47 ронинов - Джоан Виндж

Конечно, в сравнении с тем, как жестоко поступил Кира с Оиси после, конфискация оружия выглядела почти мелочью. Однако поступок этот был направлен на то, чтобы полностью деморализовать и унизить поверженных самураев, показать им, что в его, Киры, власти лишить их не только дома и средств к существованию, но даже права считаться человеком.

За это деяние Оиси также хотел поквитаться с негодяем – не только от имени богов, но и от себя лично. И теперь он несказанно радовался своей предусмотрительности, заставившей его спрятать оружие отца в тайнике вместе с реликвиями господина Асано.

Бывший самурай заткнул оба меча за пояс потрепанных, но вполне приличных штанов хакама. Несмотря на то что после освобождения он тщательно вымылся и облачился в чистую одежду, до этой минуты Оиси чувствовал себя оголенным. Теперь все в порядке.

Он с трудом забрался в седло, привязал к нему поводья еще одной лошади. Ненадолго замер, склонив голову и вознося последнюю молитву. Пусть путешествие сына выдастся легким… и пусть боги будут милостивы к Рику… и даруют силу ему, Оиси, чтобы он выдержал лежащий впереди трудный путь… и пусть пошлют мужество вынести все, с чем доведется столкнуться в конце этого пути…

Он развернул коня в сторону, противоположную той, куда ускакал Тикара, и двинулся вслед за угасающим солнцем. Вперед, на Дэдзиму…

Глава 11

Дэдзима, или Голландский остров, напоминал огромный веер, сброшенный с небес рукой беспечного бога и дрейфующий на волнах посреди бухты Нагасаки. Но во всей Японии не было, пожалуй, другого такого позабытого богами места – места, кишащего самыми немыслимыми земными соблазнами. Третий сёгун в династии Токугава, Иэмицу, ввел запрет на любые контакты японцев с представителями других наций. Правительство, бакуфу, провозгласило, что печется о сохранении самобытности своего народа, а потому считает нужным оградить недавно объединившуюся страну от тлетворного влияния чужеземцев. А заодно – но об этом вслух, разумеется, не упоминалось – не допустить появления в Японии нового оружия или передовых технологий, способных подвигнуть какого-нибудь честолюбивого даймё на мятеж против режима Токугавы.

Исключение было сделано лишь для небольшого числа негоциантов из Китая да для голландцев, изгнанных на крошечный, отрезанный от побережья остров. Все торговые операции чужеземцам разрешалось вести исключительно через изолированный от остальной страны Нагасаки. Представительства Голландской Ост-Индской компании располагались по всей Азии. Это давало иноземным купцам доступ к товарам, которые ввозились в Японию веками и уже давно стали неотъемлемой частью жизни ее обитателей. Кроме того, чиновников Компании интересовало лишь увеличение собственной прибыли, а потому вероятность того, что они станут ввязываться в сделки, способные расстроить их ценное торговое сотрудничество с бакуфу, была крайне мала.

Как и основная масса других японцев, Оиси ни разу в жизни не видел чужестранцев – «людей с соломенными волосами», – потому что даже самым высокопоставленным их представителям дозволялось покидать Дэдзиму всего раз в год, и то лишь для того, чтобы нанести визит сёгуну с советниками.

Однако бывшему каро доводилось о них слышать – о глазах и волосах необычного цвета, о странно очерченных лицах и покрытых растительностью чересчур крупных телах, делавших голландцев больше похожими на чудовищ или демонов, нежели на людей. Да и нравы их и поведение также имели мало общего с человеческими. К тому же создания эти отвратительно пахли – поскольку почему-то считали мытье крайне вредной привычкой.

Экипажи прибывающих голландских кораблей обязаны были находиться исключительно на острове. То же самое касалось и чиновников Компании, от имени капитанов обсуждавших условия сделок: они постоянно, годами, обитали и работали на Дэдзиме, дома их теснились среди контор и складов, а жизнь проходила в окружении толпы непрерывно сменяющих друг друга гайдзин – неблагонадежных чужеземцев, – приплывающих на новых судах. И вся эта круговерть происходила на замкнутом, крошечном кусочке суши, протяженность которого в самой широкой части не превышала трех сотен шагов… Даже несмотря на то, что остров по периметру, словно иглами, щетинился доками, отходящими от него в море, места для нормальной человеческой жизни среди всех этих подъемников, пандусов и мостков – вечных спутников оживленного портового поселения – явно было недостаточно.

Единственная дорога, соединяющая Дэдзиму с берегом, проходила по тщательно охраняемому узкому мосту. Бдительная стража следила за тем, чтобы без официального разрешения никто не мог ни попасть на остров, ни уйти с него. Но это вовсе не означало, что у запертых на маленьком клочке земли чужаков Япония не возбуждала никакого любопытства. Или что после нескольких месяцев, а порой и лет, проведенных в океане, им не хотелось расслабиться. Они мечтали о выпивке, грезили о женщинах и искали развлечений – желательно погрязней и подиковинней.

После того как история охоты на кирина вырвалась за пределы замка в близлежащий городок, Оиси всякого наслушался об извращенных увлечениях обитателей Дэдзимы. Но узнал он также и о том, что существует способ незаконно пробраться на Голландский остров – желающие нарушить запреты отыщутся в любом месте. Для этого требовалось лишь запастись поддельными документами и достаточной суммой денег…

Какая горькая, ужасная ночь… Точно пиво, столь любимое голландцами. Оиси, шатаясь, шел по длинному мосту под порывами пронизывающего ветра, то и дело норовящего сбить его с ног и скинуть в воду. Всякий раз, когда волна обрушивалась внизу на основание каменной насыпи, ледяные брызги окатывали путника с головы до пят. Родная земля осталась позади, и реющие над нею японские знамена щелкали, словно плети, от треплющего их нещадного шквала. А впереди им бросали вызов полощущиеся с не меньшим неистовством флаги голландцев. Именно туда направлялся продрогший ронин. Временами окруженная тусклым сине-белым ореолом луна – словно само небо подле нее застыло и превратилось в лед – скрывалась за низкими мчащимися облаками, и тогда все вокруг погружалось в жуткий мрак.

Наконец Оиси добрался до цели, с облегчением ощутив под ногами более надежную твердь, чем узкий перешеек, возвышающийся над неспокойным морем. Миновал незнакомые стяги, говорившие о том, что он ступает на чужую землю, – и внимательно огляделся.

Хотя ночь была в самом разгаре, остров не спал. Повсюду суетились люди. Моряки и рабочие переносили ящики с товарами. Их внешность показалась Оиси очень уж непривычной даже по сравнению со странным обликом Кая. Те, кто не был занят разгрузкой, собирались группками – пили, играли в азартные игры и громко разговаривали на своем непонятном гортанном наречии. Впервые слышащему варварский язык ронину казалось, что чужаки непрерывно спорят и ругаются. Впрочем, судя по интонации, так оно, скорее всего, и было. Мужчины то и дело бросали похотливые взгляды на увивающихся вокруг полуодетых женщин, охотно позволяющих себя лапать. Блудниц из публичных домов Нагасаки присылал на остров местный правитель, чтобы до самого отплытия кораблей довольные иноземцы не возмущались своей вынужденной изоляцией.

Одна из путан заметила Оиси и выкрикнула непристойное предложение на японском. Он, нахмурившись, молча отвернулся. Жизнь его – даже до сурового заточения в подземелье Ако – никогда не казалась бывшему каро беззаботной и спокойной. Но по сравнению вот с этим… месяцы, проведенные в полном одиночестве внутри каменного колодца в компании одних только крыс, неожиданно представились безмятежной монашеской идиллией.

Куда бы он ни глянул, повсюду глазам Оиси представало фантастическое зрелище, рожденное беспорядочно мельтешащими тенями от раскачивающихся на ветру фонарей. Казалось, моряки и гулящие женщины – это не живые люди, а куклы в неком демоническом представлении театра бунраку. Непрекращающийся шум, гул голосов, вонь от разлагающейся рыбы, немытых тел, мочи и табачного дыма… У ронина закружилась голова, его замутило. На миг он испугался, что сейчас рухнет ничком. Или его стошнит.

Усилием воли заставил Оиси свое истощенное тело двинуться дальше. Вслед ему полетели призывы других блудниц, с любопытством завертелись головы мужчин. Лишенные оружия руки бывшего самурая сжались в кулаки. Откуда-то донесся пронзительный свист, в ответ с разных сторон из неосвещенных закоулков послышались крики и голоса.

Оиси высоко поднял голову, и изумленный взгляд его уперся в мачты и снасти великолепных голландских парусников, нависающих над островом и своими невероятными размерами затмевающих все вокруг. Сёгунат запрещал строить корабли, габариты и мореходные качества которых были бы безопасны для плавания вдали от берегов – поэтому не только чужеземцы не имели права посещать Японию, но и сами жители страны никак не могли ее покинуть.