Сталин - Эдвард Радзинский

Руководители ГПУ тоже приходили на эти заседания. ГПУ действовало заодно с Коминтерном. В 1920 году, когда большевики готовились помогать германской революции, ГПУ взорвало арсенал в Польше – на случай, если придется идти через Польшу на помощь восставшему немецкому пролетариату. Даешь мировую революцию!

С назначением Кобы Генсеком все самые секретные дела Коминтерна идут через него. Гигантские ресурсы страны, захваченные большевиками, этими ненавистниками денег, щедро тратятся на подготовку мировой революции...

В марте 1922 года даны 4 миллиона лир для итальянской компартии, 47 миллионов марок – немцам, 640 000 франков – французской компартии... Можно продолжать список бесконечно. Голодная Москва кормит компартии всего мира. Да, пухнут с голода люди, но зато приближается мировая революция! Тратят, не считая, безалаберно – деньги часто исчезают вместе с агентами.

Став Генсеком, Коба начал свое внедрение в Коминтерн с контроля за потраченными средствами. И уже Сафаров доносит Кобе о 200 000 золотых рублей, исчезнувших в Корее. Занялся Коба и германскими миллионами – заставляет Зиновьева отчитываться. Только в 1921 году в Германию на организацию революции было передано 62 миллиона марок в валюте и в драгоценностях (среди них и те, что сняли с расстрелянной царской семьи, в том числе жемчужное ожерелье царицы). Все эти миллионы хранились у агента Коминтерна на квартире – были рассованы в папки, шкафы, чемоданы, коробки... Комиссия, созданная Кобой, обнаружила полный хаос и бесконтрольность. Но вместе с деньгами Коба начинает контролировать и всю жизнь Коминтерна.

Я просматриваю в Партархиве документы с неизменным грифом «Совершенно секретно» – документы Коминтерновской Комиссии по нелегальной работе. Комиссия организовывала подрывную подпольную работу в Германии, Италии, Венгрии, Чехословакии, США, Литве, Латвии. И за всем этим теперь тень Кобы. Конспиративные квартиры, нелегальные типографии, диверсии – все это хорошо знает бывший террорист, и все теснее сращивает он Коминтерн с тайной полицией – ГПУ. Террористы будут заброшены во все страны мира.

Самые тайные дела Коминтерна поступают теперь к Генсеку. И когда в Москве появился американский миллионер Арман Хаммер, секретная информация о нем пошла в два адреса – Ленину и Кобе.

На документе – надпись ленинским почерком: «Строго секретно от Ленина т. Сталину».

"Докладная записка Бориса Рейнштейна о товарище докторе Юлии Гаммере и руководимой им и его сыном доктором Армандом Гаммером объединенной американской компании, получившей концессии на асбестовые рудники и пр. (Борис Рейнштейн эмигрировал в США в конце прошлого века. В 1917 году вернулся в Россию, чтобы принять участие в революции, стал влиятельным сотрудником Коминтерна, потом, конечно же, исчез в сталинских лагерях. – Э. Р.) Дорогой Владимир Ильич... сообщаю вам данные о товарище Юлии Гаммере и его компании, но прошу вас принять меры, чтобы эта докладная записка не могла попасть в руки не вполне надежных людей, так как если копия ее попадет в руки американского правительства, то это может очень пагубно отразиться на и так уж очень тяжелом положении Ю. Гаммера.

Товарища Юлия Гаммера я интимно знаю по работе в американской социалистической рабочей партии в течение 25 лет (с 1892 до 1917 г.) как искреннего, самоотверженного марксиста... Он, развив доходную медицинскую практику, всегда очень щедро поддерживал социалистическое движение в деньгах... После вступления Америки в войну, он, не имея возможности вырваться в Россию, решил бить буржуазию ее же картами, то есть нажить большие деньги и поддерживать ими революцию. Это ему блестяще удалось... Как говорят, он и его семья нажили большие деньги. В начале 1919 г. наркоминдел послал средства тов. Мартенсу (житель Нью-Йорка, был назначен первым послом Советской России в США в 1919 году, несмотря на то что США отказывались в это время ее признать. – Э. Р.)

Когда фонд Мартенса иссяк, тов. Гаммер спас бюро Мартенса от ликвидации, авансируя взаимообразно свои средства, в общем, он выложил до 50 000 долларов. После... когда России было необходимо приобрести машины для нефтяных промыслов, он одолжил на это 11 000 долларов. После основания Коминтерна он порвал с социалистической рабочей партией за ее двусмысленное отношение к Коминтерну... В 1919 году вместе с Ридом и др. положил начало коммунистическому движению в Америке. Помимо активного участия на съезде коммунистов, он щедро поддерживал партию деньгами, отдав ей на это дело более 250 000 долларов.

Американское правительство подозревало, что тов. Гаммер субсидирует советское бюро Мартенса и коммунистическое движение и искало предлог убрать его. Изгнать же его, американского гражданина с видным общественным положением, было невозможно... наконец, предлог представился. У него умерла пациентка, у которой он обязан был по техническим причинам произвести операцию аборта. За это уцепилось правительство – оно подговорило мужа умершей привлечь его к суду и заставило присяжных во что бы то ни стало вынести обвинительный приговор. В результате его приговорили к каторжной тюрьме на неопределенный срок от 3,5 до 15 лет. Это значит, что его могут освободить через год с лишним (он уже в тюрьме Синг-Синг около Нью-Йорка третий год, но и после этого правительство, придравшись к его вредному политическому поведению, может снова бросить его в тюрьму и держать там до конца 15 лет)... Будучи с сыновьями главным пайщиком большой фирмы... он стал из-за решетки направлять свою компанию на поддержку Советской России. Летом 1921 года он прислал в Москву своего сына Арманда, недавно кончившего врачом. Он секретарь их компании. Арманд Гаммер привез в подарок от отца сундук с полным комплектом хирургических инструментов для целого госпиталя, комплект представлял громадную денежную ценность. Идя по стопам отца, этот молодой человек, узнав, что в Москве затевают основать образцовый американский госпиталь на средства американских друзей Советской России, обязался поддержать это, дав 25 000 долларов. Объезжая в прошлом году уральские заводы, он видел, что хорошо оборудованные заводы стоят на мертвой точке за отсутствием хлеба для рабочих, и предложил, снесясь с отцом, доставить 1 млн. пудов хлеба в обмен на русские товары. Контракт был заключен через Внешторг, и одна партия хлеба прибыла (около 150 000 пудов), но произошла задержка, отчасти потому, что наша икра, которую они стали быстро продавать по 10 долларов за фунт, содержала, как показал анализ, недопустимое по американским законам количество предохранительных химикалиев... Ввиду грозившей конфискации русских товаров пришлось направить пароход сначала в канадский порт. Теперь найден путь безопасной доставки прямо на Соединенноштатский, более выгодный рынок...

Специально для разработки русских предприятий по почину молодого доктора Гаммера образована большая объединенная американская компания, в которую входят теперь большие финансовые тузы. Из всего указанного ясно, что в лице тт. Гаммеров и их компании мы имеем очень ценную для нас связь и что... в наших интересах устранить с их пути всякие препятствия".

В секретном донесении (оригинал написан на английском языке) ГПУ сообщает: «На обратном пути Гаммер по просьбе Коминтерна перевез и доставил коммунистической партии США 34 тыс. долларов наличными. В этот период правительство США ввело эмбарго на все экспортные поставки в Россию, и то, что Гаммеру удавалось ввозить хлеб и машины, было беспрецедентным».

Весь 1921 год Ленина мучают жестокие головные боли и неврастения. Коба советует ему поехать на солнечный Кавказ. Но Ленину, как всякому двигающемуся к смерти, тосклива сама мысль об усилиях путешествия: «Боюсь я дальней поездки, не вышло бы утомления, ерунды и сутолоки вместо лечения нервов».

Ленин все реже бывает в Кремле, все чаще под Москвой, в Горках – имении загадочно погибшего Саввы Морозова. Решено обратиться к врачам. Ленин не очень верит врачам-большевикам. Как-то он писал Горькому: «Врачи-товарищи в 99 случаях из ста – ослы». Лучшими врачами в прежней, уничтоженной им России считались немцы. И вот из капиталистической Германии зовут докторов поставить диагноз странному состоянию Вождя. Профессор Ф. Клемперер и его коллеги ничего особенно угрожающего не находят – лишь небольшую неврастению, а головные боли объясняют «наличием оставшихся после покушения пуль». Их вынимают, но облегчения нет...

Поместье Морозова не принесло Ленину счастья.

26 мая в Горках у него случился парез – неполный паралич правых конечностей и расстройство речи. Впоследствии он делился с Троцким: «Понимаете, ведь ни говорить, ни писать не мог, пришлось учиться заново».

Так начинается трагический период в жизни Ленина, его тщетная борьба с болезнью, которая продлится в общей сложности два с половиной года – до самой смерти.