Его любимая Кошка (СИ) - Калина Анна

А ещё мне хотелось немного побыть наедине со своими мыслями, вдали от шума толпы и любопытных взглядов. Потому я и вышла на эту открытую веранду, откуда каменная лестница вела в дворцовый сад. Голова слегка кружилась, и щёки жгло. За спиной будто раскрывались крылья. Я смотрела на звёздное небо над головой и тихо улыбалась, чувствуя себя до неприличия счастливой. Но то и дело на душу наползала тревога, будто грозовая туча. А если это снова самообман? Что, если я сама себе придумала то, чего нет? Однажды я уже так делала. Внутренний голос уговаривал меня, что Файса и Инигора нельзя, просто невозможно сравнивать, но тень тревоги не отступала.

Я подхватила юбку и принялась спускаться по ступеням. В детстве и юности я часто находилась в одиночестве и думала о жизни. Бродила вдоль океана, любуясь пенными волнами, выплевывавшими мне под ноги камешки и ракушки. Увы, при дворе побыть наедине с самой собой было не так и просто. Нужно было всегда следить за тем что говоришь, как себя ведешь. Нужно было носить маску, которая с годами всё сильнее прирастала к истинному лицу. Кто-то прятал за учтивостью злобу, кто-то за весёлостью – одиночество. Я скрывала за холодностью тоску и страх.

Уходить в сад я не решилась, но постоять в тени дворцовых стен мне никто не мешал. И я смотрела в небо, прижимаясь спиной к прохладной стене. Где-то сверху снова заиграла музыка, тягучие аккорды тонули в шорохе ветвей. Где-то вдали пела ночная птица.

– Я прошу тебя, мне это очень нужно, – донёсся голос из темноты.

Я чуть насторожилась, взволнованно глянув в сторону ступеней. Не знаю, кто там бродил в темноте сада, но нужно точно понимать, что в случае опасности я смогу убежать. Я уже собралась уйти, не желая становиться случайным свидетелем чьего-то разговора. Тут в саду всякое увидеть можно, я давно была лишена умения удивляться или стыдиться. Кого только не повстречаешь в густых зарослях ночного сада. Мы с Пушком не одной сластолюбивой парочке испортили миг уединения. С тех самых пор я с Пушком вечерами и не гуляла.

– Ты сам виноват, тебе же говорили, что нужно быть осторожным! – прозвучал другой, более низкий и гортанный голос.

А я повернулась к лестнице, уже занеся ногу над ступенью. Но внезапно остановилась, услышав всего одну фразу.

– Когда умер трубочист, тебя простили, но горничная во дворце! Чем ты думал?! – продолжал шипеть незнакомый гортанный голос.

А я буквально приросла к месту, вся полностью обратившись в слух. Потом скользнула в сторону зарослей, пытаясь разглядеть ночных болтунов. Шаг за шагом я приближалась к тем самым кустам, откуда доносились голоса.

– Гай ясно дал тебе понять, что тебе места в клубе нет!

– Я буду осторожным! Прошу… Я заплачу. В три раза больше! В десять!

– Поздно, ты и так привлёк внимание к нашим забавам. По твоей вине Файс и эта облезлая девка рыщут по городу. Советую тебе убираться прочь из столицы. Гай и так зол будто демон.

Треск веток, шорох травы. Я силилась хоть что-то разглядеть в темноте весеннего вечера, но видела только чернеющие силуэты кустов. Хоть бы луна перестала прятаться за облаками и подарила бы мне хоть один лучик. Ну же!  Луна продолжала играть со мной в прятки, закутавшись в кружевную вуаль облаков.

Но вот ветки качнулись, и из зарослей вышел мужчина. Тень скрывала от меня лицо, но я смогла разглядеть его фигуру. Молод, статен, худощав. Не старик точно. Увидеть бы ещё хоть одну примету, кроме длинных волос, собранных в хвост. Увы, я не могла больше стоять у стены, рискуя быть замеченной. Пришлось подняться по ступеням, пытаясь не упускать из виду кусты. Возможно, свет от окон поможет мне увидеть больше?

Лунный свет всё же соизволил разлиться на лужайку у дворца. Высветил блёклым фонарём фигуру незнакомца. Знакомое лицо. Точнее, черты. Вот этот нос с горбинкой, разрез глаз, острые скулы… сын верховного судьи был удивительно похож на батюшку. Я прислонилась к стене веранды, пытаясь слиться с каменной кладкой. Юноша шёл совершенно спокойно, широко шагал по траве, не оглядывался, не скрывался. Он направился куда-то к центральному входу во дворец.

Я принялась вглядываться в темноту, когда из зарослей появился второй парень. Этого юношу я при дворе ещё не встречала, но дорогая одежда и холёное лицо выдавали в нём человека знатного и богатого. Второй юноша свернул к веранде, и мне пришлось поспешно искать выход из ситуации. Нужно отыскать Файса! Срочно!

– Руфус! – зашипела я в темноте, прикладывая руку к перстню на цепочке.

Немного сонная белая крыса тут же появилась в воздухе, будто вынырнув из норы. Половина тела джинна так и не появилась из пустоты, так что пришлось общаться с половинкой духа.

– Что? Во что ты опять вляпалась? – в тон мне прошипел дух. – Я там уже умаялся стеречь ваши камни!

– Тут двое обсуждали забавы, следствием которых стали смерти людей, – игнорируя ворчание крысы, шепнула я.

– Где? – Руфус принялся вертеть ушастой головой, пока не увидел движущегося к нам юношу. Джинн потянул носом воздух, шевеля усами, – магии я не чую. Это человек. И камешки затихли.

– Я к Файсу, а ты проследи вон за тем.

И я метнулась в зал, указав Руфусу на того из парней, который уже пересекал парк и входил во дворец.

– Шампанского? – тихо произнёс официант, протягивая мне поднос с напитком, когда я вернулась в зал.

У меня и вправду пересохло в горле, да и метаться по бальному залу, демонстрируя гостям мое волнение, было бы примером дурного поведения. И Файс где-то прятался от меня. Я взяла хрустальный бокал, чуть пригубив игристого вина. Странный вкус. Не помню сортов, которые могли горчить. Или это нервы? Я отдала официанту бокал и принялась лавировать в толпе людей. Кому-то улыбалась, кому-то кланялась, продолжая искать взглядом Файса.

Леди Зьонге я заметила не сразу, но тот взгляд, которым она меня сверлила, мог воспламенить воздух. Девушка была без маски. Когда наши взгляды встретились, девушка так странно мне улыбнулась, что я даже сбилась с шага. Кати ещё раз оскалилась и развернулась к очередному кавалеру, приглашавшему её на танец. Что это было? Мы теперь будем пугать друг друга подобно диким зверям? Будем скалиться, рычать и царапать друг другу лица? Хотя многим фрейлинам и вправду пошли бы костюмы диких зверей, а не цветов. К примеру – костюмы гиен.

Какой-то «павлин» преградил мне путь. Мужчина был и так не очень строен, а ещё многочисленные оборки на костюме и фалды фрака, украшенные перьями, добавляли ему объема. Я попыталась увернуться, мужчина вертелся и крутился, явно пытаясь привлечь мое внимание.

– Ах, прекрасная Незабудка, не отказывайте страдальцу в танце! – щебетал этот «царь птиц», слегка потрёпанный жизнью, – молю! Молю вас о танце.

– Моя бальная карта уже заполнена, – рассеянно отмахнулась я от мужчины.

От духоты и мельтешения людей у меня слегка кружилась голова. Я не обратила на это внимания. Горечь во рту, вызванная послевкусием шампанского, меня немного раздражала, но не настораживала. А вот когда перед глазами заплясали чёрные пятна – я заволновалась. Привычным движением прощупала у себя пульс… учащенный. Дыхание сбивчивое, но не критично. Только горечь во рту становилась сильнее и сильнее.

В толпе удалось увидеть чёрный силуэт лорда-безопасника. Я поспешила к нему, намереваясь как можно быстрее покинуть зал. И отыскать доктора. Только всё сложнее было идти, тугой корсет мешал дышать, а голова кружилась, будто я сидела на каруселях. Звуки стали невнятными, голоса людей и звуки музыки смешивались в оглушающий гул.

– Роннер? – обеспокоенно произнёс Файс. – Вы побелели! Что случилось.

– Нужно выйти, – едва слышно шепнула я и схватила Файса за руку, буквально повисая на локте мужчины.

Главное уйти. Такой чудесный бал, всё так замечательно, и всем так хорошо, и тут я…

– Роннер! Что происходит? – рычал Файс.

– Ничего, – продолжая тянуть мужчину к двери, пробормотала я, – просто меня отравили…

Всё же не успела. Гул в голове стал невыносимым, зрение расплывалось, и я уже ощущала, как тело теряет способность стоять на ногах.