаза похожими на совиные, поставила чашку и, встав, коротко присела и кивнула седой головой, так что ее кружевной чепец, рискуя упасть, съехал с локонов.