Король-Уголь - Эптон Синклер

— Такие дела уже бывали, и не раз, — ответил тот.

— Вы разве никогда не слыхали про то, что было в Черри в штате Иллинойс? — удивился Дэйвид. — Там проделали то же самое, и погибло свыше трехсот человек.

Он рассказал про этот ужасающий случай, известный каждому шахтеру. Шахту наглухо закрыли — женщины падали в обморок, обезумевшие мужчины раздирали на себе одежды, — некоторые навсегда потеряли рассудок. Так и стояла эта шахта две недели, а когда ее открыли, оказалось, что в живых только двадцать один человек.

— То же самое было в Даймондвилле в штате Вайоминг, — подхватил Олсен. — Там построили перемычку, а когда ее убрали, нашли груду трупов: люди кое-как доползли до нее и обдирали руки в кровь, но так и не сумели ее разрушить.

— Господи! — воскликнул Хал, вскакивая с места. — А ваш Кармайкл — неужели он это допустит?

— Нам он скажет, что хозяева делают все возможное, — добавил Большой Джек. — Не исключено, что он даже сам верит этому. Но вы увидите — они будут под всякими предлогами затягивать пуск вентилятора, пока все не станет, как им надо.

— Но ведь это же убийство! — закричал Хал.

— Деловые интересы! — поправил Олсен.

Хал переводил взгляд с одного шахтера на другого. У каждого из них в эту западню попали друзья; каждый из них может сам очутиться в такой же западне завтра!

— И вы должны это терпеть? — невольно вырвалось у него.

— А вы разве не видели, какая охрана расставлена вокруг шахты? — спросил Дэйвид. — Не видели, как торчат револьверы у них из карманов?

— Сегодня утром привезли еще партию охранников, — вставил Джерри Минетти. — Роза видела, когда они высаживались.

— Они знают, что делают, — сказала Роза, — они только боятся, как бы мы не узнали. Они запретили миссис Замбони подходить близко к шахте, кричали, что иначе вышлют ее из Северной Долины. И старую миссис Йоноч тоже, а у нее в шахте остались муж и трое сыновей!

— Они совсем осатанели! — воскликнула миссис Дэйвид. — Вон тот верзила Пит, который из Педро, вы видали, как он обращается с женщинами? Ужас!

— Я-то его знаю, — вставил Олсен, — это Пит Хейнан. Его привезли из Шеридана, когда там впервые организовали профсоюзный комитет. Он так заехал одному из наших по физиономии, что вышиб ему четыре зуба. Говорят, он сидел в тюрьме за какое-то преступление.

Весь прошлый год Хал слушал в университете лекции по политической экономии, восхваляющие этакую замечательную штуковнну, именуемую Частной Собственностью. Частная Собственность развивает у людей инициативу и бережливость, заставляет крутиться колеса промышленности, щедро поддерживает университеты и другие храмы науки; действует строго по священному закону спроса и предложения; она — основа прогресса и процветания, которыми господь бог наградил Америку. А здесь вдруг Хал очутился лицом к лицу с действительностью, увидел на себе волчий взгляд Частной Собственности; почувствовал на своем лице гарь ее дыхания, увидел ее поблескивающие клыки и искривленные когти, обагренные кровью мужчин, детей и женщин. Частная Собственность на добычу угля! Частная Собственность на заколоченные стволы шахт без запасных выходов! Частная Собственность на недействующие вентиляторы и засохшие распылители! Частная Собственность на дубинки и пистолеты в руках наемных убийц и бывших каторжников, чтобы отпугивать волонтеров-спасателей и заставлять прятаться по домам терроризированных вдов и сирот! О, безмятежные, откормленные проповедники Частной Собственности, поющие в храмах науки дифирамбы этому кровавому дьяволу!

Мысли Хала вдруг прервались. Что-то родилось в нем новое, о существовании чего он и не подозревал. Когда он заговорил, на лице его появилось незнакомое выражение, а в голосе — та решимость, какая бывает у сильных людей.

— Я заставлю их открыть шахту!

Все поглядели на Хала. Общее нервное напряжение достигло уже предела, тем не менее каждый почувствовал необычную интонацию в его словах: «Я заставлю их открыть шахту!»

— Каким образом? — спросил Олсен.

— Америка не знает об этом. Если правда дойдет до народа, поднимется такой шум, что они уже не посмеют тянуть!

— Как же твоя правда дойдет до народа?

— Я напишу во все газеты. Скрывать такое они не смогут, как бы ни были они предубеждены против шахтеров!

— Неужели вы думаете, что газеты поверят рассказам какого-то подручного? — поинтересовалась миссис Дэйвид.

— Ничего, я найду способ, чтоб мне поверили! Я заставлю их открыть шахту!

34

Блуждая по поселку, Хал еще прежде заметил несколько зорко присматривающихся ко всему молодых людей с блокнотами. Он видел, что с этими молодыми людьми здесь обращаются, как с гостями Компании, начальство всегда дружески болтает с ними. Тем не менее он хотел верить, что среди них найдется хоть один, не потерявший совести, или по крайней мере такой, кто соблазнится возможностью вызвать газетную сенсацию. Итак, покинув собрание у миссис Дэйвид, Хал направился к шахте, высматривая репортеров, и, заметив одного, пошел за ним следом, — он заведет разговор там, где не грозит вмешательство какого-нибудь «стукача». Улучив момент, он шагнул к репортеру и вежливо попросил его завернуть в переулок, где не помешают их беседе.

Репортер последовал за ним, и Хал, скрывая волнение, чтобы не оттолкнуть собеседника, сказал, что он уже несколько месяцев работает в Северной Долине и может сообщить много интересных фактов об условиях жизни здесь. Например, слыхал ли представитель печати о сланцевых распылителях? Ведь можно предотвратить взрыв в сухой шахте, если обрызгивать стены сланцевой пылью. А знает ли репортер, что администрация нагло лжет, заявляя, что она пользуется распылителями?

— Нет, не знаю, — отвечал репортер. Он как будто заинтересовался и спросил у Хала его фамилию и специальность.

— Джо Смит, подручный, — отрекомендовался Хал, — недавно был избран контролером от рабочих у весов.

Репортер, сухощавый молодой человек с умным лицом, забросал его вопросами, и, надо сказать, — толковыми. Он упомянул, между прочим, что он местный корреспондент крупнейшего телеграфного агентства и его информация о катастрофе уже разослана во все уголки страны. «Вот удача», — подумал Хал и тут же рассказал мистеру Грээму про список, составленный группой рабочих. В нем поименно перечислены сто семь человек — взрослых и подростков, — замурованных в шахте. Этот список будет предоставлен в распоряжение мистера Грээма, если он пожелает. Тот еще больше заинтересовался и записал все в свой блокнот.

Но еще важнее то, продолжал Хал, что задерживают пуск вентилятора. Прошло уже три дня после взрыва, а еще никто не пробовал спуститься в шахту. Видел ли мистер Грээм сегодняшние беспорядки возле шахты? Известно ли ему, что одного шахтера выгнали из поселка только за то, что он обратился к помощнику главного горного инженера штата? Большинство местных людей уверено, сказал Хал, что Компания спасает свою собственность, расплачиваясь за это жизнью рабочих. А что это значит, он показал на примере нескольких семейств: старой, вечно хворающей миссис Рэфферти, матери восьмерых детей, миссис Замбони, у которой их одиннадцать, миссис Йоноч, чей муж и трое детей оказались в этой шахте. Видя интерес репортера, Хал уже не скрывал своих чувств: это же люди, не животные; они любят и страдают, хоть они бедны и унижены!

— Безусловно! — подтвердил мистер Грээм. — Вы совершенно правы и можете быть уверены, что я этим займусь.

I— Еще одно слово, — сказал Хал. — Если вы упомянете мое имя, меня выгонят с работы.

— Будьте спокойны, я вас не упомяну.

— Конечно, если иначе нельзя использовать материал, не назвав источника…

— Я сам источник, — улыбнулся репортер. — Ваше имя ничего не изменит.

Репортер говорил со спокойной уверенностью; казалось, он так хорошо понимает положение и так ясно сознает свой моральный долг, что сердце Хала затрепетало от радости. Словно сильный ветер ворвался из другого мира, разгоняя миазмы, нависшие над Северной Долиной. Да, этот репортер — он сам и есть другой мир! Он олицетворяет силу общественного мнения, которая даст себя почувствовать в том месте, где властвуют подлость и притеснение! Это голос правды, смелости и прямоты, великой системы гласности, не зависимой от тайных влияний, не запятнанной никакой продажностью!

— Весьма вам обязан, — сказал мистер Грээм, прощаясь, и Хал окончательно возликовал. Как это ему исключительно повезло, что он сразу наскочил на представителя такого важного органа печати! Весь промышленный мир, жизнь которого целиком и полностью зависит от угля, узнает об этих событиях. Люди на заводах, которые работают благодаря углю, пассажиры в поездах, колеса которых движутся благодаря углю, наконец-то все, все услышат про страдания тех, кто ради них трудится в недрах земли! Даже дамы, нежащиеся в шезлонгах под солнцем тропиков на палубах роскошных плавучих дворцов, — даже эти дамы благодаря магической силе современных телеграфных агентств должны будут услышать вопли труженников-шахтеров, их жен и детей! И весь огромный мир отзовется — закричит от ужаса и негодования, и это заставит пойти на уступки даже старика Харригана! Такие картины рисовал себе Хал, ибо он был молод и впервые вышел с открытым забралом на бой.