Глазами любопытной кошки - Тамалин Даллал

ПОВОД ДЛЯ СПЛЕТЕН

Пока мы обедали с англичанкой Пенни и ее семьей, по дому непрерывно сновали маленькие девочки, девчонки постарше и мужчина в белоснежном платье. Он был высокий и стройный, с таким телосложением и черными глазами, что легко мог бы получить роль египетского фараона в голливудском фильме. Малек не сводил с меня глаз, но ответить на его взгляд было бы неприлично. Дом принадлежал семье Малека, а он был одним из одиннадцати братьев и сестер, что сновали туда-сюда.

Внук уважаемого шейха племени, Малек следил за работой крестьян в семейных садах. Чего только он мне не предлагал: и познакомить с женщинами из своей семьи, и упросить девяностолетнюю бабушку показать мне настоящий сиванский свадебный танец, и устроить вечеринку в саду на одной из семейных ферм. Ни одно из этих обещаний не реализовалось, однако он повсюду ходил за мной, как преданная собачка.

В США преследование людей запрещено законом, и чересчур настойчивых поклонников обычно воспринимают как ненормальных, представляющих угрозу. В Сиве навыкам общения с противоположным полом научиться невозможно, да и общения, как такового, не существует. Навязчивость – единственная тактика для мужчин, у которых полно свободного времени.

Я часто сидела в ресторане «Абду», где встречались представители самых разных сиванских социальных кругов. Стуча по клавиатуре своего маленького ноутбука по нескольку часов в день, я время от времени поднимала глаза и неизбежно видела Малека, притаившегося где-нибудь рядом и наблюдавшего за мной из-за столика в углу. Прежде чем до меня дошло, что происходит, об этом знало уже полгорода.

Он постоянно предлагал мне прокатиться на его мотоцикле. Я любила кататься, да и Малек был настоящим красавчиком, но мне не хотелось давать сплетникам повод. Я все еще надеялась глубже проникнуть в это закрытое общество и потому каждый раз говорила «нет».

После вечеринки, устроенной Фредериком (Малек пробрался на нее без приглашения), музыкантов развозили по домам на грузовичках. Мы с Фредериком ждали, пока развезут всех, после чего грузовичок должен был вернуться за нами. Стало холодно, и Фредерик предложил:

– Не жди. Пусть Малек тебя отвезет.

Прекрасно осознавая, какой скандал разразится, если меня увидят разъезжающей по городу на мотоцикле с Малеком в час ночи, особенно учитывая, какая толпа собралась у входа в отель, чтобы поглазеть на нас с Фредериком на запряженной ослом телеге, я пожала плечами и ответила:

– После вечеринки и так все будут обо мне судачить.

Фредерик сказал Малеку несколько слов по-арабски и объяснил, что мы поедем окольным путем.

– Высади меня подальше от гостиницы, – попросила я Малека.

Мне пришлось надеть шлем, чтобы скрыть лицо.

– Все и так узнают мое черное меховое пальто, – заметила я.

Это было модное пушистое пальто, и я носила его каждый день. Малек дал мне свою куртку и собрался надеть мою.

– Так будет только хуже! – возразила я.

Пришлось ему ехать на ледяном ветру в одной только длинной белой рубахе. Миссия была выполнена. Лишь один крестьянин видел, как мы обменивались куртками, а последние сто метров до гостиницы я прошла пешком.

В конце концов я осознала всю бессмысленность подобных предосторожностей. Если бы Малек хотел сделать что-нибудь, у него уже была такая возможность.

И на следующий день в «Абду» я намеренно встретилась глазами с Малеком. Тот позвенел ключами от мотоцикла. Я отбросила мысли о том, что подумают люди, и кивнула.

– Хочешь встретить закат на острове Фатнас? – спросил он.

Фатнас – знаменитое место с горячими источниками. Когда Малек привез меня туда, остров был завален мусором и частично ушел под воду. Мы ехали на мотоцикле по разбитым дорогам, пересекая соляное озеро. Дорогу совсем размыло, и я боялась, что мы вот-вот упадем. В прошлом Фатнас был живописным местом, однако теперь местность, казалось, вот-вот погрузится под воду. Закат оказался прекрасным, как и все закаты в Сиве, но меня опечалил этот вопиющий пример разрушения окружающей среды.

ОХ УЖ ЭТИ МУЖЧИНЫ!

Амир, один из главных танцоров с вечеринки Фредерика, имел уникальную внешность: у него были шоколадно-коричневая кожа, светлые глаза и точеные черты лица. Фредерик пригласил его на ужин, и Малек тоже пришел. Фредерик усадил Малека слева от меня, а Амира – справа.

На вечеринке Амир показался мне очень харизматичным – потрясающий танцор, барабанщик и певец. В другой обстановке он выглядел очень юным: весь вечер возился со своим сотовым, ответил по меньшей мере на двенадцать звонков и в целом вел себя как подросток. Он был младше, чем мне показалось, и, пожалуй, чересчур худым. Я спросила, сколько ему лет, и он ответил: «Скоро двадцать шесть». Целыми днями Амир работал в саду, любил выпить финикового вина и попеть с собой наедине, а потом шел домой и садился подальше от родителей, чтобы те не учуяли запах алкоголя.

Отец Амира – знаменитый сиванец, который выступал перед самим президентом. У него была коллекция из нескольких сотен сиванских песен, и Фредерик давно хотел записать, как он их поет. Я предложила свою видеокамеру с превосходным микрофоном, потом нужно будет почистить запись от шумов в студии и переслать копию в Сиву. Амир пришел в восторг и пригласил нас к себе домой на обед на следующий день, а потом в свой сад.

Семья Амира жила в четырехэтажном глинобитном доме, словно оставшемся со времен Средневековья, с лабиринтом просторных комнат. Его мама приготовила вкуснейший обед: шорбит (суп из овощей и каких-то потрохов); салат из помидоров, огурцов, петрушки, острого перца и лимона; мулукхию (суп темно-зеленого цвета из склизкой египетской травки) с питой; рис, перемешанный с мелкими макаронами, и чай.

После обеда Амир проводил меня в комнату, где его мать принялась доставать из шкафа одежду. Я сначала подумала, что она хочет мне ее продать. Она достала свое свадебное платье и покрывало. Платье было похоже на просторную белую рубашку, сплошь расшитую шелком, ракушками и разными амулетами. «У меня уже есть свадебное платье из Сивы», – сказала я. Амир настоял, чтобы я примерила платье, затем надел мне на голову покрывало с изысканной вышивкой, блестками и цветными кисточками и отвел меня в комнату, где мужчины пили чай. Сам он переоделся в костюм крестьянина и стал позировать рядом со мной, пока все щелкали нас на свои сотовые телефоны. Наши «свадебные» фотографии потом украсили экранчики телефонов всех его друзей и родных.

Амир взял мою камеру и снял, как его мать замешивает хлебное тесто; он умело сделал так, чтобы в кадре оказались лишь ее руки и тесто.