История Франции т. 2 - Альберт Манфред(Отв.редактор)

«Конституционная хартия» 4 июня 1814 г. явилась политическим компромиссом между старой дворянской знатью и верхними слоями буржуазии. Хартия закрепляла многие важные результаты революции — отмену сословных привилегий аристократии, всеобщее обложение граждан налогами, свободу личности и некоторые другие буржуазно-демократические свободы. Особая статья гарантировала неприкосновенность распроданных церковных и эмигрантских земель, перешедших в руки буржуазии и собственнических слоев крестьянства[229].

Хартия превращала Францию в конституционную монархию с двухпалатной системой. Члены палаты пэров назначались королем, и это звание становилось наследственным. Палата депутатов была выборной, но избирательными правами пользовались только лица, платившие не менее 300 фр. прямых налогов и достигшие 30-летнего возраста. Еще уже был круг лиц. из которых могли выбираться депутаты: имущественный ценз составлял для них 1000 фр., а возрастной — 40 лет. Руководящая роль в жизни государства отводилась королю. Он назначал и смещал министров, префектов, прокуроров, судей, всех вообще должностных лиц, осуществлял командование вооруженными силами страны, руководил ее внешней политикой, созывал палаты на ежегодную законодательную сессию. Вся законодательная инициатива принадлежала королю; он один мог предлагать на обсуждение палат проекты законов, единолично пользовался правом утверждать и обнародовать законы. Особая (14-я) статья предоставляла королю право и единолично, помимо палат, издавать те или иные указы (ордонансы). Эта статья открывала широкие возможности для нарушения конституции.

По сравнению с конституциями времен Консульства и Империи хартия 1814 г. могла казаться довольно либеральной. Но дело не столько в самой хартии, сколько в общем направлении политики правительства Бурбонов, про которых говорили, что они «ничего не позабыли и ничему не научились в изгнании».

Правда, Людовик XVIII понимал, что после революции нельзя править страной, опираясь только на дворянство, и подчеркивал, что он намерен держаться «средней линии»[230]. Но на практике дело обстояло иначе. Усиленная раздача орденов и должностей бывшим эмигрантам, открытое прославление вандейцев и шуанов, создание дорогостоящей королевской гвардии, заполнение командного состава армии выходцами из аристократических фамилий, еще недавно сражавшимися против Франции, замена трехцветного знамени республики и империи белым знаменем старой монархии — все это и многое другое вызывало рост общественного недовольства, озлобляло солдатскую массу. Сильное недовольство возбуждала и его экономическая политика: сохранение тяжелых налогов привело к серьезным волнениям во многих городах.

То же происходило и в деревнях. Прежние владельцы дворянских и церковных поместий угрожали отобрать у новых собственников приобретенные ими земельные участки и в ряде мест насильно захватывали их. Закон 5 декабря 1814 г. постановил, что та часть конфискованных земель, которая осталась нераспроданной, будет возвращена бывшим эмигрантам.

Обстановка в стране накалялась с каждым днем.

«Сто дней». Вторая реставрация Бурбонов

В первых числах марта 1815 г. всю Европу облетела весть о неожиданном событии. Стало известно, что бывший император во главе отряда из 900 солдат бежал с Эльбы и направляется к Парижу. Не чувствуя себя в безопасности на Эльбе и тяготясь своим положением правителя этого крохотного островка, Наполеон строил планы восстановления своей власти во Франции. Он знал о неустойчивом политическом положении в стране и рассчитывал использовать его в своих интересах. В первый момент многие французы были убеждены, что высадка Наполеона — авантюра, обреченная на немедленный провал. Однако на деле получилось иное. Ненависть к Бурбонам, как ставленникам иностранной интервенции и защитникам привилегий аристократии, была так велика, что королевские войска, посланные, чтобы преградить путь Наполеону, стали переходить на его сторону. Тысячи крестьян с возгласами «Да здравствует император! Долой попов! На фонарь аристократов! Смерть роялистам!» встречали Наполеона и его отряд. 7 марта рабочие крупного промышленного города Гренобля вместе с солдатами местного гарнизона открыли ворота Наполеону. 10 марта Наполеон вступил в Лион. Как и в Гренобле, он был встречен здесь пением «Марсельезы», враждебными возгласами против роялистов. 13 марта Наполеон объявил о низложении с престола Бурбонов и издал ряд декретов, которыми восстанавливалось трехцветное знамя, упразднялись дворянские титулы, смещались все офицеры и все судьи, назначенные Людовиком XVIII, изгонялись из Франции все эмигранты, возвратившиеся после апреля 1814 г.

Из Лиона Наполеон двинулся по направлению к столице. В Вильфранше его встретили 40 тыс. крестьян, собравшихся из соседних деревень. «Наполеон движется на Париж с революционными факелами в руках, на его стороне низы народа и армия», — с тревогой сообщал в Петербург 16 марта дипломатический представитель царской России Бутягин [231].

20 марта Наполеон вступил в Париж. Людовик XVIII едва успел с небольшой свитой скрыться за границу (в Бельгию). Легкость, с какой Наполеону удалось вновь захватить власть, объясняется не столько его личной популярностью в армии, сколько бурными выступлениями широких слоев населения против монархии Бурбонов.

Мир и конституция — под этими двумя лозунгами совершилась в 1814 г. реставрация Бурбонов. Те же лозунги выставила в 1815 г. и реставрация бонапартистская. Лозунг мира отвечал всеобщему желанию французского народа, уставшего от длительных войн. Демагогически заявляя о своей приверженности конституционному режиму, Наполеон рассчитывал привлечь симпатии либеральной буржуазии. По его заданию была разработана новая конституция, получившая название «Дополнительного акта к конституциям империи».

Неуверенность в прочности нового режима, боязнь новых экономических затруднений и новых внешнеполитических осложнений отталкивали крупную буржуазию от Наполеона. Известную роль играло при этом и опасение имущих классов, что он не сможет сдержать новый революционный подъем в стране. Действительно, переворот 20 марта способствовал подъему демократического и патриотического движения во Франции. Снова, как и в годы революции, в различных частях страны образуются федерации — союзы добровольцев для защиты родины от внутренних и внешних врагов. Основную массу федератов 1815 г. составляли рабочие, ремесленники, выходцы из мелкой буржуазии и передовой интеллигенции[232]. Снова, как в 1792–1793 гг., выдвигаются требования решительных мер против дворянства — конфискации поместий и передачи их армии и крестьянству[233].

Наполеон остался глух к этим требованиям. Он боялся, что осуществление демократических преобразований подорвет его собственный режим и приведет к восстановлению республиканского строя.

Как и в 1814 г., сторонники Бурбонов оказались не в состоянии собственными силами осуществить реставрацию старой династии. Антинаполеоновские выступления, руководимые местными помещиками, в Вандее и в Бретани не получили поддержки со стороны крестьянских масс. Исторический опыт убедил большую часть крестьян, что им не по пути с помещиками-легитимистами. Войска, присланные наполеоновскими властями, быстро подавили это движение.

Решающую роль в судьбе восстановленной империи сыграла новая антифранцузская интервенция. Переворот 20 марта 1815 г. вызвал сильную тревогу среди правящих кругов Англии и других европейских государств, опасавшихся восстановления континентальной блокады и возобновления завоевательной политики Наполеона.

25 марта Англия, Россия, Австрия и Пруссия заключили союзный договор о совместных военных действиях против Франции. В дальнейшем к этому четверному союзу примкнули многие другие государства Европы. Общая численность войск седьмой антифранцузской коалиции превысила 700 тыс. человек. Главное командование ими было поручено английскому фельдмаршалу герцогу Веллингтону. Наполеон мог противопоставить войскам коалиции только 125 тыс. солдат.

Военные действия развернулись на территории Бельгии. В двух первых схватках — при Линьи и Катр-Бра — прусские войска потерпели поражение и отступили, понеся большие потери. 18 июня в сражении при Ватерлоо французская армия была наголову разбита превосходящими по численности английскими и прусскими войсками. Это был удар, от которого Наполеон уже не смог оправиться. Это была вместе с тем и победа сил реакции над силами прогресса. «Я не могу равнодушно пройти мимо гравюры, представляющей встречу Веллингтона с Блюхером в минуту победы под Ватерлоо, — писал впоследствии А. И. Герцен, — я долго смотрю на нее всякий раз, и всякий раз внутри груди делается холодно и страшно… Они только что своротили историю с большой дороги по ступицу в грязь, — в такую грязь, из которой ее в полвека не вытащат… Дело на рассвете… Европа еще спала в это время и не знала, что судьбы ее переменились»[234].