Ванька-ротный - Александр Шумилин

— Сергей! Сходи в баню! Пригласи Сенченкова! Скажи, чтоб пришел! Посоветоваться надо!

— Я товарищ гвардии капитан отселева крикну!

— Нет Сергей! Ты дорогой сам туда сходи! Пригласи с уважением, чтоб другие видели! Сходи! Сходи! Не ленись! Ты брат парень шустрый на ходу и не ленивый!

Я остался один, почесал затылок и опять задумался. Начальство в приказе требует, чтобы разведка пошла под обрыв. И я и ребята знают, что от туда живым не вернешься.

Вон в роте дивизионной разведки, именуемой 3 ОГРР (3-я отдельная гвардейская разведрота) по приказу штаба дивизии в ночь на 30.12.43 г. выслать в тыл противника, радиофицированную разведгруппу с задачей вскрыть глубину обороны противника, характер его оборонительных сооружений восточнее и юго-восточнее Витебска, наличия и места расположения резервов противника, захвата контрольных пленных, с выходом с ними в район своих частей. Что получилось?

Группа, имея радию, вышла, как указано в приказе в ночь на 30-ое, как положено. Но не доходя до передовой группа повернула обратно, отошла в свой тыл километров на пятнадцать, расположилась в лесу и стала передавать данные о противнике. В назначенный срок, через пять дней группа вернулась в расположение дивизии. Некоторых представили к медалям, а одного парня взяли и обошли. Он по пьянке возьми да и скажи. Скандал был невероятный. Командира роты сняли с занимаемой должности, перевели в роту охраны. Теперь он был командиром роты автоматчиков. В разведку ему не надо ходить и за работу разведчиков ответственности никакой.

Вскоре вернулся Сергей и вслед за ним в палатку зашел Сенченков. Он внимательно все выслушал и во многом со мной согласился. На следующую ночь нам предстояло вместе с ним проиграть весь вариант на снегу у себя в тылу. Нужна была подходящая местность. Утром после кормежки мы должны были отправиться искать ее.

В эту ночь, когда разведчики мылись в бане, в блиндаже на передке случилось непредвиденное |происшествие|.

Два разведчика, которых оставили для охраны блиндажа, стояли снаружи и наблюдали за немцами. Мина, прилетевшая сверху, тихо хряпнула и ранила сразу двоих. При очередной проверке связи блиндаж перестал отвечать. На линию послали связиста. Он и доложил, что разведчики ранены и самостоятельно двигаться не могут. Я велел Сергею послать санитаров, чтобы вынести их.

— А мы с тобой пойдем посмотрим что делается там впереди. Рязанцев в бане мокрый сидит. Нам с тобой, как сухие мы, придется идти. Возьмем с собой Сенченкова, пусть с нами идет.

— Пошли!

Мы идем по тропе, до утра еще далеко. Тропа узкая и глубокая. Солдаты ходят по ней как по лыжне, ступают ногами, волоча за собой валенки. Впереди словно ползком двигается темная бровка леса. Спускаемся в траншею, поворачиваем круто влево и идем к блиндажу. Траншея кончается, телефонный провод тянется кверху и уходит по снегу дальше. Идем перебежкой вперед. Вот снежный бугор блиндажа, вот окопы. На снегу перед входом в блиндаж лежат оба раненых.

— Где санитары? — спрашиваю я.

— Санитары были? — повторяю я свой вопрос.

— Были товарищ гвардии капитан! Они перевязали нас и сказали, чтобы мы лежали и не двигались, забрали автоматы и вывернули карманы.

— А теперь где они?

— Один за носилками побежал, а двое в блиндаже греются.

— Озябли, говоришь?

B проходе, который уходит из окопа вниз деревянные ступеньки с набитыми на них планками, чтобы не поскользнуться. Дверь в блиндаже из толстых досок открывается наружу. При бомбежке или обстреле взрывная волна сама прикрывает плотно дверь. Из печной трубы, торчащей в перекрытии, клубиться слабый дымок.

— Сергей! Возьми полено, припри снаружи дверь! Упри полено в ступеньку, чтобы изнутри не могли открыть. Сделай по тихому, не спугни санитаров, а то все дело испортишь!

— Сделаем все как вы сказали!

— У тебя Сергей в запасном диске патроны есть?

— Имеются! У меня в мешке россыпью с сотню найдется!

— Лезь наверх! Сыпани в трубу горсти две! Посмотрим, что эти прохвосты делать будут? Я их научу как у раненых разведчиков по карманам шарить!

Серега забирается наверх, достает горсть патроны и сыпет их в дымящуюся трубу. Патроны постукивая по железной трубе устремляются вниз. Я вспоминаю Грязнова, которого слабило, когда мы бросали патроны ТТ в открытую дверку горящей железной печки. Они с треском рвались, но силы никакой не имели. Внутри блиндажа началась беспорядочная трескотня. Кто-то с силой шарахнулся в дверь. Из трубы вырвалось облако черного дыма и посыпались искры. Через несколько секунд послышались вопли и удары прикладом в дверь.

— Ну-ка дай очередь из автомата в дверь. Пули от ТТ толстые дверные доски на пробьют! Патронов десять пусти для страху!

— А теперь вынимай полено и командуй им Хенде хох.

Дверь отворилась, и изнутри вывалились перепуганные санитары с поднятыми лапами вверх. Из-под верхней притолоки повалил сизый дым. Мы гоготали.

— Ну что попало за мародерство? Теперь не будете лазить у раненых по карманам! Вещи сейчас же вернуть!

— Нам товарищ гвардии капитан приказано всех раненых на вещи осматривать. Оружие забирать. Трофейные вещи изымать и в санроту сдавать. Мы все по инструкции делаем.

— Я вам такую инструкцию пропишу, что вы в другой раз к карманам разведчиков и не коснетесь. Разведчики лежат раненые на снегу, а они свои зады у печки греют!

В это время третий санитар прибежал с носилками.

— Кладите на носилки и несите в овраг. Там старшина с лошадью вас дожидается. И больше на глаза не попадайтесь мне. Все поняли? Карманники несчастные!

Раненых положили на носилки, появились еще два санитара из стрелковой роты. Мы забрали их оружие и остались около блиндажа. Рязанцев должен прислать группу ребят, как только они закончат баню. Перед самым рассветом. Ночью две группы ползали к немецким позициям. Мы подбирали себе объект. Немцы по нейтральной полосе стреляли мало. Нужно было не обнаружить себя. Разведчики прослушивали оборону немцев с самого возможно близкого расстояния.

К утру группы вернулись и ничего хорошего не могли сообщить. На следующую ночь я планировал продолжить |прослушивание и| наблюдение. Зимняя ночь длинная. Пока вернуться ребята, пока придет старшина, накормит всех, сколько времени пройдет. А день пролетает быстро. Ляжешь на солому не успел глаза закрыть, а тебя уже будят, подыматься пора, скоро темнеть начнет. Нужно снова готовиться к вылазке. Однажды днем немцы взяли и по кустам нам в тыл зашли. Постреляли из автоматов, нагнали нашим стрелкам страху, а к траншее, где сидели наши солдаты, идти побоялись. |В стрелковой роте паника, немцы окружают роту|. Солдаты ушки на макушки, собрались было из траншеи бежать. Кто-то вспомнил из них |нашелся такой один|, что разведка на левом фланге роты |в немецком| блиндаже сидит.