Французский квартал - Стелла Камерон

Антуан прищурился. Левый глаз и так ничего не видел. Он разглядел одним правым глазом то, что ему показывал Злой.

— Проволока…

Тот вдруг расхохотался, и Антуану опять стало страшно.

— Боже, чем от тебя несет? Дерьмом! Боже, Боже… Ладно, мы перебьем эту вонь другим запахом. Потом еще скажешь мне спасибо. Это проволока, верно. Ты сразу догадался. Молодец. Но в чем хитрость этой проволоки, сказать? — Он опять загоготал. — Понимаешь, через эту проволоку можно провести ток и хорошенько тебя подсушить! А? Что ска-жешь? После этого ты уже не будешь вонять дерьмом, от тебя будет пахнуть, как от жаркого!

— Отпустите меня, пожалуйста… — с трудом, сквозь надсадный кашель проговорил Антуан. — Отпустите меня, и никто ни о чем не узнает. Никто. Я никому не скажу, что видел что-то во дворе.

— Ты мне скажешь, что ты там видел, сука! — заорал Злой и, поставив ногу на связанные руки Антуана, придавил их всей своей тяжестью. — И кому еще успел разболтать об этом! Ты был сегодня утром на Ройал-стрит? Ну, был?!

Почти теряя сознание, Антуан слабо кивнул. Ему ничего не хотелось теперь. Только тьмы и тишины. И покоя. Он стал молиться про себя. «Я дитя Бога, и я радуюсь этому. Они не могут отнять у меня это. Они не могут отыскать во мне дитя Бога и избить его, заставить его сочиться кровью…»

— Ты хотел еще кому-то поведать свой маленький секрет, Антуан? Похвастаться? Кому?

Антуан никак не мог сосредоточиться. В голове у него все смешалось.

— Антуан, сейчас я тебя поджарю.

— Он… он был хорошо одет, — прошептал Антуан. — С черной кожаной сумкой. Очень дорогой. Такие сумки стоят больших де…

— О'кей, я понял уже. Дальше что?

— Ничего. Рыжие волосы, кажется. Он был в шляпе, но свет от фонаря падал на его волосы. Я его не знаю. Нет, я его не знаю, никогда раньше не видел.

— Вот видишь, значит, можешь говорить, когда захочешь. И последний вопрос перед тем, как мы тебя отпустим. Ты рассказывал еще кому-нибудь о том, что ты видел этого человека тогда утром? И кому ты рассказывал?

Как Роза и дети останутся без него? Мистер Петри хорошо платил ему, и он рассчитывал, что мисс Селина или мистер Шарбоннэ тоже будут нормально платить. Они хотели продолжать дело и оставить дом, где он следил за садом…

— Не слышу! — услышал он голос Злого, но как будто издали…

— По-моему, он отрубился.

— Нам нужно знать имя. Чтобы доказать, что мы выполнили свою работу. Если у меня будет имя, я скажу Вину, что проявил инициативу.

Голоса плыли над головой Антуана, который лежал, прижавшись щекой к холодному бетону. Ему хотелось, чтобы пол растворился под ним и чтобы он провалился в эту темную прохладу…

— Хорошо, босс. — Злой наклонился над самым ухом Антуана. — Тебе нужно только кивнуть головой, красавец. Это была Селина Пэйн? Ты ей сказал? Да или нет?

Антуан стал проваливаться. Бетонный пол сжалился над ним и решил принять его в себя. Он слабо кивнул.

ГЛАВА 15

— Работа его, похоже, неплохо оплачивается, — задумчиво проговорил Джек, окинув взглядом роскошную обстановку приемной кабинета Гарта Флетчера в детской больнице Святого Петра.

В ответ на очередную попытку со стороны Джека завести разговор Селина сделала вид, что не расслышала.

— Меня до сих пор судьба ни разу не сталкивала с ним. Скажи, он что, всегда такой необязательный?

— Нет.

Джек облегченно вздохнул. Что ж… по крайней мере это уже что-то. Селина запретила ему заезжать за ней на Ройал-стрит. Отказала без всяких объяснений. «Нет, спасибо. Встретимся на месте». И повесила трубку прежде, чем он успел что-либо сказать. Утром он первым делом позвонил в больницу и договорился о встрече с Гартом. А потом связался с Селиной. Вовсе не потому, что хотел во что бы то ни стало заехать за ней. Просто ему нужен был предлог для разговора после вчерашнего. Но она не захотела говорить… И вообще Джек подозревал, что если бы брат не позвал ее к телефону, она и вовсе сделала бы вид, что ее нет дома.

— Послушай, Селина, я хотел кое-что сказать тебе по поводу вчерашнего…

— Не надо.

— Пойми, в твоем нынешнем положении это лучший выход. Вы с малюткой никогда и ни в чем не будете нуждаться. Тебе больше не придется ломать голову над тем, называть ли Эррола отцом ребенка. И наконец…

— Не надо, я сказала. Я здесь не для того, чтобы обсуждать… это.

— Наш брак, ты хотела сказать. Мой и твой, наш. Мы оба от него только выиграем. У твоего ребенка будет отец. Если я заявлю, что ребенок мой, никто не посмеет возразить, во всяком случае открыто, понимаешь?

Взяв портфель, Селина молча поднялась и отошла к полуоткрытой двери кабинета Гарта. Джек прекрасно видел сквозь щель богатую обстановку комнаты, которая по виду смахивала на хозяйский кабинет в старинном английском особняке. В интерьере преобладала мягкая коричневая кожа.

— По-моему, тебе не надо было скрывать с самого начала, — спокойно проговорил он. — Впрочем, извини… Я не имею права лезть в твою личную жизнь.

— Хорошо хоть понимаешь.

В коридоре раздались тяжелые, быстрые шаги.

— А, вот вы где!

Гарт Флетчер сунул в дверь приемной свою большую голову, посаженную на широкие плечи. Этот человек. буквально излучал энергию. Сонная обстановка приемной мгновенно сменилась живой, вибрирующей, кипучей жизнью…

— А вы все хорошеете, Селина! Ну-с, прошу в мой кабинет.

С этими словами он по-хозяйски положил руку Селине на плечи и увлек ее за собой. Джек вошел в кабинет следом и прикрыл дверь.

— Беспокойный выдался день? — спросил он, раздраженный бесцеремонностью Гарта.

— А здесь каждый Божий день беспокойный! Похоже, старый мерзавец и не собирался извиняться за то, что заставил себя так долго ждать.

— А я уж было подумал, что вы нас избегаете, Гарт. Вчера звонил, позавчера… Мне сказали, что у вас очень плотный график и совсем нет времени для частных встреч. Пришлось записываться на прием, как пациентам. Спасибо и на том, что у вас достаточно быстро движется очередь.

Впрочем, у Гарта все равно не получилось бы избегать их вечно.

— Мне всегда становится неловко за свой кабинет, когда в нем появляетесь вы, Селина. — проговорил Гарт, даже не взглянув на Джека и сделав вид, что не расслышал его слов. — Вот уж воистину ничего не скажешь — писаная красавица!

Не будь Джек сейчас так раздражен, он заметил бы, что это еще слабо сказано. Он вновь принялся любоваться ею. И почему говорят, что рыжим красное не идет? У Селины были удивительные волосы — темно-каштанового оттенка, с отливавшими медью локонами. В красном костюме она смотрелась поистине неотразимо.

Селина присела на стул и поставила портфель на пол рядом. Она улыбнулась Гарту, но Джеку показалось, что эта улыбка далась ей с трудом. К тому же она не поблагодарила старика за комплимент.