Ошибочный тест на отцовство - Ксения Фави

закашливается, но все–таки не выходит. Садится на стуле за моей спиной. Лицом к окну. Там солнечно, щебечут птички. Не за горами лето.

– Мама хотела бы увидеть Лёвку. Ну… не так, как отец, конечно. Она адекватно настроена.

Ох, мне снова трудно дышать.

– После еще одной экспертизы? – слова царапают пересохшее горло.

Костя не задумывается.

– Нет. Тогда, когда тебе будет удобно. И если она сможет в этот день. У нее кондитерский бизнес, блог в сети. В общем, она работает. Нужно состыковаться.

– Но, мы же не уверены…

Вот к чему я ляпнула – мы? Я–то уверена в правде.

– Я верю тебе, Лина.

Ест Лёва, а чуть не поперхнулась я. Что?!

– Что? – повторяю вслух.

Костя молчит некоторое время. Потом начинает говорить, пуская по моей коже мурашки.

– Я узнал тебя. Пусть и недолго, но думаю, достаточно хорошо. Ты бы не стала врать, устраивать спектакль. И еще…

С трудом сглатываю.

– Что еще?..

– Еще Лёвка – мой. Чем дольше я с ним, тем больше это вижу и чувствую. Объяснить трудно. Я… люблю его и тебя.

Косте и правда очень сложно дались эти слова. Он буквально выдавил их из себя. Не потому, что противно. Просто это явно для него очень непривычно. И из самой глубины души.

А я просто снова всхлипываю.

– Спасибо, что вступился за нас.

Костя впервые за долгое время усмехается.

– Как по–другому? Сегодня ты познакомилась с моим отцом во всех смыслах. Он показал себя.

Да уж.

– Что будет дальше?

– Не знаю, – Костя отвечает сразу, – он бы все равно не стал милым дедушкой.

– С дедушками у нашего сына напряженка…

Мой отец не стал бы так прямо конфликтовать. Но его поведение ничем не лучше. Даже хуже. Козыреву я хотя бы не дочь.

Думаю о родителях, болезненно морщусь. И вдруг ощущаю, как за моей спиной оседает матрас. А еще чувствую теплое дыхание возле уха.

– Нам никто не нужен.

Костя утыкается носом мне в затылок. Я ежусь и снова чувствую мурашки. Не столько от прикосновения… Сегодня Костя открылся передо мной и приблизился так, что ближе некуда.

– Я тоже тебя люблю, – шепчу и ищу его руку.

Вот только сынишка не оценил высоту момента и скоро потребовал другую грудь.

***

Константин

Я так носился с интимом. Что–то там выдерживал, боялся сделать отношения ближе. Дать какое–то "обещание" этим. А в итоге меня прорвало совсем в другую сторону.

И, черт возьми, я не жалею! Ведь сказал чистую правду. Еще накатило такое облегчение и чувство правильности, что жалеть было бы очень тупо. Я признался сам себе, в первую очередь. Смысл прятать голову в песок, когда на собственного отца я готов был броситься ради них? Что было между мной и папой в жизни… Но никогда не случалось такого.

Мне и правда все равно, как будет дальше. Да, это родители! Но даже если я вывернусь наизнанку, отец другим не станет. Может быть, он гордился бы внуком от достойной (по его мнению) семьи… Да черт с ним!

Лина убирает наевшегося сына в кроватку. Смотрю, как она разворачивается ко мне, и раскрываю объятья. Хочется почувствовать ее в своих руках.

Малышка не подводит, почти что прыгает в них. Мурчит от удовольствия.

Я нужен ей. Не как хозяин дома и источник денег. Не ради престижа, шаблонного женского благополучия. Не как умелый любовник и даже не как отец Льва. Я ей нужен и приятен сам по себе. Эта искренность видна невооруженным взглядом. Сквозит в каждом ее жесте и взгляде.

Она жмется еще крепче, переплетает наши ноги.

– Это Агата рассказала твоим?

– Да, – отвечаю без эмоций.

– Злишься на нее? – Лина уточняет в тему моих мыслей.

– Честно говоря, вообще не хочется уделять ей внимание.

Какой мне смысл психовать на Агату? Она мне кто? Избалованная дочурка друга, не более. Я просто вычеркну ее из своей жизни. Хотя она в ней не слишком–то и была. Знакомые, приятели. Хи–хи, ха–ха. Ну а сейчас ее повело не в ту сторону. Интересует лишь одно.

– А ты расстроена? – спрашиваю Элину.

Та сразу мотает головой. Вьющиеся волосы щекочут мою шею.

– Нет. Даже не удивилась сильно. Когда твой папа пришел, конечно, да. А что именно Агата рассказала, нет. Мне кажется, она хочет быть с тобой.

Голос малышки звучит с легким страхом. Спешу погладить ее по спине.

– Агата сама не знает, чего хочет. Она даже меня толком не знает. А чего–то добивается. Повода я не давал, она мне не нужна.

Почему–то успокаивающие слова имеют обратный эффект. Лина соскальзывает с моей груди. Приподнимается на локтях. Смотрит в глаза.

– А мы друг друга знаем, Костя? Мы признались… – она на секунду смущается. – Признались в любви. Но мы ведь тоже провели вместе немного времени! Ух… Наверное, глупо с моей стороны такое говорить. Делать себе хуже.

Она грустно усмехается.

– Ценю твою искренность, – реагирую сначала на последнюю фразу, – а про время… Наверное, если рядом твой человек, много месяцев не нужно.

Лина улыбается уже довольно. Хоть и украдкой.

– Это про нас? – смотрит исподлобья.

Я улыбаюсь широко.

– А чем еще можно объяснить все это?

Взмахиваю руками, указывая и на нее, и на себя, и на сопящего рядом карапуза. И на этот дом, который я, сам того не подозревая, так удачно купил для семьи.

– Не знаю, – Лина кокетливо хихикает.

Я снова утягиваю ее в свои руки.

– Зато я уверен,