История Древнего Рима в биографиях - Г. Штоль

Число павших при Сентинуме галлов и самнитян определяют в 25 тыс., а взятых в плен – в 8 тыс. Но и победителям эта битва стоила много крови. От войска Деция осталось 7 тыс. человек, от легионов Фабия – 1200. Фабий собрал все оружие неприятеля в одну кучу и сжег его в честь «Юпитера Победителя», потому что этому богу дал он во время битвы обет построить храм и посвятить неприятельское оружие. Труп своего товарища ему не удалось найти в этот же самый день, так как он лежал под грудой галльских трупов. На следующий день солдаты принесли его с горькими слезами в свой лагерь. Фабий с большими почестями похоронил сослуживца, который был вместе с ним один раз цензором и три раза консулом, и произнес над его могилой похвальную речь.

Этруски, ушедшие до начала битвы, потерпели в это же время поражение в Этрурии от пропретора Кн. Фульвия, а побежденные самнитяне, бежавшие после этого сражения в отечество, были окружены пелигнами и изрублены в числе 5 тысяч человек. Фабий оставил войско Деция в Этрурии, а сам со своими легионами вернулся в Рим, где блистательным триумфом отпраздновал победу над галлами, этрусками, умбрами и самнитянами. Шедшие вслед за ним солдаты славили в своих песнях его победу, но точно так же воспевали геройскую смерть Деция, который, подобно своему отцу, добровольно обрек себя на гибель за отечество.

Битва при Сентинуме вела к очень значительным последствиям. Союз вышеупомянутых народов распался; Умбрия осталась во власти римлян, галлы рассеялись, этруски сложили оружие и обещали сохранять перемирие в продолжение 40 лет. В последующие годы, до 280-го, происходили еще время от времени кровопролитные битвы с отдельными этрусскими общинами и галльскими отрядами, которых они призывали себе на помощь; но потом вся Этрурия покорилась на очень мягких условиях и с тех пор не возобновляла враждебных действий.

Только самнитяне не сложили оружия после несчастного 295 г. С удивительным мужеством сражались они до последнего изнеможения за сохранение своей свободы и после каждого поражения выступали со свежими войсками к твердой решимости победить или умереть. В 292 г. они нанесли значительный урон консулу Кв, Фабию Максиму Гургесу, сыну Фабия Руллиана. Этим обстоятельством воспользовались для удовлетворения своей личной ненависти враги семейства Фабиева и, вероятно, главным образом, Аппий Клавдий Цекус, старый противник великого Фабия. Они провели в народном собрании предложение – отставить Фабия Гургеса от должности и призвать его на суд в Рим. Но старик Фабий успокоил народ и заявлением своей готовности сопровождать сына в качестве легата побудил собрание оставить начальство над войском в его руках. Подкрепленный отцом, Фабий Гургес одержал вслед за этим блистательную победу и взял в плен самнитского военачальника К. Понтия, победителя римлян в Кавдинском ущелье. Рассказывают, что когда старый Фабий увидел, что Понтий наскочил на Гургеса и что жизни этого последнего грозила опасность, он, забыв свою старость, бросился между сражающимися и спас сына. В триумфе, отпразднованном по случаю этой победы, отец ехал позади колесницы сына. Плененный Понтий также участвовал в этом торжественном шествии и вслед за тем был обезглавлен в темнице, вопреки всякому международному праву.

Говорят, что и в походе следующего года Фабий сопровождал, в качестве подчиненного, своего сына, назначенного проконсулом и получившего главное начальство над войском. Историки вообще выставляют особенно па вид то обстоятельство, что старый, знаменитый полководец всюду держал себя как подчиненный сына и предоставлял ему всю славу побед. Во время одних переговоров с самнитянами Гургес предложил сопровождавшему его отцу поместиться между ним и предшествовавшим ему ликтором, чтобы не подвергаться напору теснившего со всех сторон неприятеля; но Фабий отказался из уважения к обычаю, по которому никто не имел права идти впереди консула.

В 290 г. самнитяне увидели наконец невозможность бороться; они заключили с римлянами мир, условия которого нам неизвестны. Чтобы отрезать сообщение самнитян с луканцами и могущественным Тарентом, римляне отправили в то время в Венецию необыкновенно сильную колонию в количестве 2 тысяч человек.

Не менее важные услуги оказал Фабий Руллиан своему отечеству и во время мира, преимущественно тем, что оказывал сопротивление опасным действиям Аппия Клавдия. Этот Аппий Клавдий, прозванный Декусом (слепым) от несчастья, постигшего его в старости, был удивительной натурой. Он обладал большими дарованиями и редким ораторским талантом, был также поэт и писатель, но сохранил в себе в высокой степени коренные пороки своего семейства – гордость и властолюбие. Он старался составить себе в сенате и народе партию, через посредство которой ему можно было бы господствовать над тем и другим, не имея официального характера правителя. С этой целью он, сделавшись в 312 г. цензором, вытеснил из сената многих почтенных людей, бывших его личными врагами, и сделал сенаторами сыновей вольноотпущенных. Но сенат, консулы и трибуны отказались утвердить этот Аппиев список сенаторов на том основании, что принятие его повлекло бы за собой полное уничтожение значения и существования правительства. Но зато Аппий провел другую опасную меру: он включил всю массу вольноотпущенных (libertini) в состав плебеев и распределил их по трибам, так что с этих пор этот низший класс людей стал первенствовать в народном собрании и давать баллотировкам такой исход, какой ему был желателен. Таким образом, судьба выборов и плебисцитных решений очутилась в руках тех, которые умели привлекать на свою сторону это сословие, и вследствие того государство подвергалось постоянным неурядицам и потрясениям. Эту опасность устранил Фабий, когда в 304 г. его избрали цензором вместе с П. Децием: он распределил всех новых граждан по четырем городским трибам, чем сокрушил их влияние в комициях. За этот спасительный подвиг Фабию дали прозвание Максимус.

Аппий был достойным членом своего семейства и в том отношении, что питал глубокую вражду к плебеям. Он сопротивлялся – но без успеха – Огульниеву закону, предоставлявшему часть духовных должностей плебеям, и несколько раз старался устроить дело так, чтобы, вопреки закону Лициния, оба консула были выбраны из сословия патрициев. Сделавшись в 296 г. консулом, он надеялся, что его товарищем назначат Кв. Фабия и что таким образом закон Лициния будет обойден. Патриции тоже умоляли Фабия извлечь консульское достоинство «из плебейской грязи»; но Фабий решительно отказался и тем спас неприкосновенность закона. Товарищем Аппия был выбран плебей.

Фабий Максим пользовался любовью народа до самой смерти, случившейся вскоре после триумфа его сына. Когда он умер, весь народ без исключения пожертвовал деньги на его похороны; но так как он оставил большое состояние, то его сын Гургес устроил на эти деньги общий пир для того же народа.

15. Маний Курий Дентат

Третью самнитскую войну закончил М. Курий Дентат, homo novus, т, е. человек без знатных предков, достигший первых почестей в государстве только благодаря собственным заслугам. Он переселился в Рим из одного муниципального города, может быть сабинского, и записался в сословие плебеев; личными достоинствами он снискал себе общее доверие и авторитет. В первый раз о нем упоминается в истории как о народном трибуне; но год, котором он занимал эту должность, с точностью неизвестен. В ту пору он отличился энергичным противодействием Аппию Клавдию Цекусу, который, будучи назначен междуцарем на время выборов в консулы, не хотел, вопреки закону Лициния, принимать ни одного голоса пользу консула из плебеев. Курий Дентат сломил его последнюю надменность и провел сенатское постановление по которому выборы на основании закона были заранее утверждены.

Консулом Курий сделался в первый раз в 290 г. Вместе со своим товарищем П. Корнелием Руфином он сражался против самнитян, которые в это время, вследствие победы над ними Фабия Гургеса, ослабели до такой степени, что продолжительное сопротивление оказывалось для них невозможным. М. Курий заключил с ними мир и отпраздновал триумф. После этого он предпринял в том же году поход в землю сабинян. Эти последние уже полтора столетия были союзниками римлян и, несвязанные обязательством подавать им помощь во время войны, жили в ненарушимом мире и благосостоянии. Но при проходе через их страну самнитян, направлявшихся в Этрурию, они, по-видимому, оказали им добровольное содействие, и так как ожидали за это наказания со стороны римлян, то уже заранее взялись за оружие. С громадным войском – потому что долгий мир в сильной степени увеличил численность их населения – проникли они в римские владения. Курий избегнул встречи с ними и отправил свою армию отдельными отрядами в землю сабинян, где теперь не осталось никого для сопротивления их опустошениям. Как только весть об этом достигла сабинского лагеря, армия рассеялась и двинулась в обратный путь: каждый спешил на защиту своего крова. Отдельные части, на которые разбилось войско, были уничтожены без труда. Курий прошел по всей стране и, как рассказывают, покорил ее всю до Верхнего (Адриатического) моря, вследствие чего есть основание думать, что вестинцы и пипенты тоже принимали участие в восстании сабинян. Вероятно, в то время была основана в этой местности крепость Адрия, Сабиняне были обращены в римских подданных, т. е. получили римское право гражданства без права избирательного. Второй триумф в том же году послужил Курию наградой за быстрое и искусное окончание дела.