Методика очарования - Фаина Раевская

— Погода, вы говорите? — Признаюсь, мне сделалось здорово не по себе. Ведь именно о погоде упоминала Катерина после тщательного изучения бумаг Никиты и Михаила. Помнится, она тогда выглядела совершенно по-дурацки, то есть растерянной, и невнятно бормотала: «Сашка, они торгуют погодой!» В тот момент мне было не до подружкиных озарений, оттого я и оставила ее слова без должного внимания. И вот теперь сам Академик говорит мне о том же самом! Неожиданно раздался какой-то малопонятный грохот не то сверху, не то откуда-то сбоку…

— Соседи, — пояснил Саламатин. — Сынок у них малолетний. Балуется, чертяка!

Я кивнула, удовлетворенная объяснениями, и нетерпеливо поерзала на полу, где сидела с тех самых пор, как Академик сообщил мне о безвременной кончине Катерины. Рот раздирала нервная зевота, что могло быть признано собеседником за невоспитанность, потому я, извинившись, попросила:

— Продолжайте, пожалуйста. Я всегда зеваю, когда мне интересно.

— Н-да, так вот. Эти двое пройдох, я имею в виду своего сыночка и его дружка Никиту, делились информацией о долгосрочных прогнозах погоды с американскими коллегами. За большие деньги, разумеется…

— Я что-то не совсем понимаю, зачем американцам наша погода? — призналась я, потому что и в самом деле не въезжала в тему.

— Дело, голубушка, не в самой погоде как таковой, а в возможности на нее влиять, — терпеливо пояснил Академик, — и, в конечном итоге, влиять на экономику нашей страны.

Я по-прежнему очумело хлопала глазами, силясь понять, о чем толкует Саламатин. Должно быть, моя голова не приспособлена к решению глобальных экономических ребусов. Видя это, Игорь Юльевич сжалился.

— Попробую объяснить яснее. — Терпению его можно было только позавидовать. Глаза Академика азартно горели, это свидетельствовало о том, что тема спасения страны занимает его давно и всерьез. — На товарно-сырьевой бирже, как вам известно, торгуют чем угодно: от нефти и газа до апельсинов и подштанников. Нефти и газу капризы природы в принципе по барабану, хотя и здесь имеются свои тонкости, но урожай, так скажем, продуктов питания напрямую зависит от погоды. Биржевые аналитики совместно со специальными службами Гидромета составляют долгосрочные прогнозы, в зависимости от которых заключаются фьючерсные контракты на продажу пшеницы, брюквы, сои и так далее… Пока все ясно? — обеспокоился Академик.

— Неясно, при чем тут американцы, — упрямо повторила я. — Как раз они-то у нас пшеницу не покупают. Скорее наоборот.

— Именно! Они жизненно заинтересованы в том, чтобы продать как можно больше излишков урожая в другие страны, а следовательно, закачать как можно больше долларов в свою казну из нашего кармана. А теперь представьте, Шурочка: янки узнают, что грядущее лето в России будет идеальным для вызревания умопомрачительного урожая той же самой пшеницы. Что это значит?

— Что нам их пшеница на фиг не нужна. Мы можем еще и своей поделиться, — предположила я, начиная кое-что соображать.

— Умница, — похвалил Саламатин, а я зарделась, гордая собственной смекалкой. — Только американцы не желают терпеть конкуренцию на мировом рынке. Они, как обычно, хотят всегда и во всем быть супердержавой, всегда быть первыми. Для них чужое благополучие — острый нож! Вот и придумали они хитроумный способ управлять чужой экономикой на благо своей страны. Агенты Нью-йоркской биржи покупают у наших те самые долгосрочные прогнозы погоды, а потом пакостят, устраивая различные аномалии: наводнения, смерчи, месяцами не прекращающиеся осадки или, наоборот, длительную засуху… Вы, Шурочка, должно быть, заметили, что в последние несколько лет с погодой творится что-то невероятное: то наводнения происходят там, где их не может быть, то разрушительные цунами, то землетрясения в сейсмически благополучных областях… А наши зимы? Разве они нормальны? Либо мороз за сорок градусов, либо проливной дождь под Новый год.

— Но ведь ученые уверяют, что виной тому глобальное потепление. — Я с удовольствием блеснула эрудицией, демонстрируя кое-какие познания в данной области, почерпнутые в основном из телевизора. Игорь Юльевич моими познаниями не впечатлился, они как будто его даже развеселили. Во всяком случае, он коротко хохотнул, а потом махнул на меня рукой и потребовал:

— Бросьте пороть ерунду и слушать дилетантов, именующих себя учеными! Если пресловутое потепление и есть, то крайне незначительное. Оно не может иметь столь плачевных последствий. Не сомневайтесь, голубушка, беды человечества — дело рук человеческих.

— Американских, — уточнила я.

— Не обязательно. Мы тоже кое-что умеем! К примеру, после аварии на Чернобыльской АЭС наши делали все по тем временам возможное, чтобы не допустить выпадения осадков и не позволить распространиться радиации на большие расстояния. А недавняя война в Югославии?

— Мы и там засветились?! — обалдела я: данный факт новейшей истории привел в замешательство — как это подобное вопиющее безобразие осталось незамеченным?!

— Не мы, американцы. Дело не в этом. Почему-то перед очередным налетом американской авиации небо над Косовом становилось подозрительно ясным, даже если за полчаса до бомбежки шел дождь… Не так давно я побывал в Обнинске, там находится крупнейший в мире метеоцентр, и собственными глазами видел, как делается самый настоящий туман и создаются вполне натуральные сумерки.

Я слушала Академика с открытыми глазами и ртом. Дядька оказался на редкость интересным рассказчиком, а то, о чем он говорил, хоть и походило на плоды воображения писателя-фантаста, но все же заставляло задуматься. В конце концов, Жюль Верн, когда писал о вояже под водой или об экскурсии на Луну, и думать не думал, что в скором времени все это воплотится в жизнь!

— Ну, допустим, люди научились разгонять облака и напускать туман, — кивнула я, — но как можно сделать смерч или, скажем, ливень, который потом плавно перейдет в наводнение?

— Радиоволны, — серьезно ответил Саламатин. — Говорю вам как физик: направленный пучок радиоволн определенной частоты вызывает в атмосфере либо резкое повышение, либо такое же резкое понижение давления, а это, в свою очередь, может вызвать любые, подчеркиваю, любые атмосферные явления. А НЛО? — вдруг загадочно улыбнулся Саламатин.

Тут я здорово струхнула. Он хоть и признался, что предложение о телепортации на далекую, но столь загадочную планету Каракатук всего лишь невинная шутка, но… кто его знает? Вдруг это тоже шутка? В смысле, шутка, что тогда была шутка… Я испуганно таращилась на Академика, гадая, что меня ожидает. Однако Игорь Юльевич признаков сумасшествия не проявил, наоборот, он продолжил свой увлекательный рассказ:

— После таких варварских экспериментов с погодой в небе нередко наблюдаются необычные явления в виде светящихся сгустков. Особо впечатлительные люди принимают их за летающие тарелки! — захихикал Саламатин. — Некоторые даже зеленых человечков видят.

Разговор о миражах меня не увлек, потому я быстренько вернулась к волнующей теме:

— Так вы думаете, Михаил и Никита продавали американцам долгосрочные прогнозы погоды?

— Я не думаю. Я в этом уверен, — твердо ответил Академик.

— С чего вдруг такая уверенность? — усмехнулась я. Вообще-то лично у меня сомнений по этому поводу не возникало. Но то — я! Нам Никита, будучи изрядно подшофе, хвастался, мол, куш урвал, а еще он что-то упоминал о государственной тайне. Потом мы нашли и у него, и у Михаила бумаги, которые тоже свидетельствовали в пользу выдвинутой Игорем Юльевичем версии. Но почему Академик так уверенно о ней говорит?

— С того, что я установил в квартире Михаила прослушивающие устройства. Везде, кроме, разумеется, туалета. Я вам уже говорил об этом, но вы, Шурочка, возможно, в силу… м-м… легкого стресса не обратили на мои слова должного внимания.

Стресс у меня и правда был не шуточный, раз я не обратила внимания на столь важное пояснение. Нарушение законов демократии меня чрезвычайно возбудило, оттого я, как всегда в таких случаях, ринулась на борьбу за справедливость и права человека:

— А как же конституционное право личности на неприкосновенность частной жизни?!

— Эта жизнь у Михаила закончилась в тот момент, когда он поступил на государственную службу, — холодно отрезал Академик. Под государственной службой он подразумевал сплошь коммерческую товарно-сырьевую биржу. — Сынок у меня оболтус, за ним глаз да глаз нужен. К счастью, принятые мною меры принесли свои плоды — я раскрыл международный заговор! — Саламатина буквально распирало от гордости.

— Угу, а заговорщиков приговорили к смертной казни через несчастный случай. Скажите, а почему Макферсона вы просто грохнули, без всяких там инсценировок?

— Времени не было на подготовку, — досадливо скривился Академик, — да и не хотелось, честно говоря, из-за какого-то американца, резидента вражеского, по большому счету, мозги ломать. Теперь, Шурочка, вам понятно, что я не душегуб, не маньяк, как вы изволили выразиться… Я не хожу по городу и не убиваю всех подряд. А этих троих прикончил потому, что они могли подорвать экономику нашей страны!