Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ) - Смолин Павел

Она кивнула:

— Да. Вчера я полностью дописала первую главу. Дедушка плакал, когда читал, представляешь? — довольно поделилась она реакцией своего первого читателя.

— Ничего себе! Я думал твой дед целиком вырезан из дуба! Удивительно, что он вообще умеет плакать.

Хэруки легонько стукнула меня ребром ладони по макушке. Для этого ей пришлось встать на цыпочки. Я умилился. Какая же она миниатюрная.

— Что б ты знал, мой дедушка очень добрый! Естественно, для него нормально плакать, видя, как его жизнь воплощается в бумаге! — сердито сказала она мне.

— Извини, зря я это сказал. Просто у твоего дедушки очень строгий вид.

— Просто ты его плохо знаешь. Уверена, со временем ты поймешь, что дедушка — прекрасный человек, тонко чувствующий окружающий мир. Грубый и безэмоциональный человек никогда не сможет вырастить хорошего бонсая!

Я был почти уверен, что бонсай можно вырастить в лаборатории при помощи металлических манипуляторов под управлением компьютера, но спорить не стал. У японцев свои загоны, и мне их никогда не понять. Снова вспомнил про сделавшего харакири чайного мастера. Это тоже один из таких случаев? Сегодня обязательно спрошу Каваками-сана. Надеюсь, он придет в клуб.

Проходя мимо минимаркета, увидел автокран. С его помощью пара рабочих устанавливала какой-то торговый автомат, на котором была убого нарисована полуголая женщина с бутылкой сакэ. А такие рисунки в общественных местах — это нормально для общественной морали? Интересно, что в этом автомате продают? Презервативы? Надо будет посмотреть после школы.

На большой перемене Кейташи традиционно полетел в столовую. Всей толпой не спеша двинули за ним. Достигнув места назначения, узрели уныло повесившего голову Кейташи, который скорбно взирал на пять тарелок с удоном.

— В чем дело, Кейташи? — выкатил я претензию, — где чертово каарагэ?!

— Если ты будешь говорить со своим кормильцем таким тоном, будешь бегать в столовую сам, Иоши! — пригрозил друг, ткнув в меня пальцем. После этого перевел взгляд на расстроенную Фукуду-сан, чьи надежды были разбиты также как и мои, и объяснил:

— Больше по субботам каарагэ не будет. У школы проблемы с поставщиком.

Отстой! Ладно, удон в школьной столовой вполне вкусный, хотя, конечно, с каарагэ не сравнить.

Мы сели за стол и подавленно захлюпали удоном. У меня возникла идея, попробую воплотить ее в жизнь через неделю.

После занятий мы с Хэруки попрощались с ребятами и пошли в клуб. Она немного волновалась, я был спокоен. Написанные мной пролог и первая глава ранобэ вышли, на мой взгляд, неплохо, и я ждал исключительно восторженных отзывов.

Сегодня все члены клуба были в сборе. Поздоровавшись, заняли свои места. Президент объявила начало наших первых чтений. Общим решением пропустили вперед «малые жанровые формы». Конкретно — наших поэтов. В этот раз первой выступила Мурата-сан, напев нам очередной потенциальный хит. Видимо, ее задел предыдущий отзыв Хэруки, поэтому сегодняшняя песня о любви была буквально перегружена растительными метафорами и упоминаниями различных цветов. Хэруки была в восторге и от избытка чувств подбежала к Мурате-сан, крепко обняла ее, из-за разницы в росте уткнувшись лицом в пышную грудь Мураты. Сцена, достойная лучших образчиков жанра «юри». Я навсегда запечатлею ее в своей памяти.

Далее выступил Исида-сан. Поправив очки, он прокашлялся и выдал очередной мрачный стих. Я привычно выключил мозг и пропустил высокую лирику мимо ушей, похвалив атмосферу стихотворения. Президент также похвалила его и предложила следующее стихотворение написать о любви. Мурата-сан с жаром подписалась под этой просьбой. Каваками-сан с улыбкой похвалил мужественность лирического героя, в образе которого он умудрился рассмотреть наличие самурайского духа. Это мужская солидарность?

От возвышенной лирики перешли к пошлой прозе. Хэруки, чтобы не волноваться в ожидании своей очереди, начала первой. Я внимательно слушал.

Дед родился в 1926 году в Киото, в семье бонсайщика средней руки. В те тяжелые времена «тонкое искусство бонсая» переживало некоторый упадок. Клиентов было мало, и почти все они предпочитали бонсаи более именитых мастеров, нежели прадедушки Хэруки. Семья жила впроголодь, тем не менее, отец нашел средства, чтобы дать сыну начальное образование, после чего выгнал из дома, сказав: «Я сделал для тебя все, что мог». Потрясающий подход к воспитанию. Впрочем, отца можно оправдать тем, что у него оставались еще двое младших детей. Кормить условно-взрослого сына он больше не имел возможности. Пятнадцатилетний дед Хэруки отправился искать свою судьбу. Перебиваясь тяжелой низкооплачиваемой работой и укрепляя дух постоянным голодом (Так и было написано!), в какой-то момент он осел в префектуре Тотиги. Тогда она бурно развивалась, и нужда даже в минимально образованных людях была велика. Деду удалось получить должность помощника секретаря в порту. Зарплата была маленькой, но деду выделили угол в здании одного из портовых складов, так что тратился дед только на рис. Именно там, в темном, стылом, огороженным ящиками углу он начал выращивать свой первый бонсай, твердо решив, что превзойдет своего отца.

На этом первая глава закончилась. Больше Хэруки не успела написать. Облом! У Хэруки оказался настоящий талант. Я будто своими глазами видел маленького голодного мальчика, босиком пришедшего в порт в поисках заработка. Хочу еще!

— Это что, все? — схватившись за голову, закричал я, нарушив воцарившуюся в клубе тишину. Из закрытых глаз Мураты-сан и президента катились слезы. Каваками-сан и Исида мужественно грустили. Потеряв самоконтроль, я схватил удивленную Хэруки за плечи и высказал ей все, что думал:

— Это нечестно! Где продолжение?! Нечестно прерывать историю такого уровня на самом интересном месте!

Хэруки испуганно смотрела на меня, я опомнился, отпустил ее:

— Извини, я немного потерял голову. Потрясающе, Хэруки! С нетерпением буду ждать следующей субботы, чтобы услышать продолжение.

— Ничего, Иоши. Мне очень приятна такая реакция, — улыбнулась Хэруки.

Далее высказались все. Каваками-сан отдал должное стойкости главного героя. Исида-сан восхитился атмосферой (воруешь мои отговорки, очкарик?). Президент спросила Хэруки насчет любовной линии, та заверила ее, что все впереди. Мурата-сан улыбнулась сквозь слезы и показала большой палец. Не можешь говорить, да? Понимаю и не осуждаю.

Пауза затянулась, все наслаждались послевкусием истории Хэруки. Наконец, со своего места поднялся Каваками-сан. Он решил представить нам свой рассказ. Естественно, о самураях.

Я послушал какое-то время, но быстро потерял интерес. Во-первых, я не особо люблю самураев как художественный образ. Во-вторых, основой сюжета была пятикратно обсосанная защита деревни. Храбрый, невозмутимый мастер меча наставлял крестьян на путь истинный, учил работать копьями в едином строю и строить укрепления. Закончился рассказ, разумеется, схваткой главного героя с вражеским командиром. Каваками-сан закончил. Я взял слово первым:

— Каваками-сан, источником вдохновения при написании был фильм Акиры Куросавы «Семь самураев»?

Каваками-сан покраснел и кивнул. Я милосердно продолжил:

— Не переживай. Идея защиты родного дома встречается очень часто. Мне понравился образ главного героя. Истинный самурай! У тебя хорошо получилось передать то, как он своей храбростью и презрением к смерти вдохновил обычных крестьян, превратив их в воинов.

Было видно, что Каваками-сан доволен. Решил добавить ложку дегтя:

— Но, Каваками-сан, у твоего героя совсем нет слабостей. Из-за этого финальная битва с вражеским генералом была лишена напряжения. Такой герой просто не мог проиграть!

Исида-сан решил меня поддержать:

— Я согласен с Одзавой-саном. От себя добавлю, что тебе нужно больше внимания уделить чувствам персонажей, Каваками-сан.

Тот пообещал учесть наши советы при написании следующего рассказа. После этого свое мнение высказали девушки. Первой была Мурата-сан: