Русская Армия в изгнании. Том 13 - Сергей Владимирович Волков

На 2 апреля в штабе корпуса (Велико-Тырново) генерал Кутепов назначил съезд старших начальников. Предварительно некоторые из них прибыли ко мне в Свищов, и мы вместе выехали в Тырново. Со мною были: генерал-майоры Фок65, Буров66, Зинкевич67, Ползиков68, Баркалов69, Пешня, Скоблин70, Туркул71, Бредов и полковник Христофоров72. На рассвете 2 апреля, когда поезд наш приближался к станции Павлекени, произошло крушение поезда, вследствие того что были развинчены рельсы. Дело это было рук коммунистов, узнавших о поездке русских начальствующих лиц. К счастью, никто из нас не пострадал. В течение апреля мне, как заместителю генерала Кутепова, пришлось быть в Тырнове еще два раза, вследствие все осложнявшейся для нас обстановки.

В первых числах мая в Софии был произведен обыск у полковника Самохвалова, состоявшего в управлении нашего военного представителя, и затем последовал его арест. При этом обращение с ним было возмутительное, и он подвергался даже побоям.

12 мая генерал Кутепов был вызван болгарскими властями в Софию. Прибыв в военное министерство, к начальнику штаба Болгарской армии Генерального штаба полковнику Топилджикову (окончил в России Академию Генерального штаба), генерал Кутепов оказался арестованным. 14 мая туда же был вызван генерал Шатилов, также там арестованный.

15 мая я прибыл в штаб 1-го армейского корпуса (Велико-Тырново) и вступил во временное командование корпусом.

16 мая генералы Кутепов, Шатилов и наш военный представитель генерал-лейтенант Вязмитинов были высланы из Болгарии. Военным представителем был назначен военно-судебного ведомства генерал-лейтенант И.А. Ронжин.

15 мая болгары оцепили расположение Корниловского полка в Горно-Паничереве, произведя обыск. 16-го они произвели обыск в аптечном складе в Тырнове и в корпусном лазарете в Арбанасе.

Со всех концов Болгарии стали поступать донесения о всевозможных трениях, обысках и арестах. Затем последовало распоряжение болгарских властей о воспрещении чинам Русской Армии проезда по железной дороге без особого на то разрешения властей.

19 июня было получено распоряжение генерала Врангеля о принятии мер к постановке чинов нашей армии на частные работы ввиду материальных затруднений командования.

23 июня заболел начальник штаба корпуса Генерального штаба генерал-майор Штейфон73 и был отправлен в госпиталь на Шипку. Врид начальника штаба я назначил Генштаба генерал-майора Бредова, который прибыл из Свищова 26 июня.

3 июля был произведен обыск в Горной Джумае в Корниловском военном училище, и затем были арестованы и высланы из Болгарии начальник училища Генштаба генерал-майор Георгиевич со старшими чинами училища, в числе 7 человек.

4 июля я выезжал в Софию, где совместно с генералом Е.К. Миллером, командированным туда генералом Врангелем, нашим посланником А.М. Петряевым и генералом Ронжиным нами принимались меры к прекращению творившегося произвола и насилий. К сожалению, наши усилия не имели успеха.

6 июля обыск в городе Белоградчике, в Марковском полку, арест и высылка командира полка генерал-майора Пешни с 12 старшими офицерами. По донесению вступившего во временное командование полковника Емельянова, население города Белоградчика отнеслось очень сочувственно к нам, пыталось даже протестовать, а провожая наших арестованных на вокзале, бросало им цветы.

16 июля в Тырнове болгарские жандармы напали на группу юнкеров Сергиевского артиллерийского училища. В результате нападения юнкер Аабода был убит и 4 юнкера было ранено.

В таких тяжелых условиях приходилось проводить устройство наших чинов на частные работы. Чины корпуса устраивались главным образом на тяжелые работы, преимущественно на шахты, наибольшая из которых была угольная шахта «Мина Перник» к югу от Софии.

Нельзя не отметить, что дисциплина и поведение наших воинских чинов оставались на высоте. Связь со всеми частями корпуса поддерживалась, несмотря на трудности, всевозможными средствами. Для сохранения организационных начал и связи повсеместно образовывались партии отдельных войсковых частей и группы корпуса, со старшими партий и начальниками групп, по назначению.

Отношение к нам болгарского населения в массе оставалось все время хорошее, и только власти на местах, исполняя распоряжения свыше, создавали чрезвычайно тяжелое для нас положение.

Большевикам удалось очень быстро подкупить власть имущих, во главе с премьер-министром Стамболийским, доказательства чего были обнаружены и подтверждены последующим болгарским правительством, сменившим коммунистов 12 июня 1923 года.

Произвол и насилия продолжались и увеличивались. 24 августа было получено донесение от Корниловского полка (Горно-Паничерево) и от Технического батальона (Шумен) о требовании снять форму. 31 августа в Нова-Загоре были избиты 9 молодых офицеров Николаевского инженерного училища. В начале сентября были случаи задержания выдачи корреспонденции, адресованной штабу корпуса.

2 сентября в Велико-Тырнове был арестован инспектор классов Сергиевского артиллерийского училища, полковник Безак74, с несколькими офицерами, без предъявления какого-либо обвинения, и все были отправлены в Варну.

6 сентября днем, когда я находился в штабе корпуса, расположенном в болгарских казармах в Велико-Тырнове, внезапно явился вооруженный отряд болгарской полиции, арестовал меня и всех чинов штаба и опечатал помещение штаба.

7 и 8 сентября я находился под домашним арестом, у себя на квартире, где у меня был произведен обыск, причем были взяты все находившиеся у меня бумаги и сложены в один общий пакет. 9-го я был переведен под стражей в жандармерию, а с вечерним поездом меня и чинов штаба, в числе 45, отправили в Софию. Ко мне был приставлен болгарский офицер, подпоручик Балабанский.

В Софию мы прибыли 10 сентября утром. С вокзала, по указанию болгарского офицера, вместе с ним я отправился в военное министерство. У подпоручика Балабанского был с собой опечатанный пакет взятых у меня бумаг. По прибытии в военное министерство пришлось некоторое время ждать, а затем меня провели к начальнику штаба Болгарской армии Генштаба полковнику Топилджикову, причем я сразу обратил внимание на то, что на письменном столе последнего находился пакет с моими бумагами, уже распечатанный. Встретил меня полковник Топилджиков довольно сухо и затем, перебирая мои бумаги, задал мне вопрос: «Что это опять у вас?» – на что я ответил, что не у нас, а у них происходит что-то совершенно непонятное, и высказал свое возмущение действиями болгарских властей. Полковник сказал мне, что имеются документы, доказывающие наше участие во внутренних делах Болгарии, и при этом показал мне две бумаги из числа взятых у меня при обыске. На одной была подпись генерала Шатилова и печать штаба Главнокомандующего, на другой подпись генерал-майора Бредова, и на них значилась моя пометка в виде буквы «В». Прочитав содержание этих бумаг, совершенно бессмысленных с нашей точки зрения, и увидев скверно подделанное мое «В», я сразу понял, что это были фальшивые бумаги с подделанными подписями и печатью, подсунутые во взятые у меня при обыске