Колдун из Темногорска - Роман Буревой

Все нормально, письма дошли. Но это почти ничего не меняло. Если сказать честно, Алексей не знал, что делать. Разве что…

В самом деле! Почему бы не отправиться к Сазонову? Надо все ему рассказать. Тем более что сегодня – день рождения шефа. И Алексей приглашен. Он посмотрел на часы. Оставалось еще два часа до назначенного времени. Это даже хорошо – он придет пораньше, и они успеют поговорить. Тем более что Игорь Колодин должен вечером быть.

Алексей принял душ, надел белую рубашку и смокинг, положил письма в карман и отправился в особняк Сазонова пешком. Дорога шла через парк. Белые дорожки, ярко-зеленая трава. Кажется, что каждый поворот очерчен по лекалу. Удивительно, как можно вылизать так каждый квадратный сантиметр земли?! Иногда Алексею казалось, что клочок ухоженной взлелеянной земли куда важнее пятитомного собрания сочинений с золотым обрезом.

За деревьями парка маячил красно-кирпичный дом с островерхой зеленой крышей. Алексей ускорил шаги.

У него появилось нехорошее предчувствие. Да нет, не предчувствие, уверенность. Он знал уже, что безнадежно опоздал.

Секретарь Сазонова передал шефу записку, вернулся через пару минут и попросил пройти в кабинет. Стеновский мало что мог рассказать – лишь поделиться своей тревогой. Однако Сазонов отнесся к его словам серьезно.

– Я пригласил всех на мой день рождения сегодня, – сообщил Сазонов. – Вечером все прояснится.

Сазонов только что закурил сигарету, но тут же погасил ее – на людях он никогда не курил.

– Дело в том… – он немного помолчал, – отец Игоря Степан Максимович ведет наши дела в Америке. Думаю, вам это известно: мы трое – давние друзья – я, Колодин и Гамаюн. Мы считали систему изжившей себя. “Надо дать людям инициативу”, – повторяли мы каждый раз при встрече. Но, как выяснилось потом, каждый вкладывал в эту фразу свой смысл. Мы были как три мушкетера – я, Колодин и Гамаюн. А потом мы основали проект – втроем. Теперь же Колодин считает, что деньги потрачены зря. Недавно при личной встрече он заявил, что хочет выйти из проекта и немедленно вернуться в Россию. И требует крупную сумму. Не буду называть цифру, но она значительная. Возможно, все это как-то связано.

– Я с ним встречался в Америке. Он человек очень энергичный. Но мне с ним не нравится иметь дело. К тому же недавно с нашего счета в “Банк оф Америка” исчезла крупная сумма. Мы так и не выяснили, что случилось. Вы запретили привлекать к этому делу власти.

– Что ж, Колодин в самом деле не самый приятный человек. Но нам некем его заменить. Нам нужен человек с его деловой хваткой.

Стен прошелся по кабинету.

Интерьер, похожий на тщательно сделанную декорацию к чеховскому спектаклю. Диван из натуральной кожи, на стенах фотографии начала XX века в деревянных рамочках, гравюры и выцветшие акварели, и среди них – шелковый веер, расшитый бисером. На самом видном месте картина маслом: белая церковь с золотым куполом посреди озера, темно-зеленые, почти черные ели обступили водяное блюдце со всех сторон. И если приглядеться, то видно сквозь воду, как горят свечи. Прежде картина висела в комнате Ивана Кирилловича. Когда Стен увидел ее в первый раз, то решил, что это церковь Покрова на Перли, фантазией художника помещенная посреди лесного озера. Потом пригляделся и понял, что ошибся. “Что ты видишь?” – спросил Гамаюнов, заметив, что он разглядывает картину. “Озеро и церковь”, – отвечал Стен. “Наше спасение”, – сказала Надя, бросив на церковь один-единственный взгляд. Каждому участнику проекта предъявлялась эта картина или фотография с нее. Каждый должен был увиденное интерпретировать. Стен не увидел ничего. Только озеро и церковь. То, что на полотне. Не больше и не меньше. Зато он знал, что впереди их ждет беда. Он не мог назвать это предчувствием. Он знал об этом, как и то, что Земля вращается вокруг Солнца. Или как закон Ома, или закон всемирного тяготения. Это было так же ясно, как то, что на бюро из карельской березы с инкрустированными гроздьями винограда стоят два черных от времени серебряных канделябра и в каждом из них горит по четыре свечи. Так же абсолютно, как то, что этот лоскуток старой России, по мановению волшебной палочки перенесенный сюда, – единственный в своем роде. Ибо там, в России, давно исчезли подобные оазисы, где свечи горят в серебряных шандалах, а из деревянных рамочек глядят со стены красивые пышногрудые дамы и офицеры с усиками и мечтательно-дерзкими взглядами из-под полуприкрытых век.

– А что, если обратиться в полицию?

– Обойдемся без властей. – Этот ответ Стен уже слышал прежде. – К тому же у нас нет ничего конкретного. Вы, Стен, ко всему относитесь слишком серьезно.

– Степан Максимович занимается незаконными операциями? – вдруг спросил Стен.

Сазонов пропустил его вопрос мимо ушей.

– Возможно, все еще объяснится. Вот, слышали? Кто-то приехал – сразу несколько машин.

– Чем конкретно занят старший Колодин? – настаивал Стен.

И опять Сазонов не ответил. Он всегда был для Стена человеком-загадкой. Он мыслил как-то иначе, нежели все остальные, иначе, чем Гамаюнов. Если с ним говоришь, нельзя определить, о чем он думает, соглашается с тобой или ему даже неинтересна тема разговора. Контакта нет. Даже если он отвечает, все равно разговариваешь как со стеной.

Мысли Алексея прервал негромкий хлопок внизу. Один, второй. Пожалуй, еще рановато открывать шампанское. Он не сразу понял, что это выстрелы. Толком еще не зная, что собирается делать, Стен выскочил из кабинета. И едва не столкнулся с человеком в черном свитере и в черном лыжном шлеме, в руках неизвестный сжимал автомат. Стен среагировал мгновенно – кинулся на пол и сделал подсечку – нападавший кубарем покатился по лестнице. Стен слетел за ним, и, прежде чем тот успел подняться, ладонь Алексея рубанула его по шее и навсегда обездвижила. Вот так отстранение: не он сам, а его ладонь. Человек даже не дернулся. А по лестнице наверх уже мчался второй. Стен, прихватив автомат убитого, перемахнул через перила и спрыгнул вниз, в холл.

Мельком он заметил тело у стены. Черный смокинг, лакированные туфли. Вот только затылок лежащего как-то странно блестел и напоминал огромную раздавленную вишню. Несколько пуль ударили рядом. Алексей перекатился под лестницу. Теперь он видел лицо убитого. Это был Крис. Стен дал из автомата очередь снизу, прошивая лестницу сверху вниз.

Вот тогда-то и грохнуло. Оглушающе и страшно. Будто воздух куда-то враз подевался. Посыпалась штукатурка, какие-то обломки. Что-то острое впилось Алексею в щеку. Его отшвырнуло в сторону. Он увидел двоих, медленно шагающих в облаке пыли и дыма. На месте голов у них расплывались черные кляксы, а в руках… Или это ему пригрезилось и он придумал все много позже и поверил, что видел?

Что было потом, Алексей так толком и не выяснил. Каждый рассказывал происходящее по-своему.

Например, Стеновскому казалось, что он слышал какие-то голоса, обрывки разговора.

– Что лопочет этот придурок? – спрашивал хриплый голос.

– Кажется, говорит, что банк закрыт, – отвечал человек в платке.

– На кой ляд нам его банк? – фыркал хрипатый. – Я спрашиваю, барыга, где сейф с бриллиантами и золотишком?

Стен очнулся – кто-то плеснул ему в лицо водой.

Он открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо База.

Умница Баз, или, вернее, Василий Зотов, всеобщий любимец, успевший до своего участия в проекте получить в Союзе диплом врача.

Стен попытался приподнять голову, но она чудовищно отяжелела и не желала отрываться от пола. И чудилось, что на щеке сидит какая-то подлая тварь и при каждом движении немилосердно когтит щеку.

– Странно сегодня отмечают день рождения, – сказал Баз.

Стен попытался приподняться. Разглядел, что рядом с Базом стоят Надя и Антон.

На Наде было вечернее ярко-синее платье, оставлявшее открытыми ее роскошные плечи. Антон казался беспечным и почему-то постоянно хихикал.

– Что случилось? – спросила Надя. – Мы только что приехали. Думали, что опоздаем, а…

– Где Сазонов? – спросил Стен.

Тварь, что вцепилась в лицо, попалась на удивление вредная, при каждом движении губ она норовила глубже впиться в щеку.

– Не знаю. Мы его не видели.

– Не двигаться. Руки вверх, суки, – раздался голос у них за спиной.

Баз, Надя и Остряков повиновались. Стен продолжал сидеть, уперев руки в пол.

– Ты тоже! – крикнул человек в черной маске Алексею.

– Ты что, не видишь – он ранен! – крикнул Баз.

Бандит шагнул к Стену, слишком выставив вперед автомат. Ничего не стоило ухватиться за дуло руками и крутануть так, чтобы горе-автоматчик перевернулся в воздухе и грохнулся на пол. Что Стен и проделал. Парень еще и до пола не долетел, а Баз уже кинулся к нему и выхватил у него из-за пояса пистолет.

– Стреляй! – завопил Антон.

Баз нажал на спусковой крючок, почти не целясь. Стен отвернулся – на лицо ему брызнула чужая кровь. Баз помог Стену подняться.