Ночь со зверем (СИ) - Владимирова Анна

Пока я обалдело таращилась на происходящее. меня не обошла очередная доза напоминания, кому принадлежу. Эйдан утянул меня с Роном в большое кресло и усадил к себе на колени.

— А как ты есть будешь? — растерялась я.

— Я не голоден, — шепнул мне на ухо.

А Рон вдруг протянул к нему ручки и спрятался у папы на груди, настороженно поглядывая на гостей. Оставалось только смириться с тем, что моя компания ему в сложившейся ситуации не кажется надежной.

— Он уже так к тебе тянется, — умилялась Тата, сжимая чашку чая изящными длинными пальцами. Временами в ее глазах искрили золотистые теплые блики, напоминая о ее сути. — Айвори, чудесный малыш! Ты — наша героиня! Столько всего вынесла…

Я не нашлась, что сказать, просто учтиво кивнула.

— …Мне бы хотелось, чтобы ты знала — что бы ни случилось, здесь вам будут рады, как дома.

— Спасибо, — улыбнулась я смелее. — Мне недоступно такое сравнение.

— Давно не была дома?

— Больше года, — пожала плечами. — И… мне бы там так рады не были.

Тата покачала головой и перевела взгляд на Рона:

— Можно мне попробовать завоевать доверие?

— Можете, — кивнула я. — Но он у меня недотрога.

Она отставила чашку и протянула руки к Рону:

— Весь в папочку. Пойдешь ко мне? Расскажешь про приключения… Как папу нашел.

И она улыбнулась своей волшебной улыбкой. Рон завороженно перекочевал в ее руки, но не пискнул, удивленно рассматривая новую знакомую. Доверие малыша к внешнему миру явно росло. Либо… он учился доверять своему миру. Рон найдет себя здесь.

И раньше я готовилась быть ему опорой в этом. Но теперь оказалось, что ему лучше опереться на тех, кто здесь свой.

А вот я вдруг почувствовала себя одинокой.

17

Смиртон сделал ход, как и предрекал Сезар. Но бояться им не нравилось. По крайней мере, пока.

Я убрал мобильный с сообщением и стиснул зубы. Они вызывали меня на допрос. Официально. Без объяснения причин.

Убивая Маппи, я наделал много ошибок, возможно, оставил следы. И это не входило в мои планы. Смиртон уже в серьезной зависимости от меня, но поставить его на колени полностью не хватало времени. Появление Айвори изменило многое. И, возможно, теперь ищейки президента взяли след моих истинных целей и намерений. Испугало их то, что они узнали мое истинное лицо? Скорее всего. Хотят посмотреть мне в глаза? Ну что ж… посмотрим…

Я поднял взгляд на Айвори. Она сидела в кресле у камина глядя, как Тата возится с Роном тут же на шкурах. И внутри все застыло немым вопросом. Она явно чувствовала себя чужой — руки сцеплены вокруг коленей, взгляд настороженный и уставший. Нет, я не питал иллюзий, что она засияет радостью, уехав от человеческой цивилизации, но мой мир, такой теплый на первый взгляд, для нее чужой.

Если я пойду дальше в своей ненависти к Смиртону, связи с людьми окажутся под вопросом. В мои планы не входило снабжать их. Рынок сбыта я всегда найду, обеспеченность Варлоу Вэллей не будет стоять под вопросом. Стратегия ухода с рынка Смиртона давно просчитана. Но я обещал Айвори, что она сможет учиться.

Когда зазвонил мобильный, я даже уже не удивился. С таким младшим братом и собственные мысли будет трудно скрыть.

— Это еще ничего не значит, — начал без приветствия Сезар.

Конечно, он в курсе полученного оповещения.

— Думают, подожму хвост.

— На полном серьезе. А это значит, что они пока не готовы к твоему другому ответу. Ты же примешь вызов?

— Приму, — процедил.

Я с трудом отвел взгляд от семейной идиллии, встал и направился на веранду.

— Возьми меня адвокатом.

Предложение удивило.

— У тебя же скоро свадьба.

— Одно другому не мешает.

— Уверен?

— Нет.

Я усмехнулся. Перед глазами угольками переливались горящие в ночи окна Варлоу Вэллей. А в душе тлела злость. Когти зудели вонзиться в глотку ищейке Президента Смиртона мистеру Лоуренсу, и вот он вдруг лично зовет на встречу. Вроде бы неплохой шанс. Главный вопрос — смогу ли я дать уйти ему живым.

— Я справлюсь, — вдруг дал обещание себе.

— Со мной — безусловно. Не ломайся.

— Не буду, — вздохнул. Я помнил, кто помог Арджиеву закрепить статус кво.

— Завтра в обед в Смиртоне.

— Да. До встречи.

Тишина за спиной могла бы показаться идеальной. Наверное, эта идеальность всегда и выдавала мне волчонка. Кай шагнул от двери:

— Уилл рассказал, что у тебя есть брат.

— Да, — кивнул, мягко улыбаясь и мысленно втягивая когти.

Кай сканировал меня безупречно.

— Настоящая семья, — улыбнулся Кай шире. — И как ты теперь?

— Немного странно. Но очень приятно.

— Я очень за тебя рад.

— Ты как?

— Я лучше, — соврал он. Лучше ему не будет. — Хант, я — не твоя забота больше. У тебя есть, о ком заботится.

— Я сам буду решать.

— Нет. Ты будешь стараться разорваться на части, считая, что несешь ответственность.

— Несу.

— Нет. — Такой упертости от волчонка я не ожидал. — Ты просто вспомни, как тебе было без семьи. Без Айвори и сына. Если забудешь, мы напомним, потому что видеть тебя в таком состоянии невыносимо. Ты меня понял, медведь?

Я усмехнулся:

— Понял.

Кай улыбнулся, не спуская с меня взгляда, но вдруг по лицу парня пробежала тень. Он нахмурился и схватился за перила. А я, не теряя времени, рванул с него футболку. Из штанов он успел выскочить сам, прежде чем руки скрючило в судороге, и он упал на пол. Хрип вскоре сменился сдавленным поскуливанием. Грудная клетка вытянулась, менявшиеся позвонки натянули кожу… и все это на голом теле. Обрастать шерстью он начал только поверх уже измененного тела, потеряв сознание. Я опустился рядом и сгреб его на колени. По телу Кая волнами проходила судорога, выталкивая клочьями шерсть. А я сжимал его, стискивая зубы… Невозможность как-то помочь облегчить его страдания выматывала. А сейчас просто вернула в реальность. То, что моя жизнь заиграла красками, ничего не меняло. Потому что мы с Каем до сих пор калеки.

— Кай, — услышал хриплое позади, и к нам подбежала Тата. Она осторожно села рядом и положила руки ему на лоб, заглядывая в морду волку. — Кай…

— Как часто это происходит с ним? — потребовал я сурово.

Тата подняла на меня взгляд, но соврать не посмела:

— Раз-два в неделю…

Я бы покончил с собой.

— Почему ты молчала? — глухо прорычал я. Волк в моих руках открыл глаза и завозился. Тата попробовала переключить внимание на него, но я не позволил: — Тата!

— Я ничего не могу сделать! — вскричала она. — Я смирилась!

— А я — нет.

— Ну и зря, — прорычала она натурально, сверкая на меня злыми глазами. — Прекрати уже, Хант! Хватит! Никому это не поможет, только хуже сделаешь!

Ее слова удивили. Я молча проследил, как волк поднялся с моих коленей.

— И давно ты так думаешь? — заговорил тихо. — Давно ты думаешь, что людям надо позволить все, что они захотят? Твой сын пострадал, неужели этого недостаточно?! Когда мы поднимем головы? Сколько еще наших детей должно стать жертвами их экспериментов?!

— Я устала, медведь! — закричала на меня Тата, поднимаясь на ноги. — Я. Устала. Я не могу думать обо всех сразу, я хочу покоя! Чтобы ты, наконец, перестал смывать кровью нашу жажду мести! Чтобы Кай хоть как-то продолжал жить дальше! Он жив, и я ценю это. И благодаря тебе! Но я не хочу больше войны…

Ее слова гнули спину. Я сидел на коленках, не в силах выпрямиться. А она стояла надо мной, сжимая кулаки.

— …Я не забуду, что с нами сделали, — продолжила она тихо. — Но я лучше буду видеть, как улыбается твой ребенок, чем то, как ты предпочитаешь воевать дальше…

Волк стоял, слушал и не шевелился. Я знал, что он все слышит и понимает, как если бы оставался человеком. Людям удалось лишь повредить механизм оборота, но не изменить личность. Хотя… Вынести все это и остаться прежним — невозможно. Мы с Каем разошлись на этом пути. Он смирился, принял и старался жить дальше. Я дрался, отказываясь признавать, что слабее тех, кто смог нас искалечить. Протестовал, захлебываясь ненавистью.