Наулака: История о Западе и Востоке - Редьярд Киплинг

Послышался чей-то осторожный кашель, и к ним приблизился, переваливаясь с боку на бок, Джуггут Сингх. Он раболепно склонился перед королевой, а потом, выпрямившись, прошептал ей что-то на ухо. Она презрительно засмеялась и жестом приказала ему вернуться на своё место.

— Он говорит, что ночь близится к концу, — пояснила она, — и что ни мне, ни ему не миновать смерти, если утро застанет нас вне стен дворца.

— Позвольте мне не задерживать вас более, — сказал Тарвин, вставая. — Мне кажется, мы отлично понимаем друг друга. — Он ещё раз посмотрел ей в глаза. — Оставьте его, слышите?

— Значит, теперь я не могу делать все, что захочу? — спросила она. — А завтра вы пойдёте к полковнику Нолану?

— Все зависит от обстоятельств, — ответил Тарвин, твёрдо сжав губы. Он засунул руки в карманы и стоял, глядя на неё сверху вниз.

— Присядьте ещё на минуту, сахиб Тарвин, — сказала Ситабхаи и, словно приглашая его, похлопала маленькой ладошкой по могильной плите. Тарвин послушно сел. — Ну ладно, а если балки больше не будут падать на вас с лесов и серые обезьяны будут сидеть на привязи…

— …И если вы высушите все плывуны на Амете, — подхватил Тарвин мрачно. — Все ясно. Нет, моя милая маленькая злючка, вы вольны поступать так, как вам заблагорассудится. Я в ваши игры не играю.

— Я ошибалась. Я должна была догадаться, что вас ничем не испугаешь, — сказала она задумчиво, искоса поглядывая на него. — И, кроме вас, сахиб Тарвин, я тоже никого не боюсь. Если бы вы были королём, а я королевой, весь Хиндустан[20] был бы в наших руках… Неужели нет ничего такого, ради чего вы оставили бы меня в покое, сахиб Тарвин? Что для вас действительно важно? Ведь не затем же вы приехали сюда, чтобы защищать махараджу Кунвара?

— Откуда вы знаете, что не затем?

— Вы очень умны, — сказала она с лёгким смехом. — Но не надо притворяться слишком умным. Хотите, я скажу вам, за чем вы приехали?

— Ну, так за чем же? Говорите.

— Вы приехали сюда за тем же, за чем вы ходили в храм Ишвары — чтобы найти то, чего вам никогда не найти, — она прильнула к нему, — разве что я помогу вам. Что, очень холодно вам было в Коровьей Пасти, сахиб Тарвин?

Тарвин отпрянул от неё, нахмурив брови, но больше ничем не выдал себя.

— Я боялась, что вас там змеи съедят.

— Неужели и вправду боялись?

— Да, — мягко сказала она. — А ещё я боялась, что вы не сойдёте вовремя с вращающегося камня в храме.

Тарвин взглянул на неё.

— Ах, так?

— Да-да. Ах, я знала, что у вас на уме, даже раньше, чем вы заговорили об этом с королём — в тот день, когда на вас напал его конвой.

— Послушайте, молодая особа, у вас что, есть своё сыскное бюро?

Она засмеялась.

— Во дворце сложили песню о вашей храбрости. Но вашим самым отчаянным подвигом был разговор с королём о Наулаке. Он пересказал мне все, о чем вы говорили. Но он — даже он — я сообразить не мог, что какой-то феринги осмелится домогаться этого ожерелья. А я была так добра, что ни слова не сказала ему об этом. Но я всегда знала, что люди, подобные вам, созданы для больших дел. Сахиб Тарвин, — проговорила она, прижимаясь к нему, и, высвободив одну руку из его ладоней, положила её нежно ему на плечо, — мы с вами родственные души! Говорю вам, что намного проще управлять этим государством — да-да, а потом и отвоевать весь Хиндустан у этих белых собак-англичан, — чем сделать то, что вы задумали. А между тем отважное сердце не знает преград. Вы хотели добыть Наулаку для себя, сахиб Тарвин, или ещё для кого-то — как я мечтаю заполучить Гокрал Ситарун для моего сына? Мы ведь с вами люди недюжинные. Так что, Наулака предназначалась кому-то ещё?

— Послушайте, — произнёс Тарвин почтительно-благоговейно, снимая её руку со своего плеча и опять сжимая обе её руки в своей, — много ли в Индии таких, как вы?

— Нет, таких, как я, больше нет — я одна-единственная. — Она опустила голову ему на плечо и смотрела на него снизу вверх, глазами тёмными, как озеро, её алый рот и трепещущие ноздри были так близко, что он чувствовал на своей щеке её благоуханное дыхание.

— Вы стремитесь управлять государством, как я, сахиб Тарвин? Нет, конечно же, вы это делали ради женщины. Ваше государство существует для вас, и вы делаете то, что оно вам приказывает. Я же отвела в сторону канал, который правительство хотело проложить через мой апельсиновый сад, и точно так же я заставлю короля повиноваться моей воле, и точно так же я убью мальчика, и точно так же я буду править Гокрал Ситаруном с помощью моего сына, который станет королём. Но вам, сахиб Тарвин, вам нужна только женщина — и больше ничего. Разве это не так? А она слишком мала, чтобы принять на себя бремя «Счастья Державы». Она бледнеет день ото дня. — Она почувствовала, что Тарвин затрепетал, но не сказал ни слова.

На дальнем конце озера, за густыми зарослями кустарника, сквозь которые невозможно было продраться из-за завалов валежника, раздался хриплый лающий кашель, и казалось, этот странный звук наполнил горы отчаянием и одиночеством, как вода наполняет до краёв чашу. Тарвин вскочил на ноги. Впервые в жизни он услышал сердитую жалобу тигра, возвращающегося домой, в своё логово, после бесплодной ночной охоты.

— Это пустяки, — сказала королева, не трогаясь с места. — Это просто тигр, живущий в Дунгар Талао. Я много раз слышала его рёв, когда была цыганкой, но ведь если он придёт сюда, вы же застрелите его, правда, как застрелили мою обезьяну?

Она прильнула к нему, и он снова опустился на камень рядом с ней, при этом невольно обняв се за талию одной рукой.

Тень зверя бесшумно скользила по открытому пространству на берегу водоёма — так же тихо летят по воздуху пушинки чертополоха в летний день, и рука Тарвина ещё крепче обняла стан цыганки: сквозь многочисленные складки муслина он почувствовал холодное прикосновение усеянного твёрдыми шишечками и выпуклостями пояса на её талии.

— Она такая маленькая и хрупкая — каково же ей будет носить его? — повторила королева.

Она чуть-чуть развернулась в его объятиях, и рука Тарвина слегка задела при этом сначала одну, потом другую, а потом и третью нить пояса, на которую, как и на первую, были нанизаны камни неправильной формы, и, наконец, под локтем он почувствовал огромный квадратный камень.

Он вздрогнул и ещё крепче обнял её за талию. Губы его побелели.

— А мы с вами вдвоём, — продолжала королева тихим голосом, мечтательно глядя на Тарвина, — могли бы перевернуть все королевство: у нас бы все стали биться, как буйволы весной. Вы хотели бы стать моим первым министром, сахиб Тарвин, и давать мне тайком советы из-за занавеси?

— Не знаю, смог бы я доверять вам, — ответил Тарвин коротко.