Когда закроется священный наш кабак - Лоуренс Блок

Я сидел за столиком в «Уайт Хорс», за столиком, на котором кто-то вырезал свои инициалы, за темным коричневым столиком со стершейся местами лакировкой. Я уже доел свой гамбургер и допил пиво и цедил кофе, добавив туда немного бурбона. Обрывки фраз и образов прокручивались в моей голове. Я слышал, как Нельсон Ферманн рассказывает о людях, имеющих доступ к церковному подвалу. Я видел Билли Кигена, достающего из кармана куртки бумажку с номером и кладущего ее на столик. Я наблюдал за Бобби Русландером, засунувшим в рот свисток. Я видел грешника в желтом парике, Фрэнка или Джесси, нехотя соглашающегося передвинуть мебель. Я смотрел «Мирового парня» с медсестрой Фрэн, а потом шел с ней и ее подругой в «Мисс Китти».

Вот миг, когда я еще не знаю ответа, и вот наступает следующий — и у меня есть ответ.

Не могу сказать, что я сделал что-то особенное, чтобы это случилось. Я ничего не высчитывал, просто собирал кусочки мозаики, примерял их так и эдак, пока неожиданно все не сложилось само собой — кусочек за кусочком, встав на свои места, без каких-либо усилий и туда, куда надо.

Думал ли я об этом прошлой ночью, когда мои мысли неосознанно распутывали все факты, как Пенелопа свое покрывало? Не думаю, хотя природа неосознанного такова, что никогда с уверенностью не можешь сказать, что было, а чего не было. Пришедший ответ был очевиден, точно как в пазлах, когда кусочек подходит, а ты недоумеваешь, почему не увидел этого раньше. Так очевиден, что я почувствовал, будто открыл то, что уже давно знал.

Я позвонил Нельсону Ферманну. Он не владел нужной мне информацией, но его секретарь дал мне номер телефона, по которому я связался с женщиной, готовой ответить на все мои вопросы.

Потом я собрался было звонить Эдди Коэлеру, но понял, что нахожусь всего в двух кварталах от шестого участка. Я отправился туда и, найдя его на рабочем месте, сказал, что у него есть шанс заработать на оставшуюся часть шляпы, которую я предлагал ему ранее. Он сделал пару звонков, не вставая из-за стола. Когда я уходил, в моей записной книжке появились новые записи.

Сделав несколько звонков из будки телефона-автомата, я дошел до Хадсон-стрит и там поймал такси, чтобы вернуться в верхнюю часть города. Выйдя на углу 11-й авеню и 51-й улицы, я пошел по направлению к реке. Я остановился перед дверью, ведущей к Моррисси, но не стал ни стучать, ни звонить. Вместо этого я прочитал, что написано на рекламном плакате местного театра. «Мирового парня» больше не показывали. Завтра вечером здесь собирались давать пьесу Джона Б. Кина «Мужчина из Клэр». Тут же красовалась фотография актера, который играет главную роль. У него были жесткие рыжие волосы и задумчивое лицо.

Я попытался открыть дверь, ведущую в театр. Она была закрыта. Я постучал в нее, и, когда мне никто не открыл, постучал еще раз. Наконец дверь отворили.

На меня смотрела женщина лет двадцати пяти очень маленького роста.

— Мне очень жаль, — сказала она, — но касса откроется только завтра днем. А сейчас мы в запарке, у нас генеральная репетиция и...

Я ответил ей, что пришел не за билетами.

— Мне нужно пару минут вашего времени, — добавил я.

— Время — это то, что нужно всем, но мне его катастрофически не хватает, — ответила она, не задумываясь, словно это были слова какой-то роли, написанной специально для нее. — Мне очень жаль, — сказала она деловым тоном. — Может, в другой раз.

— Нет, сейчас.

— Господи, что такое? Вы ведь не из полиции, верно? Что мы сделали, забыли кому-нибудь заплатить?

— Я работаю на того парня, что на втором этаже, — ответил я, махнув наверх. — Он бы хотел, чтобы вы мне помогли.

— Мистер Моррисси?

— Его зовут Тим Пэт, если хотите, можете его обо мне спросить. Меня зовут Скаддер.

Из глубины театра донесся голос с явным ирландским акцентом:

— Мэри-Джин, что, ради бога, так тебя задержало?

Она закатила глаза, вздохнула и пропустила меня внутрь.

Выйдя из ирландского театра, я позвонил Скипу домой и в его бар. Касабиан предположил, что он может быть в тренажерном зале.

Сначала я позвонил в «Армстронг». Но его там не оказалось, он даже не заходил туда, но Дэннис сказал, что заходил кое-кто другой.

— Здесь тебя один парень искал, — сказал он мне.

— Кто?

— Он не назвался.

— Какой он из себя?

— Если бы ты подбирал игроков для игры в копов и грабителей, — сказал он задумчиво, — то на роль грабителя он бы не подошел.

— Он оставил для меня что-нибудь?

— Нет. И чаевых тоже не оставил.

Потом я пошел в тренажерный зал Скипа, находящийся на последнем этаже двухэтажного здания на Бродвее, прямо над гастрономом. Год или два назад здесь был боулинг, но разорился. Возникало ощущение, что этот тренажерный зал тоже долго не проживет. Сейчас здесь двое работали над своим лишним весом. Негр, блестящий от пота, качал пресс на специальной скамье, а его белый партнер придерживал его. Справа крупный мужчина поднимал тяжелые гири обеими руками.

Я нашел Скипа занимающимся на тренажере для мышц рук и спины. Он был в серых спортивных штанах, а футболку снял. Вспотел он жутко. Он работал над мускулами спины, плеч и предплечий. Я стоял в стороне и наблюдал, пока он не закончил упражнения. Когда я позвал его, он обернулся, увидел меня и удивленно улыбнулся. Сделав еще несколько движений на тренажере, он встал и подошел, чтобы пожать мне руку.

— Что случилось? — спросил он. — Как ты меня здесь нашел?

— Твой партнер подсказал.

— Что ж, ты пришел вовремя. Я могу сделать перерыв. Пошли, возьмем мои сигареты.

Здесь нашлось место, где можно было курить: два кресла, стоящие рядом с водоохладителем. Скип закурил свой «Кэмел».

— Эта тренировка очень помогает. Я проснулся сегодня с жуткой головой. Мы ведь здорово выпили прошлой ночью, верно? Ты нормально добрался домой?

— А что, я был ужасно пьян?

— Не сильнее, чем я. Ты был вполне ничего. Разве что все говорил о том, что Фрэнк и Джесси будут отжаты в стиральной машине и что ты готов схватить их.

— Ты считаешь, я был слишком оптимистичен?

— Эй, все в порядке. — Он сделал затяжку. — Я снова начинаю чувствовать себя человеком. Кровь быстрее бежит по венам, а с потом выходит вся отрава — совсем другие чувства. Ты когда-нибудь занимался спортом, Мэтт?

— Давно уже не занимался.

— Но было дело?

— О, сто лет назад. Я какое-то время занимался боксом.

— Ты серьезно? Так ты мог всех послать в нокдаун?

— Это было в старших классах. Я тогда пропадал в спортзалах, тренировался. Потом меня несколько раз поколотили, и я понял, что мне не нравится получать по морде. К тому же на ринге я был неповоротливым, и я чувствовал себя неповоротливым, вот почему мне все это перестало нравиться.

— Поэтому ты пошел на работу, где вместо этого тебе позволили носить пушку.

— А еще жетон и дубинку.

Скип рассмеялся.

— Бегун и боксер, — сказал он. — Только посмотри на нас сейчас. Ты мог бы ходить сюда.

— Ага.

— И?

— Я знаю, кто они.

— Фрэнк и Джесси? Ты шутишь.

— Нет.

— Кто они? И как ты это выяснил? И...

— Я думаю, что нам стоит собраться сегодня вечером всей командой. Скажем, после вашего закрытия.

— Командой? О чем ты?

— Все те, кто колесил с нами по Бруклину той ночью. Нам нужна мужская сила, и нет необходимости втягивать в это новых людей.

— Нам нужна мужская сила? А что мы будем делать?

— Этой ночью ничего, но я бы хотел созвать военный совет. Если, конечно, с тобой все в порядке.

Он затушил сигарету в пепельнице.

— В порядке? Конечно со мной все в порядке. Что ты хочешь? Великолепную семерку? Нет, нас было только пятеро. Великолепная семерка минус двое. Ты, я, Касабиан, Киген и Русландер. Что у нас сегодня, среда? Билли закроется около половины второго, если я хорошенько попрошу его. Я позвоню Бобби и поговорю с Джоном. Ты действительно знаешь, кто они такие?

— Действительно.

— Я имею в виду, что ты знаешь конкретно...

— Абсолютно все, — ответил я. — Имена, адреса, где работают.

— Полный набор. Кто они?

— Я приду в твой офис около двух.

— Ты засранец. А вдруг до этого тебя переедет автобус?

— Тогда эта тайна умрет вместе со мной.

— Ну ты засранец. Я еще покачаю пресс. Хочешь присоединиться ко мне, чтобы размять свои мускулы?

— Нет, — ответил я. — Я хочу пойти выпить.

Но выпить мне не удалось. Я заглянул в бар, но там оказалось слишком людно, а когда я вернулся в отель, в вестибюле сидел, развалившись в кресле, Джек Диболд.

— Я так и думал, что это был ты, — сказал я.

— Что, этот китайский бармен описал меня?

— Он филиппинец. Он обозвал тебя старым толстяком, который не оставил чаевых.

— Кто дает чаевые барменам?

— Все.

— Ты серьезно? Я оставляю чаевые, когда сижу за столиком, но у барной стойки — никогда. Не думал, что кто-нибудь так делает.