Всеобщая история кино. Том 6 (Кино в период войны 1939-1945) - Садуль Жорж

Некоторые подробности, о которых говорит режиссер, иллюстрируют методы работы советских документалистов во время войны:

«Возвратившись в Москву после взятия Берлина, мы привезли с собой в студию 30 тысяч метров снятого нами негатива. К этому надо прибавить 20 тысяч метров хроники, захваченной у гитлеровцев. То есть всего около 5 тысяч кадров, из которых надо было отобрать самое большее 900.

Каждый план я просматривал десятки раз. Я просыпался среди ночи и размещал их перед собой, как для пасьянса.

Благодаря чудесному коллективу фильм был смонтирован и закончен в 16 дней. Наши лучшие документалисты, каждый на своем монтажном столе, стремились сделать свою работу как можно лучше и быстрее. Принцип монтажа появился у нас почти интуитивно. Он был основан на остром противопоставлении двух техник, советской и немецкой».

Кадры, которым монтаж придает особую напряженность, показывают советских бойцов, улица за улицей прокладывающих дорогу к рейхстагу, контрапунктно звучит горестный мотив опустошения, принесенного войной гражданскому населению. Одичавшие, голодающие люди возятся в куче отбросов вокруг павшей лошади, которую они раздирают, чтобы съесть. В пылающих развалинах гордой вильгельмовской улицы наощупь пробирается старик; заметивший его советский солдат помогает ему.

Ненависть к гитлеризму не исключала сострадания к человеку. Символом краха гитлеровцев были и обуглившиеся трупы Геббельса и его приближенных, и эсэсовцы, вылезающие из сточных труб с жалко поднятыми вверх руками, и, наконец, красное знамя, водруженное на обожженном куполе рейхстага.

Однако взятием Берлина войне еще не был положен конец. Япония еще не сложила оружие. В августе 1945 года режиссеры А. Зархи и И. Хейфиц руководили съемками фильма «Разгром Японии», в который были включены многие кадры из хроники, захваченной у японцев, в частности в больших студиях, построенных ими в Маньчжурии. Фильм был историей кампании (малоизвестной во Франции), начавшейся 8 августа 1945 года, в день, назначенный в Ялте главами трех держав, встретившимися в феврале того же года. 48 часов спустя президент Трумэн дал приказ бросить атомную бомбу на Хиросиму. Этот страшный взрыв отнюдь не повлек за собой моральный крах японских войск, рассредоточенных по всей Азии. Некоторые соединения, оказавшиеся изолированными на островах Тихого океана, капитулировали лишь через несколько лет после официального окончания войны. В Бирме японские части сдались лишь в конце сентября под ударами партизан.

Наступление советских войск, начавшееся на 1700-километровом фронте, далеко не было военной прогулкой. Документальный фильм рассказывает о тяжелых сражениях, развернувшихся при форсировании реки

Уссури и Хинганского хребта за несколько дней до того, как микадо дал приказ прекратить огонь ради «спасения цивилизации» (17 августа). Полностью Маньчжурия была освобождена за 48 часов до подписания капитуляции. Эти наземные операции имели большее военное значение для достижения конечного результата, чем уничтожение атомными бомбами гражданского населения. Об этом говорит фильм, снятый 32 операторами, последний полнометражный документальный военный фильм.

1945 год ознаменовался полным расцветом советского документального кино[206]. К режиссерам, которые сформировались на практической работе в кинохронике, присоединились несколько режиссеров художественных фильмов. «В 1945 году, — пишет И. Большаков, — было выпущено рекордно большое количество документальных кинофильмов (свыше двадцати). Многие отличались новизной режиссерских приемов, яркостью и необычайной выразительностью своих кадров, высоким профессиональным операторским мастерством, хорошим дикторским текстом, прекрасным музыкальным оформлением.

Другими словами, все компоненты документального фильма-монтаж, фотография, дикторский текст, музыка — получили новое развитие и достигли высокого уровня. И документальное кино по праву встало в один ряд с художественной кинематографией по своему идейнополитическому и воспитательному значению. Советские документалисты очень многое сделали, чтобы поднять значение документального кино до уровня художественной кинематографии»[207].

Среди документальных картин того времени, посвященных дружественным странам[208], самой значительной была «Освобожденная Франция» (1944) Сергея Юткевича. Режиссер, который знает и горячо любит Францию, сумел создать путем монтажа архивных кино-документов гимн во славу нашей страны. Художественные ценности Франции и красота ее пейзажей способствовали созданию превосходных кадров. После иронически изображенной «странной войны» в фильме были показаны ужасы разгрома и оккупации, организация Сопротивления, битвы в маки, освобождение Парижа. Фильм отличался четким изложением, превосходным монтажом. Режиссер показал воинские подвиги эскадрильи Нормандия — Неман.

С освобождением территории СССР и ряда стран разоблачались, кроме того, неслыханные зверства гитлеровцев. И. Посельский рассказал в своем фильме о страшной трагедии в Катынском лесу, где гитлеровцы уничтожили тысячи польских военнопленных. Фильм разоблачил также попытки геббельсовской пропаганды (а позднее Маккарти) использовать это преступление в своих интересах. И. Сеткина и польский режиссер Александр Форд (фильм о Майданеке), Е. Свилова («Освенцим») показали всю подноготную лагерей смерти. Зритель видел детские игрушки, искусственные челюсти, драгоценности, груды человеческих волос, обугленные трупы, используемые как удобрение, зловещие газовые камеры с застекленными смотровыми глазками. Представленные впоследствии судьям Международного трибунала в Нюрнберге, эти фильмы показали, как гитлеровцы «научно» уничтожали миллионы «евреев и марксистов».

Документальные фильмы зафиксировали не только преступления, но и возмездие. Легкой насмешкой выглядела сцена в фильме «Проконвоирование военнопленных немцев через Москву» (1944, реж. И. Венжер), когда поливальные автомашины промывали улицы после того, как по ним прошел этот кортеж опустошенных людей. Суровым приговором для тех, кто несет ответственность за зверские преступления, звучит фильм «Суд идет (о судебном процессе в Харькове)»; эта «история преступления» заканчивается кадрами повешения преступников.

Производство научных и учебных фильмов не было прервано военными действиями. Научно-популярное кино ориентировалось, естественно, на военные темы, такие, как управление танком, артиллерия, противовоздушная защита, хирургия ранений, помощь, оказываемая при ожогах, пересадка костной и кожной ткани и т. д. Но был снят и ряд замечательных фильмов, не связанных с войной, в частности «В песках Центральной Азии» А. Згуриди, «Закон великой любви» (1944) Б. Долина. Первый рассказывал о кровавой борьбе за жизнь, которая ведется в животном мире. Второй показывал, как материнская любовь, окружающая детенышей животных, обеспечивает сохранение вида.

После разгрома немцев на Волге начался бурный подъем художественной кинематографии на студиях Центральной Азии, а затем Москвы и Ленинграда. Наиболее значительными фильмами того времени были «Радуга» М. Донского, «Иван Грозный» (1-я серия) С. Эйзенштейна и «Великий перелом» Ф. Эрмлера.

По прошествии нескольких лет, когда мы снова увидели «Радугу», ее художественное значение еще более возросло. Писательница Ванда Василевская сама написала сценарий по книге, в которой она рассказывала о страданиях жителей одной русской деревни, оккупированной гитлеровцами. Фильм являлся как бы дневником страданий и героизма женщин, детей и стариков, попавших под гитлеровское иго. В фильме не скрывались и проявления малодушия, был создан «тип» женщины, ставшей проституткой у немцев. Центральным был образ героической русской женщины, не покорившейся гитлеровскому игу. Незабываема сцена, в которой запечатлена духовная красота героини: фашисты заставили ее идти по снегу в одной легкой рубашке, едва прикрывавшей ее тело, отяжелевшее от ожидавшегося материнства. С этой сценой перекликается другая, где два мальчугана в сенях затаптывают могилу своего брата, чтобы скрыть ее от врага. В этом еще полнее раскрылась индивидуальность большого кинематографиста, о котором в то время писали[209]: