Подвиг разведчика - Валерий Рощин

Ровно расставленные в его воображении на исходных позициях фигуры, были готовы сойтись в сражении не на жизнь, а на смерть. И ничто на сей раз не поможет хитрецу Князеву: ни талантливый тренер, умело подающий какие-то загадочные знаки с фланга зрительской зоны, ни надуманные судейские замечания в адрес абсолютно корректного и дисциплинированного Азимова, ни внезапная замена якобы неисправных часов, когда партия неумолимо катилась к гибельному цейтноту питерского шахматиста…

Чеченский аналитик усмехнулся, сверкнув ровным рядом белоснежных зубов

— порой его желание взять реванш походило на сумасшествие. Частенько замечая за собой эту слабость, он ничего поделать не мог, да и не старался унять маниакального рвения. Рука его на мгновение зависла над конем — единственной фигурой, оставшейся от рати белого короля и, вдруг резко переставила его на другое поле.

— Вам шах, господин Князев, — одержимо прошептал он.

И тут же сделал единственно возможный ответный ход королем черным — недавним фаворитом, имевшим ощутимое преимущество на протяжении всей партии и сумевшим почти наголову разбить соперника, загнать его в угол.

— А теперь мат, — сурово произнес Рустам, гулко стукнув белым конем по белой же клетке.

Чуть помедлив, черный король качнулся, упал и покатился вдоль края видавшего виды шахматного поля, пока не соскользнул на карту, а следом и на грязный, сколоченный из грубых досок пол…

Часть четвертая

Цугцванг

/Январь—апрель 2005 г./

Глава первая

/Горная Чечня/

До полудня пятого января разведчики зафиксировали появление еще двух бэтээров и одного «Урала», проследовавших через перевалочный лагерь на восток с полуторачасовым интервалом. Бортовые номера транспортеров были совсем иными: «17» и «22». Константин опять настороженно прислушивался к работе дизельных двигателей и молча о чем-то раздумывал…

Центр безмолвствовал — на короткую реплику с вопросом о дальнейших планах, посланную Бергом по приказу Ярового, ответа не последовало.

— Ну, как полагаешь, успеют наши предпринять какие-то контрмеры в Дагестане? — подсел к нему Павел.

— Успеют… — рассеянно качнул головой майор.

— Стало быть, не зря мы тут вторую неделю мерзнем, и рожи всем ветрам подставляем, а?

Офицер не отвечал. Тогда Ниязов сменил тему:

— А про нас, Костя, они не забудут?

— Не должны…

— Чего ж спутниковая связь-то молчит? — не унимался снайпер. — Дело мы свое справно исполнили, могли бы побеспокоиться — забрать вертушкой с этого конца географии. Через час бы уж в жаркой баньке Ханкалинской базы парились. А потом наваристыми горячими щами под водочку в офицерской столовке баловались. Завтра, глядишь и в Питер бы махнули с оказией…

Внутри у Константина было неуютно и беспокойно. До того беспокойно, что даже упоминание Павлом элементарных благ цивилизации не привнесло облегчения, не согрело душу. Что-то не давало ему покоя и крохотной занозой в подсознании саднило, терзало, изводило…

«На восток ушли люди Абдул-хана, человек семьдесят, — прикуривая сигарету и не обращая внимания на треп старшины, рассуждал офицер «Шторма». — Абдул-хан — амир средней руки. Большим талантом в стратегии не блистал, но и балластом в армии Ичкерии не был; да и воины его — парни не из самых слабых. Там же, где-то у Дагестана, судя по признанию трех погибших под завалом курьеров, обосновался и Абдул-Малик, а он, несомненно — знаковая фигура и весьма толковый командир бригады численностью штыков этак под четыреста. Вот уже два серьезных факта, говорящих в пользу готовящейся в тех краях заварушки. К тому же и какие-то безвестные Ахмет с Черным Арабом выбрали целями своим бандам дагестанские селения близ чеченской границы…»

— Все, сегодня уже не пришлют, — снова встрял в тягучие мысли Константина обреченный и страдальческий голос Ниязова.

— Что?.. — очнувшись, переспросил командир.

— Не прилетит сегодня за нами вертушка — вишь, как погодка закручивает! Мать ее!.. А я уж размечтался… От же загнал нас черт! куда ворон костей не таскал!..

Костя посмотрел вверх, поежился от холода и поднял воротник куртки. Январь на Кавказе, как нарочно, выдался морозный, с буйными ветрами. Наслаждением бы стало пожалиться товарищу, ковырнуть слух разудалым словечком, шибануть хлесткой фразой. Но он все так же молча взирал на белое январское солнце, уже подумывающее ползти к горизонту… В течение первой половины дня погода действительно резко менялась, и к четырнадцати часам свежие порывы ледяного воздуха стали укутывать горные вершины в серую, тяжелую облачность. Обширный циклон, накрывая взбалмошным краем юг Чечни, хмурил небо и бередил белесые склоны, подхватывая с них и развеивая по округе снежную, беспорядочную круговерть.

От дум, от холода, от бессонных ночей на душе майора стало еще беспокойнее, муторнее…

— Займись-ка, Паша лучше обедом, — подавив тяжелый вздох, посоветовал он старшине, — а то, неровен час, придется куда-нибудь прогуляться за тридевять земель.

— Куда это?! — обалдел снайпер.

— Пока не знаю, — невнятно отвечал тот.

И выбросив в снег окурок, Яровой опять погрузился в невеселые думы…

«Но есть в наличие и ряд других фактов, пусть не столь явных, однако косвенно опровергающих первые. Все чеченские милицейские посты, встреченные нами на дорогах, бесспорно, были предупреждены о передислокации банд к Дагестану. Это стало очевидно, когда мы догоняли конопляный караван — дэпээсники, словно сговорившись, проверяли транспорт, идущий в западном направлении и отворачивались, когда мимо проезжали на восток вооруженные моджахеды. Вот тут-то и кроится загвоздка!.. Разве стало бы командование Вооруженных сил Ичкерии посвящать в свои секретные планы целую прорву продажных ментов?.. Нет, полагаю, разумный и осторожный стратег так никогда бы не поступил!»

Чиркейнов и Берг под руководством Ниязова копошились у кучки ранцев. Трое мужчин пытались возвести из спальных мешков и прочего скарба какое-то строение с наветренной стороны, дабы ледяные порывы, достигшие ураганной силы, не задували крохотный огонек, колыхавшийся над сухим спиртом. Кажется, задачка была не из легких: инженер громко пыхтел, улем подвывал своим тенорком, взывая к помощи Аллаха, а снайпер отчаянно ругался…

«Какие нам еще удалось заполучить опровержения версии «дагестанского удара»? Да, верно… Мы со старшиной своими глазами видели переход через перевал необстрелянных волонтеров, вооруженных корявыми ружьями, с коими не то что воевать против наших регулярных частей, а и ворон-то пугать зазорно. С курьерами тоже далеко не все понятно — посланы были Абдул-ханом к Абдул-Малику, отряды которых расположились по соседству, у самых границ Дагестана; а горе-нарочные поперлись стокилометровым крюком едва не через Ингушетию. И шли опять же с устным донесением, будто вся радиосвязь у амиров враз испортилась, отказала…»

Сноровистый Пашка нашел выход из положения: скинул с себя утепленную куртку, накрыл ею сверху бесформенное сооружение из ранцев, спальников и двух автоматов. Сам же подлез где-то сбоку и запалил-таки проклятые спиртовые таблетки. Вылезти из «конуры» наотрез отказался, покуда не закипела вода для чая. Потом уж, обжигая руки о литровую алюминиевую посудину, появился повеселевший, взбодрившийся.

— Живем! Готовь мужики емкости с заваркой! — радостно вскричал он. Разливая кипяток в подставленные кружки, приговаривал: — Уж так и быть, с горячим обедом могу тут задержаться до завтра. Но не дольше!

Скоро все четверо пили свежий чаек, закусывали мясными консервами и твердыми, как камень галетами. На десерт был шоколад…

«А боле всего сбивает с толку последнее наблюдение, — медленно прихлебывая горячий напиток, мучительно копался в своих сомнениях Константин. — Я не дока по части техники или движков, но звук!.. Из шести, замеченных нами бэтээров, все нечетные, а именно: первый, третий и пятый — работали на неполных оборотах; ехали солидно, с запасом мощности; моторы звучали одинаково глухо, монотонно, без глубин и оттенков. А четные: второй, четвертый и шестой — гудели надрывно. И работа их дизелей также в равной степени была похожа, но сходство слышалось в другом: громкий гул разбавлялся звонкой высотой, цилиндры пели разноголосо и, кажется, один из глушителей грешил пробоиной. А вот «Уралы»… Нет, все три грузовика молотили однообразно, словно час назад прошли регулировку на одном и том же компьютере. Смешно и неправдоподобно! Этих устаревших монстров и на заводском-то конвейере так дотошно не тестируют. Но разве это не красноречивый намек на то, что по берегу курсировал всего один автомобиль? Похоже на то!.. Автомобиль — один, а бэтээров — два».