23 главных разведчика России - Леонид Млечин

11 декабря 1952 года по инициативе Сталина бюро президиума ЦК приняло решение объединить первое и второе главные управления министерства госбезопасности в главное разведывательное управление МГБ СССР. 5 января 1953 года появился соответствующий приказ по министерству. Начальником главного разведуправления МГБ был назначен первый заместитель министра госбезопасности генерал-лейтенант Огольцов.

Сергей Иванович Огольцов окончил двухклассное училище и работал до революции письмоносцем. После революции он сразу стал следователем уездной ЧК в Рязанской губернии. Потом оказался в Полтавской ЧК, где заведывал бюро обысков. В 1923 году его перевели в систему особых отделов в армии, и он год проучился в Высшей пограничной школе ОГПУ. В 1939 году майор госбезопасности Огольцов возглавил ленинградское управление НКВД. Во время войны был начальником управления в Куйбышеве и наркомом госбезопасности в Казахстане.

В декабре 1945 года Огольцова вызвали в Москву. На заседании Политбюро от поста наркома Сергей Иванович отказался, сославшись на то, что у него нет ни опыта, ни знаний для такого поста. Тогда Сталин назначил наркомом Абакумова, который в войну руководил военной контрразведкой СМЕРШ. Сергей Иванович стал его первым заместителем.

«Хотя материально мы жили достаточно неплохо, – вспоминает сын генерала Николая Кузьмича Богданова, заместителя министра внутренних дел, – но, когда бывали в гостях у Огольцовых, мне казалось, что мы просто бедняки – такая там была обстановка, угощение, конфеты. По-моему, именно Раиса Сергеевна Огольцова являлась главной заводилой при поездках по спецбазам и магазинам с целью приобретения необходимых вещей. Отправив руководящих мужей на работу, жены созванивались между собой и договаривались о поездке. Потом обращались к своим мужьям с просьбой прислать машину. Иногда каждая из высокопоставленных дам ехала на своей машине, порой объединялись вместе.

На автомашинах ряда руководящих работников тогда имелись правительственные гудки, представлявшие собой две удлиненные хромированные дудки, устанавливавшиеся на переднем бампере перед радиатором. Они издавали низкий трубный звук. Едва завидев машину с гудками, инспектора милиции немедленно включали зеленый свет, а если был подан звуковой сигнал, то вообще сходили с ума, обеспечивая беспрепятственный проезд».

Из всех заместителей Абакумова Сергей Огольцов производил впечатление самого разумного и толкового человека. Казался и менее других запятнаным грязными делами, пока не стало известно, чем он занимался. Огольцов руководил операцией по убийству художественного руководителя Государственного еврейского театра Соломона Михайловича Михоэлса в январе 1948 года.

Огольцов сам рассказал об этом, когда его после смерти Сталина арестовали. Абакумова и Огольцова вызвали в Кремль 27 декабря 1947 года.

«Во время беседы, – рассказывал Огольцов, – товарищем Сталиным была названа фамилия Михоэлса, и в конце беседы было им дано указание Абакумову о необходимости проведения специального мероприятия в отношении Михоэлса, и что для этой цели устроить автомобильную катастрофу».

Непосредственное руководство операцией было поручено Огольцову.

7 января 1948 года Соломон Михоэлс и театральный критик Владимир Голубов-Потапов отправились на поезде в Минск, чтобы отобрать несколько спектаклей, достойных выдвижения на Сталинскую премию. Вслед за ними на двух машинах в Минск выехала «боевая группа МГБ» – сам Огольцов, его помощник майор Александр Харлампиевич Косырев, начальник отдела (ведавшего работой с интерлигецией) 2‑го главного управления (контрразведка) полковник Федор Григорьевич Шубняков, сотрудники отдела «ДР» (террор и диверсии) полковник Василий Евгеньевич Лебедев и старший лейтенант Борис Алексеевич Круглов (специальность – диверсии на транспорте).

Московская боевая группа разместилась на даче министра госбезапасности Белоруссии Лаврентия Фомича Цанавы в пригороде Минска – поселке Слепянка. Чекисты постоянно следили за Михоэлсом, которого окружало множество актеров, режиссеров и просто поклонников. Приезд выдающегося артиста был большим событием для театральной Белоруссии. Огольцов позвонил министру Абакумову: ничего не получается.

«О ходе подготовки и проведения операции, – рассказывал Огольцов, – мною дважды или трижды докладывалось Абакумову по ВЧ, а он, не кладя трубки, по АТС Кремля докладывал в Инстанцию».

Инстанция на языке тех лет – это Сталин.

Виктор Абакумов потребовал выполнить приказ вождя любыми средствами и разрешил использовать секретного агента 2‑го главного управления МГБ, который сопровождал Михоэлса. Этим агентом был театровед Владимир Голубов-Потапов.

«Мне было поручено связаться с агентом и с его помощью вывезти Михоэлса на дачу, где он должен быть ликвидирован, – рассказывал Шубняков – На явке я заявил агенту, что имеется необходимость в частной обстановке встретиться с Михоэлсом, и просил агента организовать эту встречу. Задание агент выполнил, пригласив Михоэлса к «личному другу, проживающему в Минске».

Михоэлс, очень открытый человек, жаждавший общения, охотно согласился. Вечером 12 января они с Голубовым-Потаповым сели в машину к Шубнякову, который выдавал себя за «инженера Сергеева». За рулем сидел старший лейтенант Круглов. Когда машина въехала в ворота дачи Цанавы, Шубников пошел докладывать Огольцову: «Михоэлс и агент доставлены на дачу».

Огольцов по ВЧ опять связался с Абакумовым. Министр по вертушке позвонил Сталину. Сталин был еще на даче. В тот вечер он приедет в Кремль поздно, заседание Политбюро начнется в половине двенадцатого ночи.

Вождь подтвердил свой приказ. Абакумов велел действовать.

«С тем, чтобы создать впечатление, что Михоэлс и агент попали под машину в пьяном виде, их заставили выпить по стакану водки, – рассказывал Шубняков. – Затем они по одному (вначале агент, затем Михоэлс) были умерщвлены – раздавлены грузовой машиной…

За руль «студебеккера», судя по всему, посадили сотрудника белорусского МГБ майора Николая Федоровича Повзуна.

Судебно-медицинская экспертиза установила: «У покойных оказались переломанными все ребра с разрывом тканей легких, у Михоэлса перелом позвонка, а у Голубова-Потапова – тазовых костей. Все причиненные повреждения являлись прижизненными…»

Читать эти документы почти невозможно. Чекисты хладнокровно давили грузовиком живых людей, которые находились в полном сознании и умирали в страшных муках. И при этом они не понимали, за что их убивают и кто убийцы…