Повседневная жизнь охотников на мамонтов - Михаил Аникович

И у взрослых все по-другому, все не так, как в родной общине. Нет, за два года Нагу всякого насмотрелся. И ссоры здесь случались, и даже драки... Да только все равно все — не так. Начать с того хотя бы, что здесь у большинства мужчин только по одной жене! Нагу когда это понял, — себе не поверил, — как такое возможно?! Сдуру спросил у Йорра: «Твой отец вождь. А сколько у него жен?» Йорр изумился: «Как — сколько? Одна. Дядя-то мой жив!»

Вот оно что! Оказывается, по их обычаям мужчина второй женой взять может только вдову покойного брата. И даже обязан взять; отказываться не принято...

Жены у них своих мужей вроде бы и не боятся нисколько; и у себя под кровом свободно держатся, и в самой общине. Иная еще и покрикивает; своими ушами слышал! Хотя в мужские дела, похоже, не лезут... Впрочем, всех тонкостей их семейной жизни он понять, конечно, не мог; здесь и своим-то младшим не все открыто, а уж ему, чужаку, и подавно. Но все равно, разница — в глаза бросается!

Нагу часто думал: почему так? Почему у детей Тигрольва родившаяся девчонка чуть ли не горе, а здесь — ей даже рады? Быть может, потому, что у детей Волка рождается больше мальчишек? Так что же, — значит, их предки, их духи-покровители сильнее, чем у детей Тигрольва? Нагу даже головой мотал, стараясь отогнать такие чудовищные мысли, но они возвращались снова и снова.

Позднее, став взрослым и попав на юг, к охотникам на бизонов, он сталкивается с еще более странными для него обычаями:

...Есть сходное, но и оно иное. Семейная жизнь здесь больше похожа на то, что Аймик помнил по своей родной общине, или, скорее, даже по общине детей Волка, чем на то, с чем пришлось ему столкнуться у детей Сизой Горлицы: у каждой семьи — свое жилище; в нем живут муж, жена и дети, а подчас и неженатый брат, и кто-то из стариков-родителей. Однако здешние женщины не только не запуганы своими мужьями; порой кажется, — они еще свободнее, чем жены и сестры сыновей Волка. Даже мелькала странная мысль: уж не они ли здесь верховодят?

Позднее Аймик узнал: так оно и есть! Почти так. Дети у них, например, не отцовскому Роду принадлежат, а материнскому. Бросит жена мужа, в свой Род вернется, — и детей забирает. А уж о таком даже в общинах детей Волка слыхан не слыхали!

Кайт говорил своему гостю:

— Оно — так. Большая воля нашим бабам дана. Но это лишь на зимовке. Попробуй-ка мне на летней Тропе кто слово поперек сказать... хоть бы и жена.

О-го-го!

И засмеялся. Но на вопрос Аймика, почему их дети материнскому Роду принадлежат, не отцовскому, — только глазами заморгал:

— А... как же?! Рожают-то бабы, не мы!.. А у вас, северян, по-другому?..

Как мы видим, и у охотников на мамонтов, и у их ближайших соседей брачные обычаи, отношения между мужчинами и женщинами кажутся весьма различными. Тут процветает многоженство, там оно редкость; в одном Роду женщина, кажется, и слова не смеет сказать (впрочем, это не помешает ей, при случае, нашептать, кому следует, нужные словечки), в другом — «большая воля нашим бабам дана». И все же есть нечто общее. В первую очередь, это повсеместное следование Закону Крови — экзогамии, являвшейся залогом стабильности каждого охотничьего сообщества. Да и в отношениях молодежи до брака во всех архаических обществах прослеживается немало общих черт.

Любовь и добрачные отношения

Жизнь молодых людей в первобытных охотничье-собирательских общинах просто не могла быть изолированной — в силу условий жизни и деятельности. Если соседние общины располагались не слишком далеко, юноши и девушки, еще не прошедшие посвящения во взрослые, могли часто встречаться «на нейтральной территории» или ходить в гости друг к другу. И, как водится в этих случаях, между ними возникали «романы».

Посвящение во взрослые члены Рода, по всем этнографическим аналогиям, происходило очень рано — в 12—13 лет. Женились по закону и выходили замуж тоже рано. Поэтому добрачные отношения — если они возникали — по-видимому, были достаточно коротки. Учитывая физическую незрелость неженатой и незамужней молодежи, такие отношения, вероятно, только в редчайших случаях кончались беременностью до брака. Впрочем, следует помнить и другое: в тот период люди не имели ни малейшего понятия о реальном сроке беременности. К примеру, по представлениям австралийских аборигенов, дожившим до нашего времени, зачатие происходит в тот момент, когда будущая мать ощущает движение плода в своем теле. Поэтому даже в тех случаях, когда реальное зачатие происходило несколько раньше, к моменту появления явных признаков беременности молодая женщина, чаще всего, была уже благополучно замужем.

Приведем отрывки из романа «Закон крови», с описанием «добрачных» обычаев людей костенковско-стрелецкой и городцовской культур ранней поры верхнего палеолита. Эти описания вполне применимы и к сообществам охотников на мамонтов:

...Ни у детей Мамонта, ни у Серых Сов, да и ни у кого из известных им общин, любовь неженатых и незамужних взрослых не считалась чем-то зазорным: дело молодое! Да и как ты узнаешь, правилен ли выбор, если не встречаешься с избранником или избранницей? Ну, а если дело уже совсем налажено, и Начальный дар принят, и жених свое новое жилье готовит, куда поведет хозяйку очага, — тут и говорить не о чем! Впрочем, строгих правил здесь нет; Арго, например, первый раз познал свою Айю уже после свадьбы, в родном доме, около общего очага... Женатые тоже, бывает, тайком встречаются, — конечно, не со своими мужьями, и не со своими женами. Тут дело иное. По-всякому бывает. Порой дело кончается ничем, порой — побегом и даже убийством, а порой, — дарами, мирным разводом и новым браком... Нет твердых правил и относительно «супружеской неверности»; все дело в конкретной ситуации. ...А ведь бывают и такие обстоятельства, когда жена просто обязана разделить гостевую лежанку с чужим, — по законам гостеприимства!

Кийку и Айрис впервые сошлись в конце прошлого лета, когда был уже дан и принят Начальный дар, когда свадьба была решена. Такие встречи должны быть тайными не потому, что они запретны, — чтобы не навели порчу. Мать Айрис, конечно, знала; знала и Нава. Арго это не касалось, а Мал... Мал не знал ничего еще и потому, что сам предпочитал не знать...

..Молодые мужчины возбужденно разговаривали, вспоминая Великую ночь. Скоро придут их братья, принесут им белые одежды, надеваемые только в самых торжественных случаях, и они все отправятся домой, в уже почти забытое и тем острее манящее стойбище.

— А осенью я женюсь! — заявил Каймо. — Мы с Туйей давно решили: и весны не будем ждать!

— Тяжело придется твоей жене, — притворно вздохнул Вуул, — в жару не раздеться: засмеют!

Мужчины дружно рассмеялись. Туули еще в прошлом году хвастал, что они с Туйей, веселой черноглазой девочкой из рода Серой Совы, «трахаются, как взрослые». А была верная примета, — и мальчики знали о ней не хуже своих сестер: если девчонка всерьез трахается с мальчишкой, то у нее всю жизнь, еще до родов будут отвислые груди.

Каймо, однако, смеялся громче всех.

— А я вам все врал! Мы с Туйей только возились, — и ничего больше. А пожениться решили сразу, как я только стану мужчиной.

А вот описание юношеской любви охотника на мамонтов в романе «Тропа длиною в жизнь»:

...Ата! С того самого момента, когда Нагу ощутил, как прикосновение, ее взгляд, увидел ее мягкие губы, дрогнувшие в неуверенной улыбке, все переменилось. Да, вот так, сразу, изменился и мир вокруг, и он сам! Уже тогда, за первой трапезой под кровом колдуна детей Волка, он понял вдруг, что не глазами замечает даже, — чувствует каждое ее движение, — помимо своей воли, помимо желания! И что это очень, очень важно. Самое важное! И что так оно и будет впредь: он, Нагу, и отвернувшись, будет видеть эту незнакомую девочку.

Понимал ли Нагу тогда, что с ним происходит? Не очень. Он знал твердо: такое недостойно мужчины; недостойно будущего сына Тигролъва! Сын Тигрольва, бесстрашный охотник на самых могучих зверей, не может унижать себя перед женщинами; никогда и ни за что на свете! Мужчина должен кормить тех, кто рожает ему сыновей, должен о них заботиться. И наказывать, если нужно: он — сильный, он — главный! Так учил его отец; так учила его сама жизнь в родном стойбище. И что же теперь, — все это насмарку?!

Получалось: он, будущий охотник великого Рода, оказался слабее какой-то девчонки! И самое страшное: ему это приятно! И самое досадное: она словно и не замечает того, что с ним творится! Первое время порой просто хотелось дать ей хорошего тумака! Да нельзя; здесь это не принято; он быстро понял. И еще понял потом: хорошо, что нельзя! Ведь по-настоящему-то ему защищать ее хотелось, а вовсе не обижать. Защищать от кого угодно: от хищников (даже от своего брата-тигролъва), от лесного пожара, от чужаков, жаждущих крови... Да что там вспоминать? Дурачок он был, сущий дурачок...