Короли ночи - Роберт Говард

У Корорука волосы встали дыбом: "…Когда первые кельты высадились в Британии…" Да ведь это же было пятьсот лет назад!

Несмотря на то, что пикты уже готовились поджечь костер, его одолело жгучее любопытство.

— Ты не можешь этого помнить, это было слишком давно. Старик взглянул на него с печальной иронией:

— Мне уже много веков. В молодости я охотился за ведьмами, и одна старая колдунья, корчась на колу, прокляла меня. В силу этого проклятия я буду жить, пока не родится на свет последний пиктский ребенок. Я буду видеть, как этот некогда сильный народ вырождается и уходит в небытие. На мне проклятие вечности, — его голос окреп и заполнил собою все пещеру. — Но для меня это проклятие — ничто. Слова не могут причинить мне вреда. Я живу. Я был свидетелем смены сотни поколений и, наверное, переживу следующую сотню. Да и что такое время? Солнце встает и заходит, а дни уходят в вечность. Люди следят за временем и устраивают свою жизнь в соответствии с его ходом, считая уносящиеся минуты. Много веков прожил человек, прежде чем научиться измерять время. Время — это изобретение людей, а удел богов — вечность. В этой пещере время остановилось. Здесь нет звезд, нет солнца. Мы здесь вне времени, и мы не ведем ему счет. Часы не отсчитываются и не обозначаются. Только молодые занимаются этим — они

иногда видят солнце и звезды. Когда я попал в эту пещеру, я тоже был молод, но я никогда не выходил отсюда. По вашему счету я живу здесь тысячу лет — или один час. Неподвластная времени душа, или разум, — называй, как хочешь, — может подчинить себе тело. Наши мудрецы знали намного больше, чем другие смогут узнать когда-либо. Когда я чувствую, что мое тело слабеет, я обращаюсь к средствам, которые никто, кроме меня, не знает. Они не обеспечивают бессмертия, но восстанавливают тело. Пикты вымирают, число их тает, как снег с горных вершин. Когда уйдет последний, этот кинжал снимает с меня проклятие. — Тон говорящего изменился. — Подожгите вязанки хвороста!

Корорук с трудом воспринимал окружающее и был уверен, что сходит с ума. То, что произошло в следующий момент, казалось, подтвердило его опасения.

Из толпы вышел волк. Безусловно, это был тот самый волк, которого он встретил в лесу, неподалеку от ущелья, и спас от пантеры. Какими далекими казались теперь те события! Волк так же неловко, как и тогда, остановился, выпрямился и потянулся лапой к голове. И что же? Волчья морда упала назад, и открылось лицо мужчины. Человек выбрался из волчьей шкуры и подошел ближе. Он сказал что-то, и пикт, собиравшийся поджечь костер, отбросил факел.

"Волк" обратился к вождю, но говорил по-кельтски, чтобы пленник мог понять его. Корорук удивился, что так многие здесь владеют его языком.

— Что это значит? Разве сжигают людей, которые не должны быть сожжены?

— Как?! — Старик сжал в ладони бороду. — Почему ты выступаешь против старинных обычаев?

— Я боролся с пантерой, а этот кельт, рискуя жизнью, спас меня. Разве пикт может быть неблагодарным?

Пока старик колебался, раздираемый противоречием между фанатичной жаждой мести и племенной гордыней, "волк" произнес пламенную речь, на этот раз на своем языке. Наконец вождь заговорил.

— Пикты всегда платили свои долги, — торжественно произнес он. — Пикт никогда не забывает. Развяжите его, чтобы ни один кельт не мог сказать, что пикты неблагодарны.

Освобожденный Корорук пытался собраться с мыслями. Старик подозвал его к себе.

— Пикт не прощает врага, но всегда помнит поступки друзей, — добавил он.

— Пойдем, — шепнул ему пиктский приятель и потянул за собой.

Он вывел Корорука из главной пещеры. Шагая за ним, Корорук все оглядывался назад, на старого вождя. Тот сидел на каменном троне, а его блестящие глаза всматривались во что-то далекое, может быть, в былое великолепие. В зрачках мерцало отражение горящих по обе стороны от трона огней.

Сопровождающий все шел вперед. Наконец они выбрались из пещеры, и бритт увидел над собой звездное небо.

— Там деревня твоего племени, — сказал пикт, указывая вдаль. — У тебя есть время, и ты можешь отдохнуть перед дальней дорогой.

Он сунул кельту в руки подарки: одежду из полотна и хорошо выделанной оленьей кожи, наборные пояса, замечательный лук из рога, стрелы с обсидиановыми наконечниками, а также отдал свое собственное оружие.

— Подожди, — сказал Корорук, видя, что пикт уходит. — Я ведь следил за тобой в лесу, почему же след вдруг оборвался?

Пикт улыбнулся в ответ:

— Я влез на дерево. Если бы ты посмотрел наверх, ты бы меня увидел. Если тебе понадобится друг, вспомни о Беруле, вожде альбионских пиктов.

Он повернулся и исчез. Корорук направился к кельтской деревне, залитой лунным светом.

КОРОЛЕВСТВО ТЕНЕЙ

I. Кулл, король Валузии

Трубы звучали все громче, напоминая шум приливной волны или грохот морского прибоя, бьющегося о белые скалистые берега Валузии. В толпе были слышны возгласы радости, женщины бросали цветы, цокот серебряных подков все приближался, и, наконец, на широкой светлой улице, огибавшей взметнувшуюся ввысь Башню Славы, показались первые ряды воинов.

Впереди ехали стройные юноши в пурпурных одеяниях. Этих воинов называли герольдами, и во время шествия они трубили в длинные золотистые фанфары. За ними следовали лучники — высокие статные горцы, а вслед за ними — тяжеловооруженная пехота, широкие щиты которой гремели в такт шагам. Вслед за пехотинцами шли самые лучшие воины, которых из-за их одеяний, состоящих от шлемов до шпор из всего красного, называли Алыми Убийцами. Они, словно бронзовые статуи, смотрели строго вперед, неподвижно застыв в своих седлах, и величаво проплывали на великолепных скакунах мимо ликующей толпы, бросавшей в их сторону восхищенные возгласы. Вслед за этими истинно непобедимыми в бою воинами на площадь вступили наемные отряды диких кочевников родом из My и Каалу, которые были вооружены большими массивными дротиками и мечами. За ними, выдерживая некоторую дистанцию, плечом к плечу следовали лучники из Лемурии. В конце шла пехота, а замыкали шествие трубачи.

Сердце Кулла, короля Валузии, наполнялось восторгом при виде этого великолепного зрелища. Скользнув взглядом по рядам трубачей, он поднял руку, отвечая на приветствия конницы, а затем перевел взор на пехотинцев. Когда перед ним проходили Алые Убийцы, глаза его загорелись, когда же в поле его зрения появились наемники, то зрачки вождя сузились. Кочевники шли гордо и смотрели на короля смело, но с почтением. Ответный взгляд Кулла был таким же смелым. Он умел ценить настоящее мужество, а во всем мире не было отважнее воинов, чем эти, даже среди первобытных диких пограничных племен. Однако взаимное уважение никоим образом не могло перейти в дружбу, поскольку Кулл, король Валузии, по своему происхождению был атлантом, а атланты с давних времен воевали со своими западными соседями. Имя Кулла было проклято его сородичами, да и сам он старался стереть из памяти все, что относилось к его происхождению. Однако многое в нем еще напоминало варвара а давние обиды навсегда запали в его душу.