Москва закулисная-2 : Тайны. Мистика. Любовь - Марина Райкина

Марк Розовский:

— Мы не спаиваем, не подносим зрителям, а угощаем их. В тех дворах, где прошло мое детство, была замечательная традиция застолья, когда заводили патефон, все угощали друг друга. Поэтому наше угощение — чисто символическое напоминание о том, что было. Это, если хотите, часть игры. Во время спектакля мы наливаем или три раза по двадцать граммов, или два раза по тридцать дозировка зависит от того, как идет спектакль. Тут еще что важно? Кроме выпивки — ритуал закуски: кусочек черняшки, селедочка. Когда наш артист поет: «Колокольчики, бубенчики звенят… не пора ли нам по рюмочке махнуть?» — тут мы и выносим подносы со стопочками.

Следует заметить, что если на скамейках под открытым небом зрители пьют горькую, то артисты — только воду. В труппе сухой закон, и все прекрасно знают, что если кто-нибудь когда-нибудь попытается выйти на сцену слегка приняв, будет уволен тут же.

Театр не был бы театром, а актеры — актерами, если бы даже на столь щекотливую тему не любили поупражняться прямо во время спектакля. Алкогольные приколы от товарища могут носить характер как невинный, так и жестокий. Самая расхожая шутка — тайком от бдительной реквизиторши вместо кипяченой воды налить в бутылку чего-нибудь погорячей. И с садистским наслаждением ждать проколется ли коллега, когда из рюмки хлебнет не воды, а водки.

Реакция жертвы — непредсказуема. Закаленные бойцы, обнаружив нежданную водку, стойко делают глоток и выразительно смотрят на подлеца. А некоторые… Вот какой расклад вышел на спектакле «Красавец мужчина» в Театре им. Моссовета. Артист Константин Михайлов, который играл Окаемова, подлил Борису Лаврову вместо воды вина. Причем, как утверждают старожилы театра, вина хорошего. Лавров глотнул и был обескуражен настолько, что не мог двинуться с места. Малоградусное вино поломало ему весь рисунок, к которому он привык. После спектакля за кулисами он был вне себя, возмущался и перестал разговаривать с партнером.

Это кажется странным, потому что актер был маститый и, кажется, мог найти выход из создавшегося положения. В этом смысле куда опытнее показали себя студенты Щукинского училища, того самого курса, где учились Стас Жданько, Юрий Васильев, Леонид Ярмольник.

Юрий Васильев, актер Театра Сатиры:

— Мы играли дипломный спектакль на вечере в Доме литераторов. Это были несколько рассказов Шукшина, объединенных общей композицией. Жданько играл попа, который по ходу дела с другом выпивал. И Ленька Ярмольник подменил бутылку. Когда Стас выпил, он даже задержал дыхание. Это было видно. Короче, за пятнадцать минут ребята на двоих рванули бутылку — именно столько шел отрывок. Когда они в финале танцевали, было видно, что их развезло. Ну, естественно, после всего — разбирательство. Крики. Ярмольника чуть не выгнали из училища. Но, что интересно, настоящая водка на прозу Шукшина очень органично легла.

В последнее время подобных шуток в театре опасаются. Ведь кто-то из артистов завязал, закодировался, и провокация может толкнуть обратно к пьянству. На такую подлость не решаются даже опытные интриганы.

Зритель, следует заметить, всегда чует сценическую неправду. «Во, чай дуют», — слышат актеры шепот из первого ряда, который следит за опрокинутой рюмкой. И это говорит о том, что, во-первых, не надо публику держать за дуру, а во-вторых, пренебрегать исходящим реквизитом. Очевидно, поэтому в финале спектакля «Как пришить старушку» с самого начала было решено пить настоящее шампанское и настоящую водку.

— Так кто споил старушку? Тот, кто шляпку спер?

— Там такой эмоциональный красивый финал, что режиссер Мишенька Зонненштраль (ныне покойный) решил, что должно быть именно так, — говорит Ольга Аросева. — И потом, зрители всегда чувствуют, что в этом алкогольном вопросе мы их не обманываем.

На спектакль дирекция отпускает 200–300 рублей. Если учесть, что весьма популярную «Старушку» с Ольгой Аросевой в главной роли в месяц играют несколько раз, то за сезон она обходится театру в 11–12 тысяч рублей. Но, по мнению директора театра, это не расход. «Мы на этом спектакле очень хорошо зарабатываем и можем себе позволить».

У «Старушки» из Сатиры — особая атмосфера. После этого спектакля его участники обычно собираются в гримерной Ольги Аросевой и допивают исходящий реквизит. Причем обслуга — гримеры, костюмеры — всегда готовят к столу горячую картошечку и с любовью режут селедочку. Выпивка плавно перетекает из зала за кулисы.

И мы себе позволим пригубить за трезвый подход к непростому алкогольному делу в нашем театре.

Культурный террор

Если политик плохой артист, он — плохой политик. Кто пренебрегает этой аксиомой, обречен быть неудачником на политической арене. Владеть ситуацией, вниманием масс, иметь хорошую дикцию обязан тот, кто хочет войти в историю отнюдь не театральную. А уж если ко всему вышесказанному добавляется обаяние, можно считать, что тот на коне.

В связи с таким театральным подходом к политике ее представителей можно разделить на персонажей и действительно артистов. Персонажи — это Брежнев, Черненко, холерик Жириновский и как контраст ему — флегма Зюганов. Большим артистом был товарищ Сталин. Долгое время актерскими приемами пользовался первый Президент СССР Михаил Горбачев. Но особняком в этом ряду стоит президент Азербайджана Гейдар Алиев, который, помимо всего прочего, любит устраивать

КУЛЬТУРНЫЙ ТЕРРОР

Насилие посредством симфонии — Президент из драмкружка — Президент как критик — Но критик не президент — Портрет на фоне кулис

Кого можно считать культурным политиком? Того, кто стишатами балуется? Или раз в год отсыпается в правительственной ложе на «Жизели»? И вообще, культурный политик — такое бывает? За этими вопросами я отправилась в Баку, к президенту Азербайджана Гейдару Алиеву, о чьем культурном имидже говорят не меньше, чем о политическом. И который среди политиков считается первым театралом.

На оценку его культличности (не путать с культом) мне отвели один час. Кто бы мог подумать, что предварительное трехдневное ожидание встречи с Гейдаром Алиевым к финалу приобретет абсолютно детективный характер: уже после категорического отказа меня завернут с дороги в аэропорт, доставят в бакинский Белый дом и оттуда прямиком к трапу самолета. Такой антураж больше подходил бы к теме госбезопасности, нефтяной мафии, исламскому фундаментализму и пр. политстрастям. Меня же интересовал не политический, а сугубо мирный Алиев.

Он встретил меня как джентльмен, стоя: стройный, с прямой спиной, как будто в свои 78 по полдня проводит у балетного станка.

— Гейдар Алиевич, это правда, что в свое время, глубоко социалистическое, вы заставляли чиновников ходить не то в театр, не то в филармонию?

— В филармонию. Я всегда посещал симфонические концерты. Вижу — там только половина зала, а этих самых государственных чиновников (смеется) — нет. Начал говорить им. Не действует. И тогда я действительно дал распоряжение оповестить всех заранее, что каждый четверг, в семь часов вечера будет концерт симфонической музыки. И что туда идет Алиев. Приходили все. Многие брали жен, детей, но не всем это было по душе.

Я помню, как однажды в филармонии (обычно я сидел на балконе со своей покойной супругой и рядом — члены руководства республики) супруга толкает меня: «Смотри…» Смотрю: один из заместителей председателя Совмина спит, храпит тихонько. Естественно, я сказал, чтобы его разбудили. Потом, когда мы вышли, жена мне говорит: «Ну зачем ты их мучаешь?» (Смеется).

— Действительно, осчастливить против желания — нельзя.

— Я мучил, потому что видел в этом смысл: помучается, но, однако, что-то поймет.

Он уверен, что культурный террор среди чиновников и партийцев, кстати, им первым введенный на территории бывшего СССР, принес свои результаты. После выступлений серьезной музыковедши, специально выписываемой из Москвы для лекций о русской и зарубежной симфоклассике, в головах госмужей кое-что осело.

Тем более что от пристрастия президента Азербайджана к симфонической музыке выгоду поимели все, кроме отдельных тупых чиновников.

— Я сейчас установил самую высокую зарплату в Азербайджане для симфонических оркестров по сравнению с государственными служащими, — говорит Гейдар Алиев. — Выделил сто тысяч долларов для приобретения новых инструментов. Если не хватит, я дополнительно выделю из нашего резервного фонда.

Филармонию, куда стадами загоняли чиновников, — самое красивое здание в Баку — поставили на капремонт. Ростропович, активно работающий на свой политический имидж, сказал Алиеву, заботящемуся о своей культурной репутации: «Я-то здесь выступаю, в таком большом зале, в президентском дворце, а мне хотелось бы в филармонии». На что Алиев ответил: «К следующему вашему приезду филармония будет готова».