Эмма - Джейн Остен

Если бы только могла Эмма поделиться своими мыслями с Харриет! Она сумела заставить подругу влюбиться, но увы! – не так легко было уговорить ее разлюбить. В хорошенькой, но пустенькой головке Харриет предмет ее чувства занимал столько места, что ей пока не удавалось забыть его. Самым лучшим выходом было бы заменить его другим; дело представлялось Эмме вполне, даже наверняка, возможным. Ничто не могло быть проще. Тут даже и Роберт Мартин сгодился бы, тем более никакое другое средство, как боялась Эмма, подругу ее не излечит. Харриет принадлежала к числу тех, кто, однажды полюбив, продолжает хранить верность предмету своего поклонения. Бедняжка! После повторного явления мистера Элтона ей пришлось по-настоящему туго. Она постоянно наталкивалась на него то здесь, то там. Эмма видела его лишь однажды; однако Харриет непременно дважды или трижды в день нечаянно сталкивалась с ним, или оказывалось, что она с ним только что разминулась, только что слышала его голос или видела его спину. С ней постоянно происходили вещи, дававшие ей повод вспомнить его и подогревавшие ее чувство. Более того, вокруг Харриет все только и говорили, что о мистере Элтоне, ибо, кроме того времени, что она проводила в Хартфилде, она постоянно была в обществе людей, которые не видели в мистере Элтоне недостатков и для которых обсуждение его дел представляло немалый интерес. Вокруг нее все только и делали, что постоянно обсуждали новости о нем и строили догадки обо всем, что уже произошло, что есть и что может случиться в его делах и планах, включая доход, слуг и мебель. В заслугу Харриет можно поставить то, что она поддерживала силы, постоянно вознося ему хвалы, свою печаль она таила от окружающих, которые подливали масла в огонь, беспрестанно повторяя, какая счастливица мисс Хокинс, и отпуская замечания о том, как сильно – ах, как сильно! – он влюблен. Об этом свидетельствует даже его походка, даже то, как сидит у него на голове шляпа, – словом, все является неопровержимым доказательством того, насколько сильно он влюблен!

Эмма очень веселилась бы, наблюдая за сменой настроений Харриет, не принимай она страданий подруги так близко к сердцу, однако все происходящее напоминало ей о том, как больно сейчас Харриет, и о том, что ей самой есть в чем себя упрекнуть. Харриет могла часами говорить либо о мистере Элтоне, либо о Мартинах – очевидно, смена предмета помогала ей преодолевать мучения. Помолвка мистера Элтона стала лекарством от волнения от встречи с мистером Мартином. Несчастье, источником которого стало известие о его помолвке, немного смягчилось благодаря тому, что несколько дней спустя Элизабет Мартин навестила ее в пансионе миссис Годдард. Харриет тогда дома не было, однако Элизабет оставила ей записку, написанную в очень трогательных выражениях; мисс Мартин вела себя безупречно, растворив лишь ложечку упрека в бочке всеобъемлющей доброты. До тех пор, пока в Хайбери снова не объявился мистер Элтон, головка Харриет была больше занята этой запиской; она постоянно размышляла, какой ответный шаг допустимо ей сделать. Очевидно, ей хотелось сделать больше, чем она осмеливалась признаться. Однако с появлением мистера Элтона все прочее отошло на задний план. Пока он оставался в Хайбери, Мартины были забыты, но утром того дня, когда он возвращался в Бат, Эмма сочла, что Харриет, дабы излечиться от тоски, порожденной отъездом предмета ее чувств, стоит нанести Элизабет Мартин ответный визит.

Начались сомнения: как лучше ответить на визит школьной подруги, как себя вести – вернее, какую линию поведения избрать по отношению к матери и сестрам. Проявить к ним высокомерие было бы черной неблагодарностью. Ее пригласили в дом, следовательно, она не может их презирать. Однако вести себя надлежало так, чтобы у них и мысли не возникло о возобновлении знакомства!

После долгих размышлений Эмма не придумала ничего лучшего, как то, что Харриет следует вернуть визит, но держаться при этом надо так, чтобы по возможности показать им: знакомство их отныне будет только формальным. Решено было, что Эмма отвезет Харриет к Мартинам в своей карете, высадит ее у Эбби-Милл, а сама немного покатается и вскоре вернется за подругой. Таким образом, у Мартинов и Харриет не останется времени для неуместных воспоминаний или опасных ссылок на прошлое. Им необходимо понять, что отныне между ними разверзлась пропасть.

Эмма осталась довольна своим планом, хотя где-то в глубине души ее точил червячок сомнения. Несмотря на то, что все внешние приличия соблюдались, Харриет могли – и надо сказать, по праву – счесть неблагодарной. И все же через это необходимо пройти, иначе что станется с Харриет?

Глава 23

У Харриет сердце не лежало к поездке к Мартинам. Всего за полчаса до того, как Эмма заехала за ней к миссис Годдард, злая судьба привела ее именно к тому месту, где в тот момент в тележку мясника грузили дорожный сундук, адресованный «преподобному Филипу Элтону, Уайт-Харт, Бат», – сундук предстояло довезти до почтовой кареты. С той самой минуты для нее на свете не существовало более ничего, кроме этого сундука и таблички с адресом.

Однако на ферму она поехала; Эмма оставила ее в конце широкой, ухоженной, посыпанной гравием подъездной дорожки, ведшей к парадной двери, обсаженной по краям шпалерами яблонь. Прошлой осенью Харриет так нравилось здесь, на ферме Эбби-Милл! В ней начали оживать былые воспоминания и былое волнение, и, когда они расставались, Эмма заметила, что ее подруга оглядывается кругом с неким боязливым любопытством. Состояние подруги укрепило решимость Эммы не позволять визиту затягиваться долее предполагаемой четверти часа. Карета покатила по дороге; предстоящее время Эмма собиралась посвятить своей прежней горничной, которая вышла замуж и обосновалась в Донуэлле.

Она была пунктуальна: ровно через четверть часа ее карета снова стояла у белых ворот; словно заслышав безмолвный зов, мисс Смит вышла к ней без промедления, причем никакой встревоженный молодой человек за нею не следовал. Одна из мисс Мартин, выйдя за гостьей на порог, попрощалась с нею с церемонной вежливостью, и Харриет побрела по дорожке в полном одиночестве.

От Харриет нескоро удалось добиться внятного отчета о визите. Она была слишком взволнована, но наконец Эмме удалось привести ее в чувство настолько, чтобы понять, как прошла встреча и какие переживания она возбудила. Виделась Харриет только с миссис Мартин и двумя ее дочерьми. Прием ей был оказал сомнительный, если не сказать – холодный; и почти все время разговор велся исключительно на общие темы – вплоть до самого конца, когда миссис Мартин вдруг совершенно неожиданно заметила, что Харриет, по ее мнению, выросла. После этого беседа потекла живее. В этой самой комнате в сентябре она мерилась ростом со своими двумя подругами. На деревянной стенной панели у окна сохранились зарубки и пометки карандашом. Сделал их он. Оказалось, что все прекрасно запомнили тот день и час – как тогда было весело! Хозяйки и гостья оттаяли; казалось, еще чуть-чуть – и они вернутся к прежним добрым отношениям. И они больше стали похожи на самих себя – прежних. Как подозревала Эмма, Харриет так же, как и они, стремилась к возобновлению прежних сердечных и радостных отношений… Но тут вернулась карета, и все было кончено. Стиль визита и его краткость приобрели решающее значение. Посвятить всего четырнадцать минут тем, с кем она не далее как полгода назад провела шесть счастливых недель! Эмма не могла не нарисовать себе эту картину и не понять, насколько справедлива обида хозяек и как должна страдать от этого Харриет. Эмме стало нехорошо. Чего бы только она ни отдала, чего бы ни вынесла, только бы Мартины стояли выше на социальной лестнице! Они такие достойные люди, что, пожалуй, тут хватило бы и небольшого возвышения, но поскольку они всего-навсего фермеры, иного выхода, к сожалению, нет. Ей не в чем себя упрекнуть. Они – неподходящее общество для ее подруги, однако разлука переживалась Харриет, да и ею самой, настолько болезненно, что Эмма поняла: нужно срочно чем-то утешиться. В поисках утешения решено было по пути домой заехать в Рэндаллс. Эмма была уже сыта по горло и мистером Элтоном, и семейством Мартин. В Рэндаллсе свежий воздух и здоровая атмосфера, там она взбодрится и воспрянет духом, сейчас ей это совершенно необходимо.

Замысел был хорош, однако, подъехав к дому, они узнали, что ни хозяина, ни хозяйки дома нет: оба некоторое время назад ушли, причем, по мнению слуги, направились они в Хартфилд.

– Какая жалость! – воскликнула Эмма, когда они повернули прочь. – А теперь мы с ними разминемся. Какая досада! Не знаю, когда еще я была так разочарована. – И она забилась в уголок кареты, чтобы всласть поворчать про себя, а может, развеять свое мрачное настроение, но, скорее всего, сделать понемногу и того и другого – ведь так обыкновенно поступают все люди, которые не считают себя брюзгами. Внезапно карета остановилась; она выглянула в окно – оказалось, их остановили мистер и миссис Уэстон, которые шли навстречу. Эмма испытала огромную радость от их вида, и еще бoльшую радость испытала она, когда мистер Уэстон немедленно обратился к ней с такими словами: