Спросите Сталина. Честный разговор о важном сегодня - Игорь Станиславович Прокопенко

Кажется, что в первые дни Сталин сыпал приговорами направо и налево. Создается впечатление, что расстрельные списки печатались словно под копирку. Однако это – только если судить по первым страницам уголовных дел. Если же изучать их более внимательно, картина будет выглядеть уже не столь однозначной.

Во-первых, место содержания приговоренных к высшей мере. Это Саратовская тюрьма – очень далеко от западной границы. Выходит, на месте никто никого не расстреливал, везли в Саратов, а это – не ближний свет. Теплушки, пересылки, ночевки, конвой. Спешки не было ни в вынесении приговоров, ни в их исполнении. Почему мы так думаем? Потому что Сталин подписывает смертный приговор этим генералам только 29 января 1942 года, через полгода после ареста. Если это и была месть Сталина за невыполнение генеральских обязанностей, то она была очень холодной. Но и это еще не все. Если мы внимательно почитаем материалы уголовных дел, то выяснится, что все это время шло следствие. Нам сегодня трудно оценить объективность проведенных расследований, но факт остается фактом. Резолюция Сталина «Расстрелять» появляется только через полгода и только на основании материалов следствия. Расстрельные списки и приговоры о высшей мере во время войны – страшное дело. Но, читая документы, подписанные Сталиным, можно однозначно сказать: не было расстрелов без суда и следствия, немедленных расстрелов на месте тоже не было.

Рис. 120.

Список арестованных, числящихся за НКВД СССР от 29.01.1942 г.

РГАСПИ Ф.17. Оп.171. Д. 378. Л. 196–198.

Все ли приговоренные Сталиным к высшей мере наказания действительно расстреливались?

Если бы этот вопрос мы имели возможность задать Сталину, то он наверняка посоветовал бы нам читать уголовные дела обязательно до конца. Там и ответ. Что ж, читаем дело, даже не генеральское – маршальское.

Постановление государственного комитета обороны от 6 февраля 1942 года о маршале Кулике.

Кто такой Кулик? Это маршал, который вошел в историю тем, что сдал нацистам Керчь. Читаем этот полный драматизма документ.

«…тов. Кулик в нарушение приказа Ставки и своего воинского долга санкционировал сдачу Керчи противнику и своим паникерским поведением в Керчи только усилил пораженческие настроения и деморализацию в среде командования Крымских войск.

3. Попытка тов. Кулика оправдать самовольную сдачу Керчи необходимостью спасти находившиеся на Керченском полуострове вооружение и технику только подтверждает, что тов. Кулик не ставил задачи обороны Керчи во что бы то ни стало, а сознательно шел на нарушение приказа Ставки.

4. Государственный Комитет Обороны считает, что такое поведение тов. Кулика не случайно, т. е. такое пораженческое поведение имело место также при самовольной сдаче Ростова вопреки приказу Ставки».

Как видно из обвинительного заключения, дела маршала Кулика катастрофически плохи. Мало того, что он без приказа Ставки – читай «Сталина» – сдал Керчь, он еще и «отличился» при оставлении Ростова. Высшая мера в случае с маршалом Куликом кажется неизбежной.

Однако если мы откроем личное дело приговоренного маршала, то увидим, что разжалованный до генерал-майора, но живой Кулик уже через месяц отправляется в распоряжение наркома обороны. Через год ему присваивается воинское звание генерал-лейтенанта, и он назначается командующим 4-й танковой армии. Более того, в 1944 году Кулик был восстановлен в правах на награды, он даже будет награжден четвертым орденом Ленина. Есть документ за подписью Сталина!

Рис. 121.

Постановление ГКО № 1247 о привлечении к суду маршала Г. И. Кулика за преступную сдачу противнику Керчи и Ростова в декабре 1941 г. 6 февраля 1942 г.

РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 36. Л. 77–78. Подлинник. Машинописный текст. Подпись – автограф И. В. Сталина, помета-автограф А. Н. Поскребышева.

Справедливости ради надо сказать, что эта маршальская история закончится плохо. Как бы это сказать поделикатнее… Дело в том, что Кулик умудрился нажить себе двух могущественных врагов – Жукова и Берию, поэтому биография генерала-лейтенанта Кулика уже после войны имела трагический финал. Его все-таки расстреляли. Однако стоит сказать, что Сталин тут уже был ни при чем. Он простил Кулику сдачу и Керчи, и Ростова. Точно так же, как простил и многим другим и отступления, и поражения. Уже 12 июля 1941-го Президиум ВС СССР издает секретный указ «Об освобождении от наказания осужденных по некоторым категориям преступлений», 24 ноября 1941 года этот указ был распространен на бывших военнослужащих, совершивших малозначительные преступления до начала войны.

Рис. 122.

Герой Советского Союза Григорий Иванович Кулик.

Рис. 123.

Указ Президиума ВС СССР № 220/271 от 21.02.1945, за выслугу (25) лет.

ГА РФ. Ф. Р7523. Оп. 4. Д. 337. Л. 1, Л. 85. (номер 1992 в списке)

Всегда ли был прав товарищ Сталин?

Нет, не всегда. Сталин, к сожалению, тоже ошибался. И тогда его ошибки стоили сотни тысяч солдатских жизней.

Первый год войны характеризуется активным вторжением Сталина в руководство боевыми действиями, и в целом ряде случаев это вторжение приводило к катастрофическим последствиям. Одна из таких катастроф – это Киевское поражение в 1941 году.

События тех трагических дней мы можем реконструировать практически до деталей. Итак, 29 июля 1941 года, совещание Верховного главнокомандования, Жуков докладывает, что в целях остановки стремительного продвижения врага:

«Юго-Западный фронт уже сейчас необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти усиленных дивизий».

Мы можем только предположить, что в этот момент повисла тяжелая долгая пауза, потому что последовавший далее вопрос Сталина был очень коротким.

– Сталин: А как же Киев?

– Жуков: Киев придется оставить[67].

Из воспоминаний маршала известно, что Сталин в этот момент буквально взрывается, он вскакивает из-за стола, обкладывает Жукова трехэтажным матом, снимает его с поста начальника Генерального штаба и отправляет на фронт. Киев по приказу Сталина готовят к обороне, несмотря на угрозу полного окружения группировки. Сталин принял решение: Киев должен остаться нашим. Уже через неделю после приказа Сталина стоять до конца полное окружение основной группировки нашей 5-й армии становится практически неизбежным. И тогда генералы Василевский и Шапошников решаются еще раз поставить перед Сталиным вопрос о необходимости отступления. В архивах нет записи этого разговора, о нем мы можем судить по воспоминаниям Василевского. Вот что вспоминает маршал:

«Разговор был трудный и серьезный. Сталин упрекал нас в том, что мы, как и Буденный,