S-T-I-K-S. Москва (СИ) - Кирпиченко Александр Андреевич

— Ты лучше сразу все, кроме одежды, снимай, — посоветовал Василёк, — а то быстро в негодность придёт. У меня даже часы от черноты поломались, а дорогущие были…

Не став спорить с более опытным сталкером в делах чёрной зоны, я остался в одном исподнем. Вернее в штанах от горки и боевой рубахе, ну и берцах конечно, правда обувь не моя, но уже вроде разносилась. Пора делать первый шаг. Собрав все моральные силы, я как в прорубь нырнул.

Мир в глазах перевернулся, я пошатнулся, но с трудом смог устоять на ногах. К горлу подступил ком, но я уже начал приходить в себя, и перестал раскачиваться, как какой-то мертвецки пьяный пешеход. Собравшись, я двинулся вперёд. Трава вела себя просто удивительно, хрустела и ломалась под ногами, и была твёрдой, в отличие от своего нормального состояния. Этот необычный звук разгонял тоску однообразной, безжизненной пустоши, что тянулась до горизонта, на стыке резко переходя в голубизну неба, лишённого любого намёка на хоть самое мизерное облачко.

Теперь моя задача, по плану проверки, что мы с Васильком обсудили, прохаживаться туда-сюда, ведь в походе за черноту мы не будем сидеть на попе ровно, так что даже если это ни на что не влияет, но при испытании времени пребывания в черноте нужно активно шевелиться. Придётся пройти около семидесяти километров по степи, а потом ещё десять с гаком по лесу до ближайшего нормального участка и, скорее всего, это займёт не менее суток. Местность — пресечённая, а мы с грузом.

Пока не знаю, как нам достичь этих результатов или сократить время. Но когда Василёк активно выбирался в черноту ещё в самом начале, с первоначальных, жалких пары минут пребывания, он смог натренироваться до полноценных, уверенных, получаса. Может путём таких вот тренировок удастся чего-нибудь достичь, сравнимого с необходимым временем.

Размышляя о планах на будущие тренировки, я и не заметил, как прошло уже больше получаса, а я продолжал спокойно прохаживаться туда-сюда. Чёрная трава уже настолько втопталась, что совершенно перестала хрустеть, и нам с Васильком, что на всякий случай сидел по близости со своим пулемётом, стало гораздо легче болтать.

И не просто болтать, я старался хотя бы в теории, передать ему те знания, коими обладал, и которые стали невероятно полезны для любого человека, что перенёсся в этот мир. Тактика малых групп и полевая медицина, тонкости в обращении и обслуживании оружия и прочее, и прочее, даже способы завязывания шнурков на берцах, между прочем очень важный аспект современной войны. Да и Василёк смотрится сущим идиотом, со своими бантиками, завёрнутыми за голенище, которые периодически вываливаются от туда, и болтаются как какие-то сопли.

И времени на болтовню хватало, как это не поразительно, но лишь спустя пять часов, проведённых в черноте, мне стало как-то неожиданно тяжело передвигаться. Ноги довольно стремительно, буквально за полчаса налились свинцом, и хотелось где-нибудь присесть, немного передохнуть.

— Двигаться нужно ёлочкой. Практически везде. Это значит что ты смотришь туда, куда несмотрю я, в таком случае, если группа большая, направляя оружие в разные стороны по очереди, это выглядит как ёлка, от того и название пошло. Мы с тобой, в большинстве случаев будем действовать так: я контролирую справа, ну а ты, соответственно, слева, тогда тебе реже придаться мучатся с переходом плеча, — не выдержав, я прервал свой немного сумбурный, монолог, — сейчас, погоди, я отойду на секунду.

Большой булыжник, неведомо как занесённый в эту степь невероятно манил меня. Подойдя к нему, я сразу уселся, и почувствовал себя гораздо лучше. Фу-ух. Можно хоть ноги наконец-то вытянуть и расслабиться. Спустя пару минут глаза без моего ведома, слиплись, и я заснул, не обращая внимания на удивлённые окрики Василька.

— Санёк! Ты как, живой?! — кто-то хлопал меня по щёкам, что отдавалось невероятной болью в гудящей голове.

— Харе меня хлестать! — простонал я, сплёвывая хрустящий песок, что стоял на зубах, — Василёк, дай воды, хреного что-то.

Спустя мгновение в руку уткнулся бок фляжки своим тканевым боком в тёмно-зелёном чехле. Прочистив горло, и даже полив немного на лицо я пришёл в себя.

— Чего стряслось? — поинтересовался я у Василька.

— Да ты вдруг прервался, ушёл к камню, сел и не реагируешь, — махнул напарник рукой в сторону глыбы, — ну я заволновался, а потом вспомнил, в одной из групп так человек погиб, который так же испытывал, сколько там можно продержаться. Рванул вот, вытащил тебя, а ты лежишь и в себя не приходишь, мне даже сначала показалось что пульса нет, но только потом понял, чувствительность у меня из-за того что кожа огрубела, пропала. По дыханию понял, что ты жив.

— Понятно… — задумчиво протянул я, — и сколько в итоге вышло-то?

— Я, честно говоря, в шоке, — Василёк глянул на новенькие наручные часы, — пять часов и сорок восемь минут. Абсолютный рекорд так сказать. Со значительным опережением всех соперников.

— Нормально, — не разделял я его восторгов, — конечно, хорошо, что не пять минут, но нам нужно больше, в разы больше. Восемьдесят пять километров по пересечённой местности, да ещё к тому же чёрной, это тебе не хухры-мухры.

— Что-то ты слишком скептически настроен, прошло сколько времени? Даже меньше месяца, а ты уже вон, считай шесть часов в черноте, с такими темпами мы в миг на той стороне будем, — Василёк принялся разоблачаться от всей снаряги, — сейчас ещё я проверю, сколько теперь могу. Чувство у меня есть такое, что теперь, когда тело так изменилось, я смогу ещё больше провести в черноте.

— Давай, давай, попробуй, мне тоже так кажется. Но то что месяц тут — совершенно незначительный срок… В этом я что-то сомневаюсь, — сохранял свей скепсис я.

— Да ну тебя, — Василёк лишь махнул рукой и захрустел травой на новом участке черноты, — мы спешим что ли куда-то? Местечко тут спокойное, так что всё успеем, даже если это год займёт.

И мы не ошиблись в том, что Василёк тоже должен был прогрессировать. Восемь часов и тридцать пять минут! Такие цифры даже меня обрадовали. Если вначале Василёк проводил в черноте полчаса, то при сохранении темпа, через месяц с лишним мы сможем уже рвануть на ту сторону. И есть у меня надежда на то, что если мы будем активно тренироваться, то даже быстрее достигнем результата. Ведь когда Василёк ежедневно заходил в черноту, он постепенно к ней приспосабливался, а потом, перестал, и вот какой прогресс, даже без посещения зоны. Но это дело будущего.

Сейчас мы уже тут сидим, хрен знает сколько, давно уж отвечерело, так что нам обоим просто необходимо очень плотно откушать. Да и такое чувство у меня, что пора третью жемчужину есть, голова побаливает что-то. Или это последствия от пребывания в черноте?

Пока мы возвращались, принимали пищу да ко сну готовились у меня зрела одна интересная идея, которую, поутру, после приёма жемчужины, предпоследней, Василёк, троглодит эдакий, уже практически всё съел, я и решился реализовать, немного отложив поход к черноте. А удумал я немного обезопасить пункт нашей временной дислокации. Мелкие заражённые меня конечно не пугают, даже если они выломают дверь — до нас не доберутся, а вот люди… В такие отчаянные времена они редко заходят в гости сахару попросить, а к нам зайти очень просто, и попросить у нас можно много чего, не только сахар. И я не сомневаюсь, что кто-то в наши дня и за сахар готов ближнего своего удавить.

Что бы такой риск минимизировать, нужно укрепить дверь. Всё остальное тут в полном порядке, и если бы не она, можно было бы от артиллерии и штурма в башне прятаться. Укрепить, конечно, можно, но с такой основой, даже если её в металл закатать — всё равно бесполезно. А вот добавить новую дверь, можно попробовать.

И можно даже не тащиться по замертвяченой Москве в поисках нормальной двери, она тут под боком. Сделанная из бронестали, двустворчатая, ну и одностворчатая тоже.

Я решил попробовать подкатить БМП к башне, предварительно распахнув двери десантного модуля. Получиться такой своеобразный, пятнадцати тонный, шлюз. Правда если не повезёт, и у недоброжелателей будет ключница, мы предстанем перед ними считай что без штанов, да и к тому же покажем где сидим этой интересной конструкцией.