Что мы делаем в постели: Горизонтальная история человечества - Брайан Фейган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Индивидуальность – это одно, а здоровье – совсем другое. Многие писавшие о дизайне в Америке середины XIX века не одобряли обилие ковров, балдахины или пологи у кроватей, драпировку стен – слишком много пыли скапливалось в них, что затрудняло уборку помещений. Все больше людей выступало за свежий воздух и его хорошую циркуляцию. Считалось, что спальня, выходящая окнами на юг, привлекает самые здоровые воздушные потоки. Кто-то даже рекомендовал людям спать головой на восток, чтобы тело располагалось по направлению движения солнца. Дамский домашний журнал Ladies' Home Journal и другие издания поощряли сон на крытых верандах, расположенных рядом со спальней. Можно было спать в спальном мешке или под специальными маркизами, которые крепились вокруг окна спальни и простирались над головой спящего. Через окно спальни можно было побеседовать с теми, кто находился снаружи под навесом. Муж, жена и дети могли спать на одной веранде.
Реклама мебели для спален от Maple of London, включающей белый спальный гарнитур и «железные и латунные кровати с балдахинами», 1886 год[46]
К середине XIX века специальная меблировка спален становится постепенно все более привычной. Более тщательно продумывается декор комнаты: его всегда выстраивали вокруг кровати, которая может быть простой или украшенной затейливым балдахином. Извечную проблему освещения по-прежнему решали в основном с помощью свечей, которые были крайне опасны в постели, особенно если читатель засыпал. Пантон предложила использовать свечные фонарики, а газовые рожки размещать на стенах с помощью кронштейнов, что позволяло максимально осветить комнату. Она любила комнатные растения в декоре и советовала спать ночью хотя бы с небольшим открытым окном. Спальне в целом надлежало быть «красивой, изысканной и тихой», столь же тщательно обставленной и продуманной, как столовая и гостиная. Все должно было выглядеть «очень мило».
Уход за кроватью
Из всех предметов обстановки в доме XIX века кровать, пожалуй, требовала самых значительных хлопот. К 1860-м годам балдахины постепенно выходили из моды. Им на смену явились медные или железные кровати: их легче было содержать в чистоте и без насекомых. Использование таких кроватей всячески поддерживали авторитетные советчики по спальням. Когда в обиход вошли кровати с деревянными и металлическими основаниями, на них укладывали слоями шерстяные и стеганые одеяла, простыни, множество перин и матрасов из конского волоса и соломы. Пантон ненавидела деревянные кровати, она ссылалась на «огромные неприятности с некоторыми мелкими животными, которые таинственным образом становились их обитателями». В этом случае кровати приходилось разбирать, чистить и собирать заново{164}. Если кто-то с инфекционным заболеванием спал в деревянной кровати, то она считалась опасной для дальнейшего использования, и потому Пантон рекомендовала ее сжечь. Она отдавала предпочтение железным или латунным кроватям, считая их более «чистыми и безопасными для здоровья». Сама она спала на пружинном матрасе, сделанном целиком из тонко сплетенных цепей, который был, по ее мнению, гораздо лучше, чем «старомодные пружинные кровати», скрипевшие всякий раз, когда человек ворочался: «В ней беспокойно и уснуть невозможно». Одно викторианское руководство по ведению домашнего хозяйства настоятельно рекомендовало использовать кровать с железным основанием, плотную холстину – чтобы накрывать металлические пружины, три или четыре одеяла, пуховые перины и наволочки. Автор советовал переворачивать матрас каждое утро и менять наволочку два раза в день: декоративные использовать ночью, простые – днем.
Главный специалист по викторианскому ведению домашнего хозяйства Изабелла Битон была еще скрупулезнее. Она указывала на необходимость выносить бархатные стулья перед уборкой спальни, чтобы не повредить их поднятой пылью. «При устройстве постели, – писала она, – следует руководствоваться фантазией хозяина; некоторым нравятся кровати с уклоном от изголовья к изножью, слегка выпуклые посередине, другим – совершенно ровные». Горничная должна была учитывать все вкусы спящего, не забывая хорошенько перетрясти всю постель, взбить и перевернуть матрас. Перья, выпавшие из перины, должны быть возвращены обратно в чехол. Когда длительный процесс укладки многочисленных постельных принадлежностей был завершен, «поверх всего стелили покрывало, которое должно было ниспадать изящными складками»{165}. Если следовать всем советам и убираться тщательно, без «ненужной суеты и спешки», то уборка могла длиться вечно. Остается лишь пожалеть горничных, которым приходилось выполнять инструкции миссис Битон.
Настоящая армия слуг работала без устали, чтобы поддерживать викторианские кровати свежими и пригодными для сна с точки зрения чистоты, здоровья и правил этикета. Если слуг было мало или не было вовсе, задача поддержания чистоты в викторианской спальне всей тяжестью ложилась на хозяйку дома. Ширли Форстер Мёрфи, главный санитарный врач Лондонского окружного совета в 1890-х годах, описывала домашнюю пыль как «порошок высохшей лондонской грязи». Это была смесь дорожной пыли, частиц всевозможных разлагающихся веществ, «помета лошадей и других животных, внутренностей рыб… тел мертвых кошек и разного содержимого мусорных баков»{166}. Не говоря уже о том, что сотни тысяч домов и коммерческих зданий в Лондоне отапливались углем и висящая в воздухе сажа пачкала все вокруг. Заботливые хозяева покрывали свою мебель чехлами, которые регулярно стирали. Оседающая на все поверхности пыль загрязняла даже щетки для волос, которые становились черными уже после одного расчесывания. Современному европейцу сложно себе представить все многообразие былой грязи – воздух сегодня несравнимо чище.
Матрасы обычно набивали конским волосом, но это было удовольствие не из дешевых, более доступным представлялся наполнитель из коровьего волоса или шерсти. Подобные матрасы клали поверх матрасов из соломы, прикрывавших железную раму. К концу XIX века многие дорогие матрасы имели пружинную сетку, но и на них нельзя было спать без волосяного матраса. Если матрас не имел пружин, его покрывали простынями и подстилками, чтобы защитить от всепроникающей копоти, а поверх часто клали перину. Такие кровати были дорогими, и их обслуживание требовало больших хлопот.
Чтобы волокна наполнителя не сбивались комками, матрас приходилось ежедневно переворачивать и встряхивать. Первая подстилка заправлялась под самый нижний матрас для защиты от сажи и копоти. Потом стелили еще пару простыней, за ними – несколько одеял (в холодную погоду целых четыре), следом укладывались валик и подушки. Подушки были в добротных голландских чехлах, а сверху надевали наволочки. Стирка всего этого постельного белья была еще одной тяжелой задачей. Некоторые авторы пособий по ведению хозяйства предлагали стирать одеяла (вручную!) раз в две недели, а простыни – примерно раз в месяц. Если в постели спят двое, то простыни следует стирать раз в две недели. Чтобы хоть как-то облегчить этот труд, стирка простыней производилась поэтапно на основе ротации: выстиранную нижнюю простыню клали сверху, несвежая верхняя простыня становилась нижней и т. д.
Дважды в год, весной и осенью, проводилась генеральная уборка всей постельной параферналии. Другой выдающийся специалист по ведению домашнего хозяйства, Мэри Хавейс, заметила, что в спальне порядочных людей недопустимо наличие блох{167}. Матрасы и подушки регулярно выносили на улицу для проветривания. Каждые несколько лет рачительные хозяева, у которых хватало слуг для выполнения тяжелой работы, перебирали постельное белье, распарывали перины и матрасы, промывая волос и просеивая перья, чтобы избавиться от пыли. Важно было хотя бы раз в неделю проверять постели на предмет блох и других насекомых. Если
