Глубокая охота - Михаил Александрович Лапиков

– Слушаюсь, командир.

– Акустик?

– Пеленг прежний… минимум два крупных корабля… охранение. Дистанция сокращается.

Думай о чем-то другом, скомандовал сам себе фон Хартманн. К примеру, о линкоре. Семь или уже шесть миль до этой туши, скоро можно будет подвсплыть и полюбоваться на него в перископ. Предварительные расчеты готовы, осталась только коррекция, и можно вводить данные в автомат торпедной стрельбы. Полный залп по линкору, такой шанс выпадает совсем не каждому глубиннику в их короткой жизни. В прошлую войну записать на свой счет линкор удалось троим, в эту – никому… пока. Современные мегалинкоры слишком живучи, одной-двумя торпедами отправить их на дно уже не выходит. Тартаков утверждал, что всадил все четыре, но что там было на самом деле, знают лишь конфедераты. Но к Маракеи вряд ли потащат новый корабль, они задействованы в центре архипелага, тут просто нужны пушки побольше…

– Дистанция шесть миль, – доложила Кантата, – в ордере противника не меньше двух крупных кораблей.

Неужели авиаторы обсчитались и сюда тащат два линкора, удивился фон Хартманн. Вряд ли, скорее что-то еще. Транспорт с десантом? По идее, они должны идти отдельной группой и появиться на сцене позже, когда на берегу сгорит все, что может и не может гореть, а тральщики проложат дорогу к проходу в рифе. Тогда что? Эскадренный танкер?! Да не, чушь какая-то…

Поднять бы перископ и посмотреть, что там плывет… Нет, стоп, об этом тем более нельзя думать. Как бы ни хотелось уже сейчас увидеть цель глазами – нельзя, нельзя и еще раз нельзя. Это тебе не жирный тупой торгаш, даже не конвой. У линкора на мостике полно глазастых ребят с большими биноклями, а еще тут могут шнырять гидропланы в противолодочном патруле. Атаку надо будет строить из-под воды, по приборам, а перископ – только в самый последний момент.

– Он очень большой! – неожиданно произнесла штурман. Обычным голосом, но в захлестнувшей подводную лодку тишине это прозвучало почти криком. – Синий и серый, башнями ворочает…

– Он?! – переспросил Ярослав.

– Линкор этот, – глядя на толстый пучок электрокабелей, сообщила Верзохина. – Я его вижу. В носу две башни с двумя пушкам, а в корме две с тремя.

От удивления капитан сначала вспомнил жаргонную кличку серии конфедератских линкоров – «губастые толстожопики»! – а затем абзац из личного дела штурмана, где говорилось о способностях к ясновидению. Увы, хоть и потенциально сильных, но практически не поддающихся контролю и лишь иногда проявляющихся в условиях сильного стресса. Но все же… да, кровь – не водица.

– Дистанция, курс?!

– Пять с половиной миль, пеленг один-один-пять, скорость цели пятнадцать узлов, – четко доложила навигатор. – Орудия развернуты на правый борт, будет стрелять после разворота.

– Всплываем на тридцать саженей. Средний ход. Торпедному приготовиться. – Фон Хартманн сначала выдал серию команд и лишь затем запоздало удивился сам себе. Конечно, стрельба по данным сильного видящего не была чем-то необычным. Просто людей с такими способностями обычно втягивал отовсюду насос линейного флота, глубинникам же доставались в лучшем случае отсеянные слабаки-недоучки, способные различить разве что «зависший» наверху противолодочник. Легенды же про сильных видящих, способных на дистанции в несколько миль выдать данные для атаки, как достоверно знал Ярослав, были не более чем легендами. Правда, сейчас одна из таких легенд стремительно превращалась в быль.

– Руль десять влево. Мичман… – Алиса-Ксения молчала. – Мичман Верзохина!

– Пять миль… Командир, они начинают разворот!

Осадка «толстожопиков» – двадцать пять футов при полной загрузке, напомнил себе капитан. Минус топливо, которое они сожгли по дороге, плюс противоторпедная защита. Мы же хотим сломать этому линкору хребет, а не просто пузо пощекотать.

– Носовые торпедные аппараты к стрельбе! Выставить глубину хода в пятнадцать футов. Акустик?!

– Пять миль подтверждаю! – сообщила Кантата.

– Малый ход. Лейтенант Тер-Симонян, введите данные для стрельбы, четвертый вариант.

– Может, все-таки задействуем гидролокатор? – Герда Неринг скрутила в руках пилотку, словно пытаясь отжать ее досуха. – На пару секунд, уточнить данные…

«…потому что в училище нам говорили делать именно так», – мысленно закончил фразу Ярослав. В том числе так обучал своих курсантов и некий фон Хартманн. Потому что так получался неплохой компромисс между шансом поразить цель и надеждой остаться в живых после атаки.

– Нет.

– Линкор закончил поворот, – сообщила штурман. – Сейчас откроет огонь… Ой, как полыхнуло!

Начинать обстрел с полного бортового залпа – с ходу, без пристрелки – было чистой воды пижонством, но, видимо, командир «толстожопика» не собирался утруждать себя подсчетом закупочной стоимости улетевших «в молоко» четырнадцатидюймовых фугасов. Очередной «золотой мальчик», не иначе, с неожиданной ненавистью подумал Ярослав, наверняка просто высиживает командирский ценз перед прыжком в более подобающее кресло.

– Данные введены! – Доклад Герды почти совпал с выкриком Кантаты. – Цель замедляется до двенадцати узлов.

Мичман Верзохина молчала, остекленело уставясь на трещины в облупившейся (когда только успела) краске, и ждать, сумеет ли она выдать еще какую-то информацию, времени уже катастрофически не оставалось.

– Всплываем на перископную! – приказал Ярослав. – Поднять командирский. Носовые аппараты на товсь… порядок в залпе: первый-четвертый, второй-пятый, третий-шестой!

Ладони привычно легли на черные рубчатые рукоятки. А там, наверху, схлынула волна, и тонкие нити прицельной сетки перечеркнули силуэт вражеского корабля. Серый низ, синий верх, волнисто-ломаная схема, восемь башен главного калибра и выступивший бульб… Первая серия конфедератских быстроходных линкоров, когда гидродинамики попытались выжать лишние узлы за счет оптимизации формы подводной части. Когда-то юный фон Хартманн чертил его в тетрадке на первой странице, но корабли на войне стареют еще быстрее людей.

– Данные уточнены, поправка введена!

– Торпеды… пли!

Первый сдвоенный толчок отозвался во рту солоноватым привкусом. Или он просто слишком стиснул зубы? Удар сердца – вышла следующая пара, удар сердца – третья!

– Перископ опустить! Вниз на сорок, влево шестьдесят.

Все!

Больше от него не зависело ничего. Такой атакой мог бы гордиться сам Папа: цель на перпендикулярном курсе, залп с полуторным перекрытием, новые торпеды с гексогеном и алюминиевой пудрой должны вскрыть ему борт, как нож – консервную банку. Теперь конфедератов могло спасти только чудо…

И, конечно же, чудо случилось.

Сначала Ярославу показалось, что у него на миг сдали ноги, то ли от долгого сидения в неудобной позе, то ли просто из-за нервного напряжения. Нет, не показалось – это подлодку качнуло ударной волной близкого взрыва, пришедшей спереди справа. Это могла быть бомба, сброшенная по их старому курсу, но…

– Наши торпеды, командир… – Мичман Верзохина попыталась вскочить, но лишь ударилась макушкой о трубу. – Они… одна взорвалась, а остальные… одна