Мигрант, или Brevi Finietur - Марина Дяченко

— Это было не так, — голос мальчишки задрожал.

— Хочешь, я дам тебе передышку? До завтра?

— Нет. Я никогда не буду это пить. Никогда, — на лице Дорин-Гая застыло омерзение пополам с ужасом.

— Хорошо, — Аира опустил уголки губ. — Иди в лагерь со всеми, отдохни и приготовься ехать домой.

Он поднял голову. Крокодил и с ним несколько парней молча чего-то ждали.

— Я велел идти в лагерь, — холодно сказал Аира.

Мальчишки повиновались. Дорин-Гай проскользнул мимо, втянув голову в плечи — но вместо отчаяния Крокодил увидел на его лице покой и облегчение. Аира тем временем выплеснул жидкость на корни растения, снова наполнил скорлупу и остановился перед Тимор-Алком.

Зеленоволосый не шевельнулся.

«А если бы это был мой сын, — подумал Крокодил. — Если бы мой сын, Андрей, вырос и поехал на остров сдавать Пробу?»

У него закружилась голова. Он обернулся, боясь увидеть на поляне мальчика с рюкзачком, — но увидел только стволы, похожие на изваяния безумного скульптора, рои серебряных мошек, истоптанную землю и, у дальних корней, чуть примятый мох.

Когда он снова посмотрел на Тимор-Алка, тот уже держал в ладонях скорлупу, полную прозрачной тягучей жидкости.

— Ты ведь себе хозяин, — негромко сказал Аира.

Подросток кивнул и, запрокинув голову, выпил все до капли.

— Я велел идти в лагерь! — Аира уставился прямо на Крокодила неподвижными мутноватыми глазами.

— Я иду.

— Не тяни время.

Тимор-Алк, ни на кого не глядя, выбрал место посреди поляны, вытащил нож и заключил себя в крут. Повернулся спиной к Аире и к Крокодилу. Чувствуя босыми ступнями влагу, давя мелкие осколки скорлупы, Крокодил отступил к арке, ведущей в лес.

Тимор-Алк уселся, опустив голову. Аира стоял у него за спиной, хладнокровный, как ящерица, только левая кисть его потихоньку сжималась и разжималась. Крокодил не хотел видеть того, что здесь неминуемо произойдет, — но не мог не задержаться на одну секунду.

Вот место, где стоял мальчик с рюкзачком. Крокодил склонился, стал на колени, всматриваясь в бледно-зеленый жесткий мох…

И увидел отпечатки двух рифленых подошв.

В этот вечер у костра очень, очень много говорили.

Полос-Над, обычно шумный, молчал. Дорин-Гай смеялся до визга, что-то очень нездоровое было в его веселье. Казалось, парень без ума от того, что его кошмар больше не повторится. Что же он видел такое, что заставило его выйти из круга — и с истерической радостью отказаться от Пробы?

В другое время Крокодил подсел бы к компании и узнал много нового, а заодно бы сделался для ребят своим. Но теперь он не мог думать ни о чем, кроме отпечатков китайских кроссовок на поверхности планеты Раа.

«Папа, я падаю!»

Тимор-Алк вернулся поздно и выглядел всего лишь чуть бледнее обычного. Сразу за ним явился Аира и сообщил окончательные результаты: домой по итогам испытания отправляется Дорин-Гай. Тимор-Алк сдал, он остается.

Тимор-Алка окружили. Его хлопали по плечам, обнимали, пожимали руки; невозможно было представить, что еще совсем недавно этого парня окунали в реку для забавы и дразнили «зеленой соплей». Тимор-Алк, кажется, был очень растроган и нашел в себе силы улыбнуться.

Крокодил догнал уходящего Аиру и схватил его сзади за плечо.

— Я так тебе руку сломаю, — пробормотал тот, не останавливаясь и не оборачиваясь. — Хорошо, что шаги у тебя… приметные.

— Там остались отпечатки подошв! — выпалил Крокодил.

— Пошли, — сказал Аира.

В бухте, на изогнутом подковой пляже, было светло и в полночь. Спутники, орбитальные заводы и станции, генераторы и склады отражали свет солнца, ушедшего за горизонт, и отражались в спокойном, медленном море.

— Что ты видел? — спросил Аира.

— Моего сына! С Земли! У меня на Земле остался сын, ему семь лет… уже восемь, — Крокодил запнулся. — Он был в кроссовках… В спортивной обуви, и на мху остались отпечатки подошв!

— Круто, — помолчав, сказал Аира.

— Я видел сам. Я не слепой. Если бы ты не был занят Тимор-Алком — я показал бы тебе. Я и сейчас бы нашел место… но мох быстро отрастает.

— Я и сейчас занят Тимор-Алком, — помолчав, признался Аира. — Я очень боялся этого дня. Потому что у парня были настоящие ожоги от нарисованных углей.

— Но он прошел испытание.

— Да, — Аира выбрал место на песке, сел и с удовольствием вытянул ноги. — Он прошел… Собственно, это второе нарушение с моей стороны. Обычно это не пересдается.

— Что за дрянь ты дал нам выпить? — Крокодила передернуло.

— Тебе химическую формулу?

Крокодил молча уселся рядом. Песок был теплым.

— Посмотри туда, — Аира указал на яркую желтоватую искорку в скоплении других огоньков поменьше.

— Что это?

— Вот этот, желтый. Если присмотреться, можно различить три грани… Видишь?

— Что это? — повторил Крокодил.

— Стабилизатор, — сказал Аира. — Один из шестнадцати. Двенадцать работают, четыре всегда на профилактике… Эта штука стабилизирует реальность, удерживая материю в положении «первично».

— Ты смеешься, — упавшим голосом сказал Крокодил.

— Нет. Это ты — дикий мигрант, — Аира улыбнулся. — Так что там было с твоим сыном?

— Он звал меня…

— Ты виноват перед ним? Вернее, думаешь, что виноват?

— Раньше никогда не думал, — признался Крокодил.

— Раньше тебе было не до того, — проницательно заметил Аира. — Эта штука, что вы пили, выворачивает человека наизнанку. Устраивает очную ставку аверса с реверсом и орла с решкой. Для некоторых это просто легкий шок. Для других — гораздо хуже. Если человек болен душевно, или имеет склонность к душевной болезни, или не хозяин себе, — Аира голосом выделил последние слова, — он проваливает Пробу. Обычно такие отсеиваются раньше, но не всегда…

Он сжал губы.

— Ты был прав, — начал снова, другим голосом, — когда советовал мне «срезать его на чем нибудь» и отправить домой. Раз уж я иду на должностное преступление — что мне стоило разочек соврать?

— Разве он сумасшедший? — осторожно спросил Крокодил. — Разве он… не отважный, не цельный, не сильный парень? Почему это испытание для него… такое сложное?

— Он наполовину Тень, — Аира лег навзничь и закинул руки за голову. — У него ничтожный болевой порог и воображение, о котором ни ты, ни я не можем и мечтать. Ты, под действием сыворотки, видел своего сына, который оставил следы обуви. А он… то, что видел он, настолько реально, что я тоже это видел.

Крокодил обхватил себя за плечи. Далеко в море шел корабль, в ночи похожий на подвижную цепь огней.