Клич чести - Морган Райс

«Мне жаль», – сказал Тор. – «Я не смог им управлять. Это было слишком трудно».

«Это было очень трудно только потому, что ты старался изо всех сил», – сказал Аргон. – «Ты не позволил орлу приблизиться к тебе. Ты все еще рассчитываешь на свое человеческое чувство воли».

«Но я не понимаю, как мы можем управлять животными», – сказал Тор.

Когда Аргон поднял свой жезл, молодой человек вдруг услышал рев.

Обернувшись, он увидел быстро направляющегося к ним льва и, когда друид пошевелил рукой, лев последовал за направлением его ладони. Он подошел к Аргону, сел рядом с ним и уставился на Тора. Спокойный. Послушный.

Тор потерял дар речи.

«Невероятно», – произнес он.

«Именно в этом и заключается твоя проблема», – сказал Аргон. – «Если ты не можешь в это поверить, ты не сможешь это сделать. Из-за того, что ты не видишь этого, ты не проявляешь его. Ты должен научиться доверять себе. Ты можешь намного больше, чем думаешь».

Внезапно возникла большая вспышка, после которой Аргон исчез, а вместе с ним и лев.

Тор осмотрелся по сторонам, но их нигде не было.

Тор чувствовал себя истощенным, но вместе с тем понимал, что стал сильнее. Ему казалось, что он тренировался целый день. Он сделал важный шаг, ощущая, как развиваются его способности. Но молодой человек понимал, что ему еще многому предстоит научиться. Он спрашивал себя, сможет ли он когда-нибудь овладеть всем этим.

Насколько безграничны его силы? Какова его судьба? Как он должен помочь Кольцу?

Тор каким-то образом чувствовал, что пока он не встретит своих родителей, он никогда не разгадает эту тайну.

Глава двадцать девятая

Гвендолин стояла посреди холмов в этот красивый осенний день. Перед ней раскинулись цветы, насколько хватало взгляда – пейзаж представлял собой гобелен из фиолетовых, желтых и белых оттенков. Крон играл рядом с ней. Девушка сделала глубокий вдох, прицелилась, натянула тетиву и выпустила стрелу.

Она просвистела в воздухе, едва задев мишень на далеком дубе. Гвен нахмурилась. Это была ее десятая попытка попасть в мишень, и каждый раз она терпела неудачу. Когда Гвендолин была младше, она провела несколько лет, обучаясь у королевского лучника, и ее цель была верна. И хотя девушка не брала в руки лук многие годы, она рассчитывала на то, что ее цель по-прежнему точна. Но она ошибалась. Возможно, потому, что Гвен стала старше или, может быть, она утратила способности, которые у нее когда-то были.

Гвен опустила лук и глубоко вдохнула воздух, наслаждаясь окрестностями. Она пришла сюда, чтобы освежить мысли, чтобы попытаться прогнать мысли о Торе. Крон скулил и прыгал в поле, преследуя кролика. Девушка улыбалась, глядя на него. Леопард стал для нее верным спутником с тех пор, как ушел Тор. Присутствие Крона заставляло ее постоянно думать о Торе и придавало ей уверенности. Она любила Крона так, словно он был ее собственным леопардом. Гвен ощущала его покровительство и была благодарна за это. Крон на ее глазах рос день ото дня, становясь взрослым леопардом. Иногда, глядя на него, Гвен испытывала страх, пока не читала в его глазах любовь, когда Крон отвечал на ее взгляд.

Гвен окинула взглядом этот красивый осенний день и увидела слабое перемещение облаков, отдаленное покачивание деревьев и поле цветов, которое казалось живым, когда ветер толкнул цветы то в одну сторону, то в другую. Глядя на горизонт, Гвен думала о Торе. Он был где-то там, в деревне, восстанавливая ее. Она спрашивала себя, что он делает прямо сейчас. Гвен притворилась сильной, прощаясь с Тором, но внутри ее сердце разбивалось на осколки. Девушка жаждала снова увидеть Тора, она скучала по нему так, что не смогла бы описать это чувство словами, больше всего на свете желая, чтобы он оказался рядом с ней в эту минуту.

Кроме того, Гвен также стремилась покинуть это место. Она больше не чувствовала себя здесь в безопасности, с тех пор, как на ее жизнь покушались, как во дворе появились Неварунс, чтобы ее увезти. Живя здесь, в крепости своей матери, далеко от замка, девушка ощущала некоторую безопасность, проводя свои дни подальше от других, среди этих холмов. Кроме того, Крон дарил ей это ощущение безопасности здесь, так же, как и осознание того, что Тор скоро вернется. Гвен не могла его дождаться, когда они оба смогут навсегда уехать из этого места. Тем временем, она молилась о том, чтобы Годфри смог найти доказательство, необходимое им для того, чтобы свергнуть Гарета раз и навсегда. Если бы брат смог это сделать, ей не нужно было бы спасаться бегством. Но Гарет казался неукротимым, и девушка сомневалась, что они когда-нибудь смогут добиться успеха в том, чтобы свергнуть его.

Гвен представила лицо Тора и вспомнила тот момент, когда он смотрел на нее так, словно собирался о чем-то ее спросить. А потом на его лице появилось нечто вроде страха. Девушка спрашивала себя, что же это было. Собирался ли Тор сделать ей предложение? Ее сердце набухло при мысли об этом. Ничего большего она и не хотела. Но Гвен не понимала, почему Тор до сих пор не задал ей этот вопрос. Неужели его чувства не так сильны, как ее?

Гвен молилась о том, чтобы дело было не в этом. Она протянула руку и прикоснулась к своему животу, вспоминая слова Аргона. Девушка не могла избавиться от ощущения, которое крепло день ото дня, наполняя каждую клеточку ее тела, что она носит в себе дитя Тора. Мистическое, влиятельное дитя.

Услышав шум, Гвендолин обернулась и вдалеке увидела одинокого мужчину, который спешил через поля, направляясь к ней. Присмотревшись внимательнее к его небольшому росту, сгорбленной спине и хромой походке, девушка вспомнила – Штеффен. Она отправила одного из своих слуг за ним, не зная, придет ли он. Девушка была рада, что он все-таки появился.

Гвен никогда не забывала тех, кто был добр к ней – а особенно тех, кто спас ей жизнь – и она хотела отплатить Штеффену за его доброту. Ей была ненавистна мысль о том, что он вынужден надрываться в крыле слуг, особенно после того, что он для нее сделал. Это было несправедливо. Штеффен был хорошим человеком, которого ошибочно судили по его внешности. Гвен вынуждена была признать, что и она сначала превратно к нему отнеслась.

Штеффен приблизился к ней, снимая шляпу и низко кланяясь перед девушкой. Его лоб был весь в поту.

«Миледи»,– сказал он. – «Я пришел, как только Вы позвали меня».

Крон подбежал, встав рядом с Гвен, чтобы защитить девушку, и зарычал на Штеффена.

«Крон, все в порядке», – сказала Гвен. – «Он один из нас».

Леопард тут же расслабился, он больше не щетинился, его уши опустились, словно он понял. Он вышел вперед и, когда Штеффен протянул руку, Крон лизнул ее. После чего он подпрыгнул и начал лизать мужчине лицо.

Штеффен рассмеялся.

«Это самый ласковый детеныш леопарда из всех, которых я встречал», – сказал он.

«Только если ты на его стороне», – ответила Гвен. – «Спасибо за то, что пришел. Я не знала, увижу ли тебя».

«А почему бы мне не прийти?»

«При правлении Гарета кажется опасным находиться рядом со мной. В конце концов, посмотри на то, что случилось с Фиртом. Я думала, может быть, ты испугаешься вмешиваться во все это».

Штеффен пожал плечами.

«Немногое еще способно напугать меня, миледи. После тридцати лет жизни в подвале, честно говоря, мне почти нечего терять. Я не боюсь королей. Я боюсь несправедливости».

Рассматривая Штеффена, Гвен понимала, что он говорит правду. Чем больше времени она проводила с ним, тем больше уважала этого забавного, ловкого человека, который смотрел на мир по-своему. Штеффен был гораздо мудрее и разумнее, чем ей показалось вначале, и Гвен чувствовала себя в долгу перед ним за то, что он сделал для нее. Она чувствовала, что он был близким другом, одним из немногих людей в этом дворе, которому она по-настоящему могла доверять.

«Я позвала тебя сюда, потому что у меня никогда не было возможности должным образом поблагодарить тебя», – сказала Гвен.

«Вам не за что благодарить меня, миледи».

«Есть за что. А я всегда возвращаю свои долги. Я считаю несправедливым то, что ты продолжаешь быть слугой, в то время как ты спас жизнь члена королевской семьи. Я в долгу перед тобой, и я хотела бы отплатить тебе. Пожалуйста, скажи мне, каким образом. Желаешь ли ты богатства? Новую должность?»

Штеффен покачал головой.

«Миледи, у меня нет потребности в богатстве. Возможно, в юности, но не сейчас. У меня нет места, которое я смог бы назвать домом. Я сплю в маленькой комнате, примыкающей к крылу слуг. У меня нет семьи – по крайней мере, никого, кто признавал бы меня. У меня никого и ничего нет в этом мире. Поэтому я не нуждаюсь в вещах. Так со мной было всегда».

Гвен почувствовала, как разбивается ее сердце.

«Но это несправедливо», – сказала она.

Штеффен пожал плечами.

«Так устроен мир. Некоторые люди рождены, чтобы получить больше других».

«Но ведь никогда не поздно», – возразила девушка. – «По крайней мере, я хочу повысить тебя в должности. Я хочу дать тебе более достойную работу в другом месте».