Великий план (Нарский Шакал - 2) - Джон Марко

- И тебе, - сказал он, а потом повернулся, ища взглядом шлюпку.

Маленькое суденышко уже было вынесено за борт и готово к спуску на воду. В шлюпке сидели двое матросов, один из которых держал мешок с провизией. Симон осторожно вошел в лодку и чуть не потерял равновесия, когда она под ним закачалась. Он все же уселся, и один из матросов дал сигнал спускать шлюпку. Она медленно двинулась вниз. Матросы взялись за весла и начали грести к затянутому туманом берегу, оставив позади громаду корабля. Спустя несколько мгновений "Устрашающий" стал исчезать в тумане. Симон перевел взгляд на берег. Там стали вырисовываться суровые берега Люсел-Лора.

- Боже! - пробормотал он. - А я-то надеялся, что больше не увижу этих мест!

Матросы продолжали грести молча. Взгляд Симона настороженно скользил по скалистому заливу, но видел он только птиц и тучи комаров. А потом из тумана вдруг выросла сторожевая башня. Она выглядела точно так же, как в тот день, когда он ее покинул: начавший разрушаться шпиль, сохранившийся со времен прежних военачальников, старинный и накренившийся, вырастающий из каменистой земли. Симон указал в сторону башни.

- Туда, - прошептал он.

Маленькая шлюпка повернулась и поплыла к башне. Спустя несколько секунд ее днище коснулось покрытого галькой берега. Гребцы положили весла и стали ждать, чтобы Симон вышел. Он взял мешок с провизией, бросил последний взгляд в сторону океана, где на якоре стоял невидимый за туманом "Устрашающий", а потом вышел на берег. Поношенные сапоги моментально пропитались холодной океанской водой.

- Передайте своему капитану, чтобы он не опоздал на встречу, - сказал он. - Я вернусь сюда через сорок дней.

Один из матросов кивнул.

Симон столкнул легкую шлюпку обратно в воду и дождался, пока фигуры гребцов растаяли в тумане, а потом повернулся и вышел на берег. Перед ним поднимался Люсел-Лор, гористый и суровый, и напускная храбрость Симона мгновенно испарилась. Это был древний мир, невообразимо странный, и населявшие его люди были совершенно непохожи на народы империи. Некоторые говорили, что они - колдуны, но Симон не был суеверен. Он знал только, что они загадочны, что Аркус, правитель Нара, пытался их понять - и не смог. Симон быстро добрался до зарослей и двинулся, прячась, в сторону заброшенной башни. Он обнаружил ее во время своей первой поездки в Люсел-Лор, и она стала для него идеальным убежищем. Башня стояла вдалеке от поселков, и там никогда и никто не бывал - даже любопытные ребятишки. В ней было нечто призрачное: подобные места человек видит в кошмарных снах. Двери в ней не было, но ступени оставались надежными, так что можно было подняться на нее и оглядеться на много миль вокруг.

Башню окружала поляна. Симон быстро добрался до нее, а потом осмотрел башню из своего укрытия среди деревьев. Он никого не увидел и ничего не услышал. Понюхав воздух - нет ли дыма от костров, - он ощутил только запах океана. Удовлетворившись своими наблюдениями, он крадучись вышел из-за деревьев и последние сорок шагов, отделявших его от входа, проделал бегом. Перескочив через порог, Симон резко остановился. Его окружила темнота. Он слышал свист ветра и стук собственного сердца. Мешок у него в руке задрожал. Что-то здесь было не так. Симон мысленно выругался: "Спокойней, дурень. Здесь ничего нет".

Его глаза приспособились к полумраку. Тот, кто ушел отсюда, оставил после себя только затхлый воздух. Когда эта башня строилась, здесь шла война. Такие башни были разбросаны по всему Люсел-Лору: высокие наблюдательные посты, откуда наблюдатели могли следить за перемещениями противника. Долгая история Люсел-Лора была полна войн и насилия - так же, как и история Нара. Трийцы тоже порой были жестокими. Симон нервно засмеялся. Сходство просто поражало.

Он положил мешок на кирпичный пол и принялся в нем рыться. Там оказались сигнальный фонарь и огниво, как ему и обещали, а также мехи с водой и немного сушеного мяса и хлеба. Этого было мало для поддержания существования, однако Симону и не положено было выглядеть как человеку, который ест вдоволь. Он вынул из мешка фонарь, несколько раз ударил огнивом, высекая искру, а потом поджег драгоценное масло в фонаре. Прихватив мешок, Симон поднял фонарь повыше и начал подниматься по узкой лестнице. Как только он вышел из входного зала, его окружила темнота - свет давал только фонарь. На стенах были укреплены скобы для факелов и подсвечники, проржавевшие почти полностью. Раствор между камнями превратился в пыль. Поднимаясь, Симон вел рукой по стене, ощущая неровность камня. Поднявшись на вершину башни, он оказался в круглои комнате, усыпанной стеклом из разбитых окон. С океана дул сильный ветер, и Симон поежился от холода. Он бросил мешок на пол и заслонил слабое пламя фонаря ладонью. У его ног раскинулся Люсел-Лор, огромный и непроницаемый. Подойдя к окну, Симон выглянул наружу. Свет утреннего солнца лился на землю и море к северу от башни. К югу лежала каменистая местность, усеянная лоскутами осенних лесов и склонами невысоких гор. Симон вдруг почувствовал себя жалкой букашкой.

Здесь, на макушке мира, он снова понял, насколько он мал и как мимолетно бывает время. Когда-нибудь океан снова заберет себе землю, отданную на время человеку, и гордая башня рассыплется, забытая всеми.

Все еще не оправившись после плавания на "Устрашающем", Симон решил отдохнуть. Вэнтран подождет - а Симону нужно выждать, чтобы у него перестала кружиться голова. Он открыл стекло фонаря и задул фитиль. Здесь, на солнце, его свет был не нужен. Симон оперся о разбитую раму и подставил теплым лучам лицо. Мир под ним снова стал прочным.

Отойдя от окна, он спрятал фонарь в пеньковый мешок. Вытащив кусок хлеба с хрустящей корочкой, он поел - совсем немного, чтобы не стошнило. Потом привалился к грязной стене и мысленно пересмотрел свой невыполнимый план. Фалиндар находится во многих милях отсюда - до него целый день ходьбы. Это позволит испачкаться еще больше и вобрать запахи здешних мест. Во второй половине дня, когда солнце поднимется выше и станет теплее, он уйдет из башни. Он доберется до Фалиндара и Ричиуса Вэнтрана и начнет свой сложный спектакль.

Он снова пообещал себе, что захватит дочь Шакала. Обязательно. И если Эррит прав и ад действительно существует, то ему предстоит гореть там за это.

В тот же день Симон ушел из башни и отправился в путь к Фалиндару. Солнце, которое утром обещало столь много, обмануло его и осталось неярким оранжевым пятном, так что уже через несколько часов Симона начала бить дрожь. К тому же у него заболели ноги - из-за рваных сапог, и он почувствовал, что на них стали появляться пузыри. Но это были мелкие неприятности. Он вышел на свободу из тесноты корабля, снова оказался на свежем воздухе - и был рад неяркому солнцу и слабому ветерку. Таттерак не был похож на другое земли трийцев. Эти места были более холодными и суровыми, и их покрывали гигантские деревья. Симон двигался медленно, но целеустремленно, прислушиваясь к каждому звуку. Он оказался в долине между двумя холмами - зеленом уголке, покрытом желтыми цветами и опавшими листьями. Ему были приятны прикосновения травы к бедрам. На ходу он притрагивался к ее верхушкам ладонями. На его губах играла мальчишечья улыбка. Это была девственная земля, совершенно непохожая на Черный город с его дымовыми трубами и забитыми проулками. Казалось, трийцы забыли об этом участке, оставили его невозделанным.